Он боялся, что когда придет к Лопуховым после
ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Неточные совпадения
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в
разговореКоснуться до всего слегка,
С
ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
— Ха, ха, ха! какое
ученое слово! Но неужели ты меня обвинишь в непоследовательности? Разве я не стараюсь иметь равенства в инициативе? Но, Саша, я теперь беру инициативу продолжать серьезный
разговор, о котором мы забыли.
Со мною не заговаривал и с другими говорил мало, —
разговор был не
ученый и не важный.
Молодые философы наши испортили себе не одни фразы, но и пониманье; отношение к жизни, к действительности сделалось школьное, книжное, это было то
ученое пониманье простых вещей, над которым так гениально смеялся Гете в своем
разговоре Мефистофеля с студентом.
Князь заметил, что все эти три дня они вступали иногда друг с другом в длинные
разговоры, нередко кричали и спорили, даже, кажется, об
ученых предметах, что, по-видимому, доставляло удовольствие Лебедеву.
Он очень верно подражал жужжанию мухи, которую пьяный ловит на оконном стекле, и звукам пилы; смешно представлял, став лицом в угол,
разговор нервной дамы по телефону, подражал пению граммофонной пластинки и, наконец, чрезвычайно живо показал мальчишку-персиянина с
ученой обезьяной.
У него только что завелись необходимые связи с профессорским кругом, на будущий год ему предлагали чтение лекций по римской истории, и нередко в
разговоре он уже употреблял ходкое среди приват-доцентов выражение: «Мы,
ученые!» Студенческая фамильярность, принудительное компанейство, обязательное участие во всех сходках, протестах и демонстрациях становились для него невыгодными, затруднительными и даже просто скучными.
— А оттого-с, — отвечал Евгений Петрович, — что я человек старый, может быть, даже отсталый, вы там будете все народ
ученый, высокоумный; у вас будет своя беседа, свои
разговоры, — что ж я тут буду как пятое колесо в колеснице.
Камень был пущен прямо в мой огород. И, однако ж, не было сомнения, что Фома Фомич, не обращавший на меня никакого внимания, завел весь этот
разговор о литературе единственно для меня, чтоб ослепить, уничтожить, раздавить с первого шага петербургского
ученого, умника. Я, по крайней мере, не сомневался в этом.
Из
разговоров их я также узнал, что Яковкин был прямо сделан ординарным профессором русской истории и назначался инспектором студентов, о чем все говорили с негодованием, считая такое быстрое возвышение Яковкина незаслуженным по ограниченности его
ученых познаний.
В толпе нищих был один — он не вмешивался в
разговор их и неподвижно смотрел на расписанные святые врата; он был горбат и кривоног; но члены его казались крепкими и привыкшими к трудам этого позорного состояния; лицо его было длинно, смугло; прямой нос, курчавые волосы; широкий лоб его был желт как лоб
ученого, мрачен как облако, покрывающее солнце в день бури; синяя жила пересекала его неправильные морщины; губы, тонкие, бледные, были растягиваемы и сжимаемы каким-то судорожным движением, и в глазах блистала целая будущность; его товарищи не знали, кто он таков; но сила души обнаруживается везде: они боялись его голоса и взгляда; они уважали в нем какой-то величайший порок, а не безграничное несчастие, демона — но не человека: — он был безобразен, отвратителен, но не это пугало их; в его глазах было столько огня и ума, столько неземного, что они, не смея верить их выражению, уважали в незнакомце чудесного обманщика.
Конечно, нельзя оспорить, что охота передается воспитанием, возбуждается примером окружающих; но мы часто видим, что сыновья, выросшие в доме отца-охотника, не имеют никаких охотничьих склонностей и что, напротив, дети людей
ученых, деловых ex professo, никогда не слыхавшие
разговоров об охоте, — делаются с самых детских лет страстными охотниками.
Накануне приезда жениха, когда невеста, просидев до полночи с отцом и матерью, осыпанная их ласками, приняв с любовью их родительское благословение, воротилась в свою комнатку и легла спать, — сон в первый раз бежал от ее глаз: ее смущала мысль, что с завтрашнего дня переменится тихий образ ее жизни, что она будет объявленная невеста; что начнут приезжать гости, расспрашивать и поздравлять; что без гостей пойдут невеселые
разговоры, а может быть, и чтение книг, не совсем для нее понятных, и что целый день надо будет все сидеть с женихом, таким умным и начитанным,
ученым, как его называли, и думать о том, чтоб не сказать какой-нибудь глупости и не прогневить маменьки…
Клементьев. В самом деле, какую глупость я сказал. Будто правильный взгляд на жизнь почерпается из книг. Будто позаимствуешься им из
разговоров с
учеными!
А часто бывает, что
ученые больше думают о
разговорах, нежели о жизни.
Кардинал X. говорит на всех европейских языках и, из уважения к звездному флагу и миллиардам, наш
разговор вел по-английски. Начался
разговор с того, что его преосвященство поздравил Меня с приобретением виллы Орсини, во всех подробностях за двести лет рассказал Мне историю Моего жилища. Это было неожиданно, очень длинно, местами не совсем понятно и заставило Меня, как истинного американского осла, уныло хлопать ушами… но зато Я хорошо рассмотрел Моего важного и слишком
ученого посетителя.
— Ну вот! Будто только и
разговора, что про революцию?.. У матери бывают разные
ученые люди и профессора, и она сама знает по-латыни и по-гречески…
В
разговоре сыпала умными словами и именами мне совершенно не известных писателей и
ученых.
За обедом Кротков говорил все об еде. Рассказывал разные кушанья. Точно будто другого и
разговора нет. Русской кухни он не любит. Обычай есть пирожки считает нелепым; но зато одобряет водку перед обедом. И все это без всяких
ученых объяснений, а так, просто."Нашел, мол, стих говорить об еде — поговорим об еде".
Недавно в
разговоре со мной один
ученый и умный человек сказал мне, что христианское учение, как нравственное учение о жизни, не важно.
— Ты, — говорит королевич, — насчет листа брось. По службе передо мной не тянись, я тебе воспрещаю. Поедем мы в вольном платье, стало, и
разговор промеж нас вольный должен быть. Я — будто купеческий сын, ты — слуга закадычный. И генерал при нас
ученый будет состоять. Сбоку припека для умственного намеку. Кислый, черт, не приведи Бог, — один бы я с ним нипочем не поехал.