Неточные совпадения
Лидия заставила ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная, в
раскрытые окна из сада вливались потоки влажных запахов земли, трав, цветов. Потом луна исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел
у окна, прислушиваясь к тишине, вздрагивая от непонятных звуков ночи. Несколько раз он с надеждой говорил себе...
В комнате никого, только в незакрытое занавесом
окно ворвались лучи солнца и вольно гуляют по зеркалам, дробятся на граненом хрустале.
Раскрытая книга валяется на полу,
у ног ее ощипанные листья цветка…
Вот, на повороте аллеи, весь дом вдруг глянул на него своим темным фасом; в двух только
окнах наверху мерцал свет:
у Лизы горела свеча за белым занавесом, да
у Марфы Тимофеевны в спальне перед образом теплилась красным огоньком лампадка, отражаясь ровным сиянием на золоте оклада; внизу дверь на балкон широко зевала,
раскрытая настежь.
Я не отвечал ему; он попросил
у меня табаку. Чтобы отвязаться от него (к тому же нетерпение меня мучило), я сделал несколько шагов к тому направлению, куда удалился отец; потом прошел переулочек до конца, повернул за угол и остановился. На улице, в сорока шагах от меня, пред
раскрытым окном деревянного домика, спиной ко мне стоял мой отец; он опирался грудью на оконницу, а в домике, до половины скрытая занавеской, сидела женщина в темном платье и разговаривала с отцом; эта женщина была Зинаида.
Вчера только вписал я мои нотатки о моих скорбях и недовольствах, а сегодня, встав рано, сел
у окна и, размышляя о делах своих, и о прошедшем своем, и о будущем, глядел на
раскрытую пред
окном моим бакшу полунищего Пизонского.
У первого
окна, ближе к авансцене, высокое кресло и столик, на нем
раскрытая старинная книга и колокольчик; в глубине, в правом углу, двустворчатая дверь в большую переднюю; в левом — дверь в комнату Мурзавецкого; между дверями печь; на левой стороне, в углу, дверь в коридор, ведущий во внутренние комнаты; ближе к авансцене двери в гостиную; между дверями придвинут к стене большой обеденный стол.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая водная гладь, плоский остров, заросший оливами; на острове,
у самого берега, небольшой мраморный дом, с
раскрытыми окнами; слышится музыка, бог знает откуда; в доме деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного
окна перекинулась тяжелая бархатная мантия с золотой бахромой и лежит одним концом на воде; а облокотясь на мантию, рядом сидят он и она и глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
Вошла Никитишна. В одной руке несла стакан с водой, в другой кацею с жаром и ладаном. Стакан поставила на
раскрытое окно, было бы в чем ополоснуться душе, как полетит она на небо… Кацеéю трижды покадила Никитишна пóсолонь перед иконами, потом над головой Насти. Вошла с книгой канонница Евпраксея и, став
у икон, вполголоса стала читать «канон на исход души».
Ворота двора были отворены, и Горданову с улицы были видны освещенные
окна флигеля Ларисы,
раскрытые и завешенные ажурными занавесками. Горданов, по рассказам Висленева, знал, что ему нужно идти не в большой дом, но все-таки затруднялся: сюда ли, в этот ли флигель ему надлежало идти? Он не велел экипажу въезжать внутрь двора, сошел
у ворот и пошел пешком. Ни
у ворот, ни на дворе не было никого. Из флигеля слышались голоса и на занавесках мелькали тени, но отнестись с вопросом было не к кому.
Александра Михайловна сидела
у окна. В
раскрытое окно рвался ветер и обвевал разгоревшееся лицо. За березами палисадника теперь почти непрерывно вспыхивали бесшумные молнии. Прасковья Федоровна пела, задорно обрывала одни слова и с негою растягивала другие.
Меблировка была убога: в первой комнате стоял старинный диван с деревянной когда-то полированной спинкой и мягким сиденьем, крытым красным кумачом, несколько стульев, простой большой деревянный стол
у стены и
окна справа и
раскрытый ломберный, с ободранным сукном, покрытый газетной бумагой,
у окна, находящегося прямо от входа.