Неточные совпадения
Говорила чья-то круглая, мягкая спина в измятой чесунче, чесунча на спине странно
шевелилась, точно под нею бегали мыши, в спину неловко вставлена лысоватая голова с толстыми
ушами синеватого цвета. Самгин подумал, что большинство людей и физически тоже безобразно. А простых людей как будто и вовсе не существует. Некоторые притворяются простыми, но, в сущности, они подобны алгебраическим задачам с тремя — со многими — неизвестными.
Шевелился нос, раздувались ноздри, шлепали резиновые губы, обнажая злой верхний ряд зубов, показывая кончик языка, прыгал острый, небритый кадык, а около
ушей вертелись костяные шарики.
— Клим Иванович, — вполголоса воскликнул Митрофанов, и лицо его неестественно вздулось, покраснело, даже
уши как будто
пошевелились. — Понимаю я вас, ей-богу — понимаю!
Он покусывал губы, около
ушей его
шевелились какие-то шарики, а переходя с дачи на дачу, он бормотал...
Ногайцев старался утешать, а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил на фронте цензором солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое лицо его подсохло, отвердело, глаза открылись шире, и в них застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он сжимал челюсти, и борода его около
ушей непрерывно, неприятно
шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
«Увяз, любезный друг, по
уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не
пошевелится в нем многое, многое… А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
Я приподнялся на сене. Голова коренника не
шевелилась над водою. Только и можно было видеть, при ясном свете месяца, как одно его
ухо чуть-чуть двигалось то взад, то вперед.
Медведь быстро обернулся, насторожил
уши и стал усиленно нюхать воздух. Мы не
шевелились. Медведь успокоился и хотел было опять приняться за еду, но Дерсу в это время свистнул. Медведь поднялся на задние лапы, затем спрятался за дерево и стал выглядывать оттуда одним глазом.
На ней было старенькое платьице, волосы она зачесала за
уши и сидела, не
шевелясь, у окна да шила в пяльцах, скромно, тихо, точно она век свой ничем другим не занималась.
Ее голые широкие зубы бесшумно перекусывали всё, что она совала в рот, смешно изогнув руку, оттопырив мизинец, около
ушей у нее катались костяные шарики,
уши двигались, и зеленые волосы бородавки тоже
шевелились, ползая по желтой, сморщенной и противно чистой коже.
Но старик даже и не
пошевелился. Между немцами раздался ропот негодования. Сам Миллер, привлеченный шумом, вошел в комнату. Вникнув в дело, он подумал, что старик глух, и нагнулся к самому его
уху.
Яков жует, по слепому его лицу двигаются сивые колечки волос,
шевелятся мохнатые
уши; выслушав замечание повара, он продолжает так же мерно и быстро...
Толкались нищие, просовывая грязные ладони, сложенные лодочками, пальцы их
шевелились, как толстые черви, гнусавые голоса оглушали, влипая в
уши. Кожемякин полусонно совал им копейки и думал...
У стены, заросшей виноградом, на камнях, как на жертвеннике, стоял ящик, а из него поднималась эта голова, и, четко выступая на фоне зелени, притягивало к себе взгляд прохожего желтое, покрытое морщинами, скуластое лицо, таращились, вылезая из орбит и надолго вклеиваясь в память всякого, кто их видел, тупые глаза, вздрагивал широкий, приплюснутый нос, двигались непомерно развитые скулы и челюсти,
шевелились дряблые губы, открывая два ряда хищных зубов, и, как бы живя своей отдельной жизнью, торчали большие, чуткие, звериные
уши — эту страшную маску прикрывала шапка черных волос, завитых в мелкие кольца, точно волосы негра.
Пошевелился Дружок. Я оглянулся. Он поднял голову, насторожил
ухо, глядит в туннель орешника, с лаем исчезает в кустах и ныряет сквозь загородку в стремнину оврага. Я спешу за ним, иду по густой траве, спотыкаюсь в ямку (в прошлом году осенью свиньи разрыли полянки в лесу) и чувствую жестокую боль в ступне правой ноги.
