Неточные совпадения
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на
философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в голове оставался простор для того, чтоб и
отвечать профессору и вместе понимать ту простую и естественную точку зрения, с которой был сделан вопрос, улыбнулся и сказал...
— Спутать, спутать, — и ничего больше, —
отвечал философ, — ввести в это дело посторонние, другие обстоятельства, которые запутали <бы> сюда и других, сделать сложным — и ничего больше. И там пусть приезжий петербургский чиновник разбирает. Пусть разбирает, пусть его разбирает! — повторил он, смотря с необыкновенным удовольствием в глаза Чичикову, как смотрит учитель ученику, когда объясняет ему заманчивое место из русской грамматики.
— Поверьте мне, это малодушие, —
отвечал очень покойно и добродушно философ-юрист. — Старайтесь только, чтобы производство дела было все основано на бумагах, чтобы на словах ничего не было. И как только увидите, что дело идет к развязке и удобно к решению, старайтесь — не то чтобы оправдывать и защищать себя, — нет, просто спутать новыми вводными и так посторонними статьями.
— Я не знаю этого, — сухо
ответила Дуня, — я слышала только какую-то очень странную историю, что этот Филипп был какой-то ипохондрик, какой-то домашний
философ, люди говорили, «зачитался», и что удавился он более от насмешек, а не от побой господина Свидригайлова. А он при мне хорошо обходился с людьми, и люди его даже любили, хотя и действительно тоже винили его в смерти Филиппа.
— Совершенно правильно, —
отвечал он и, желая смутить, запугать ее, говорил тоном
философа, привыкшего мыслить безжалостно. — Гуманизм и борьба — понятия взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление о классовой борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего требует революция от человека.
— Хозяин своей силы, — не сразу
ответил Самгин и с удовольствием убедился, что этот ответ очень смутил
философа, а лысого обрадовал.
На вопрос, когда-то поставленный, по словам отца, «
философами»: «можно ли думать без слов», я теперь
ответил бы совершенно определенно: да, можно.
Философ ядовито улыбнулся, но ничего не
ответил, но зато и против него и против купца выступил новый оппонент, неожиданно вступившийся за дьячка, совершившего над собою смертную казнь без разрешения начальства.
— Убежден глубоко в том! —
отвечал Пилецкий. — Возьмите вы одно: кроме людей к богу близких, пророчествуют часто поэты, пророчествуют ученые и великие
философы, каков был, укажу прямо, Яков Бем [Бем Яков (1575—1624) — немецкий философ-мистик.]!.. Простой сапожник, он прорек то, что и греческим
философам не снилось!
Но «
философ» по-прежнему ничего не
отвечал!
— Слышал что-то подобное, —
отвечал небрежно философ-судия.
— Может, доживешь, а может, нет, —
отвечал Кайло с спокойствием и непроницаемой дальновидностью истинного
философа.
Забастовщики угрюмо жмутся друг ко другу, почти не
отвечая на раздраженные возгласы толпы, влезают на решетку сада, беспокойно поглядывая в улицы через головы людей, и напоминают стаю волков, окруженную собаками. Всем ясно, что эти люди, однообразно одетые, крепко связаны друг с другом непоколебимым решением, что они не уступят, и это еще более раздражает толпу, но среди нее есть и
философы: спокойно покуривая, они увещевают слишком ретивых противников забастовки...
— Да сама-то она перед смертию бог знает какие было планы строила, —
отвечал, кашлянув, Елпидифор Мартыныч, — и требовала, чтоб ребенка отвезли в Швейцарию учить и отдали бы там под опекунство какого-то
философа, ее друга!.. Не послушаются ее, конечно!.. Николай Гаврилыч просто хочет усыновить его и потом, говорит, всего вероятнее, по военной поведу…
— Да и я не
философ, —
ответил Владимир Сергеич, — и нисколько не желаю быть им; но тут речь идет совсем о другом.
— Не могу
отвечать, видя неправильность вопроса. Позвольте исправить. — И тут же, не дожидаясь согласия противника, замарал имена
философов и написал по высшему учению...
— Будь здоров, пан
философ! —
отвечали некоторые из козаков.
— «Золотой лягушки», —
отвечал Форов, играя своим ценным брелоком. — Глафире Васильевне охота шутить и дарить мне золото, а я
философ и беру сей презренный металл в каком угодно виде, и особенно доволен, получая кусочек золота в виде этого невинного создания, напоминающего мне поколение людей, которых я очень любил и с которыми навсегда желаю сохранить нравственное единение. Но жениться на Бодростиной… ни за что на свете!
Наутро Я был здоров, свеж, красив и жаждал игры, как только что загримированный актер. Конечно, Я не забыл побриться — этот каналья Вандергуд обрастает щетиной так же быстро, как его золотоносные свиньи. Я пожаловался на это Топпи, с которым мы, в ожидании еще не выходившего Магнуса, гуляли по садику, и Топпи, подумав,
ответил, как
философ...
— Это так водится, —
отвечал, краснея, Пшеницын, смущенный неожиданными суждениями
философа.
Средний человек
отвечает точь-в-точь то же, что и верующий
философ.