Неточные совпадения
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел
учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он
учился у Капитоныча,
у няни,
у Наденьки,
у Василия Лукича, а не
у учителей. Та вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
«
У меня ль не житье! — дивится Максим Иванович, —
у матери босой бегал, корки жевал, чего ж он еще пуще прежнего хил?» А
учитель и говорит: «Всякому мальчику, говорит, надо и порезвиться, не все
учиться; ему моцион необходим», и вывел ему все резоном.
Когда Верочке исполнилось шестнадцать лет, она перестала
учиться у фортепьянного
учителя и в пансионе, а сама стала давать уроки в том же пансионе; потом мать нашла ей и другие уроки.
Мы все, с небольшими вариациями, имели сходное развитие, то есть ничего не знали, кроме Москвы и деревни,
учились по тем же книгам и брали уроки
у тех же
учителей, воспитывались дома или в университетском пансионе.
Учились ей мы с Ником
у одного
учителя, которого мы любили за его анекдоты и рассказы; при всей своей занимательности, он вряд мог ли развить особую страсть к своей науке.
Это, конечно, совсем не значит, что я не хотел
учиться у других,
у всех великих
учителей мысли, и что не подвергался никаким влияниям, никому ни в чем не был обязан.
С
учителями мы больше перемигивались и записочки им передавали; или вот насчет этих статуй ты мне напомнил: я
училась в пансионе, и
у нас длинный этакий был дортуар…
— Вот! Что тебе? Ты новенький и богатый, — с богатых учитель-то не взыскивает… А я — бедный объедон, меня он не любит, потому что я озорничаю и никакого подарка не приносил ему… Кабы я плохо
учился — он бы давно уж выключил меня. Ты знаешь — я отсюда в гимназию уйду… Кончу второй класс и уйду… Меня уж тут один студент приготовляет… Там я так буду
учиться — только держись! А
у вас лошадей сколько?
В городе
у Алексея и жены его приятелей не было, но в его тесных комнатах, похожих на чуланы, набитые ошарканными, старыми вещами, собирались по праздникам люди сомнительного достоинства: золотозубый фабричный доктор Яковлев, человек насмешливый и злой; крикливый техник Коптев, пьяница и картёжник;
учитель Мирона, студент, которому полиция запретила
учиться; его курносая жена курила папиросы, играла на гитаре.
Естественно, что ни
у кого не являлось охоты ни
учиться, ни быть
учителем, тем более что ученье не вознаграждалось никакими преимуществами, а
учителя даже чинов не получали и должны были непременно прослужить в своей должности преподавателя в высших классах не менее 23, а в низших не менее 36 лет, для того чтобы получить чин коллежского асессора и выйти в отставку без всякой пенсии.
Четыре года
учась у этого
учителя, мальчик до тринадцати лет едва выучился разбирать букварь.
Тут же имеет место другое явление, весьма близко сюда подходящее: мальчики перекоряются друг с другом, хвастаясь, что один был в таком-то пансионе, другой
учился у такого-то, третий брал уроки
у таких-то
учителей и т. п.
Учился он хоть на медные деньги, а хорошо, и конторскую науку он всю понял;
учителя все его любили и похвальные листы ему давали — и теперь
у меня в рамках на стенке висят.
—
Учиться? Не в этом дело-с, сударь вы мой! Свободы нет, вот что! Ведь
у меня какая жизнь? В трепете живу… с постоянной оглядкой… вполне лишен свободы желательных мне движений! А почему? Боюсь… Этот кикимора
учитель в газетах пишет на меня… санитарный надзор навлекает, штрафы плачу… Постояльцы ваши, того гляди, сожгут, убьют, ограбят… Что я против них могу? Полиции они не боятся… Посадят их — они даже рады — хлеб им даровой.