Вдруг странную, непонятную боль ощущает он в голове, во всем теле… Он пробует открыть глаза, встать, но не может
пошевелиться… Он чувствует только, что кто-то обхватил железными ладонями его голову и безжалостно вертит
уши… Боль невыносимая…
В удивлении брата Пётр почувствовал нечто нехорошее, и у него необъяснимо
пошевелились волосы бороды; дёрнув себя за
ухо, он ответил...
Она удивленно приподнимала плечи, — большие
уши ее тоже
шевелились, приподнимаясь.
И долго сидел, молча раздувая щеки так, что под жидкими волосами
шевелились его маленькие
уши, плотно прилаженные к черепу, какие-то невидные. Порою он спрашивал жабьим звуком...
Его толстое лицо расплылось в мягкой, полусонной улыбке, серый глаз ожил, смотрит благожелательно, и весь он какой-то новый. За ним стоит широкоплечий мужик, рябой, с большими усами, обритой досиня бородою и серебряной серьгой в левом
ухе. Сдвинув набекрень шапку, он круглыми, точно пуговицы, оловянными глазами смотрит, как свиньи толкают хозяина, и руки его, засунутые в карманы поддевки,
шевелятся там, тихонько встряхивая полы.
Только взял он бумагу мою, развернул и вижу,
шевельнулась у него вся физиономия. «Что ж, Осип Михайлыч?» А я, как дурак: «Первое апреля! с праздником вас, Федосей Николаич!» — то есть совсем как мальчишка, который за бабушкино кресло спрятался втихомолку, да потом уф! ей на
ухо, во все горло — попугать вздумал! Да… да просто даже совестно рассказывать, господа! Да нет же! я не буду рассказывать!
Петя входит в кабинет и подает отцу длинный зеленый ящичек. Еще не поднося к
уху, Зайкин слышит отчаянное жужжанье и царапанье лапок о стенки ящика. Подняв крышку, он видит множество бабочек, жуков, кузнечиков и мух, приколотых ко дну ящика булавками. Все, за исключением двух-трех бабочек, еще живы и
шевелятся.
Едва держась на ногах, долго он старался спрятать в карман захваченный на бегу нераскупоренный штоф водки — и потом хотел было кого-то начать звать, но язык его, после сплошной трехдневной работы, вдруг так сильно устал, что как прилип к гортани, так и не хочет
шевелиться. Но и этого мало, — и ноги Сафроныча оказались не исправнее языка, и они так же не хотели идти, как язык отказывался разговаривать, да и весь он стал никуда не годен: и глаза не видят, и
уши его не слышат, и только голову ко сну клонит.
Председатель, не старый человек, с до крайности утомленным лицом и близорукий, сидел в своем кресле, не
шевелясь и держа ладонь около лба, как бы заслоняя глаза от солнца. Под жужжанье вентиляции и секретаря он о чем-то думал. Когда секретарь сделал маленькую передышку, чтобы начать с новой страницы, он вдруг встрепенулся и оглядел посовелыми глазами публику, потом нагнулся к
уху своего соседа-члена и спросил со вздохом...
У стола, на судейском месте, сидел худощавый старик отвратительной наружности: рыжие космы падали беспорядочно на плеча, голова его, вытянутая, иссохшая, имела форму лошадиной, обтянутой человеческой кожей, с глазами гиены, с
ушами и ртом орангутана, расположенными так близко одни от другого, что, когда сильно двигались челюсти,
шевелились дружно и огромные
уши и ежились рыжие волосы.
Наталья Николаевна, все еще разбиравшаяся в своей спальне, услыхала, верно, своим материнским
ухом, что Соня не
шевелится, и вышла взглянуть.
Князь Андрей собрал все свои силы, чтоб опомниться; он
пошевелился, и вдруг в
ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек окунувшийся в воду, потерял сознание.