— Ах, помилуйте! Отличный скрипач, в Парижской консерватории воспитывался, удивительный музыкант… Он говорил мне, что «mademoiselle, если бы с вашим голосом да
поучиться у хорошего
учителя, то это было бы просто удивительно». Просто все пальчики мне перецеловал… Но где здесь
учиться?
Кастера в своей «Histoire de Catherine II» говорит, что детей было трое, из них младшая — княжна Тараканова, родившаяся в 1755 году; старшие же были сыновья, из которых один был жив еще в 1800 году, а другой еще в молодых летах, приготовляясь к горной службе,
учился химии
у профессора Лемана и вместе с своим
учителем был удушен испарениями какого-то состава, пролившегося из разбитой по неосторожности бутылки.
Возвратясь с вечера, который нам показался прекрасным балом, я во всю остальную ночь не мог заснуть от любви, и утро застало меня сидящим
у окна и мечтающим о ней. Я обдумывал план, как я стану
учиться без помощи
учителей, сделаюсь очень образованным человеком и явлюсь к ней вполне достойный ее внимания. А пока… пока я хотел ей написать об этом, так как я был твердо уверен, что одна подобная решимость с моей стороны непременно должна быть ей очень приятна.
Я лично, после не совсем приятных мне уроков фортепьяно, пожелал сам
учиться на скрипке, и первым моим
учителем был крепостной Сашка, выездной лакей и псовый охотник. В провинции симфонической и отчасти оперной музыкой и занимались только при богатых барских домах и в усадьбах. И
у нас в городе долго держали свой бальный оркестр, который в некоторые дни играл, хоть и с грехом пополам,"концерты", то есть симфонии и квартеты.
По-английски я стал
учиться еще в Дерпте, студентом, но с детства меня этому языку не учили. Потом я брал уроки в Петербурге
у известного
учителя, которому выправлял русский текст его грамматики. И в Париже в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом, в разговорном языке. Но когда я впервые попал на улицы Лондона, я распознал ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не то, что вполне понимать всякого англичанина.
Цесаревна жила в уединении и в этом уединении много
училась, читала и наблюдала. Ей скоро надоели романы; она взялась за историю и географию. Ее увлекали Платон, Цицерон, Плутарх и Монтескье, в особенности же энциклопедисты, а именно Вольтер, которого она и называла своим «
учителем».
У нее была всегда книжка в кармане, даже когда она каталась верхом — ее любимое развлечение. Сильно подействовал на нее Тацит.
Примером служит крайнее подчинение западноевропейских народов своим
учителям — грекам и римлянам, когда они в эпоху Возрождения совершили такой же переход, какой русские совершили в эпоху преобразования, с тем различием, что они подчинялись народам мертвым, тогда как русский народ должен был
учиться у живых людей.
Удалившись от большого двора, сторонясь мужа, великая княгиня в своем невольном уединении много
училась и наблюдала. Ей скоро надоело чтение романов, она взялась за историю и географию. Ее стали увлекать Платон, Цицерон, Плутарх и Монтескье, в особенности же энциклопедисты и именно Вольтер, которого она называла своим «
учителем».
У нее была книжка в кармане, даже когда она каталась верхом — ее любимое занятие. Сильно подействовал на нее Тацит.
— Да как вам сказать? Соня-то будет хорошая жена и хорошая мать, но Сережа мой умен, очень умен, этого никто не отнимет.
Учился прекрасно, — немножко ленив. К естественным наукам он большую охоту имел. Мы были счастливы,
у нас был славный, славный
учитель. Ему здесь хочется в университет — послушать лекции естественных наук, химии…
За caustique виновата, — сказала она, — и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, — обратилась она к сочинителю: —
у меня нет ни денег, ни времени, как
у князя Голицына, взять
учителя и
учиться по-русски.
Девочки торопливо повторяли заданное к предыдущему уроку по физике.
Учитель был из «лютых» и требовал твердых ответов по своему предмету. Его боялись и
учились у него прилежнее, зная, что
у Арсения Ардалионовича очень легко можно схватить «кол».