Неточные совпадения
В лице
Христа еврейство является основоположником религии, которую исповедует вся Европа и ‹которая› проповедуется католической церковью во всем мире. В лице Карла Маркса еврейство сеет на земле сокрушительное
учение о непримиримости интересов капитала и труда, о неизбежном росте классовой ненависти, о неустранимой социально-революционной катастрофе.
В первой комнате, с большой выступающей облезлой печью и двумя грязными окнами, стояла в одном углу черная мерка для измерения роста арестантов, в другом углу висел, — всегдашняя принадлежность всех мест мучительства, как бы в насмешку над его
учением, — большой образ
Христа.
Во многих местах Евангелия образ
Христа и Его
учение видны лишь через тусклое стекло.
Учение Вл. Соловьева о богочеловечестве, доведенное до конца, должно бы привести к активной, а не пассивной эсхатологии, к сознанию творческого призвания человека в конце истории, которое только и сделает возможным наступление конца мира и второе пришествие
Христа.
Очень интересны слова, сказанные им на процессе 1 марта: «Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность
учения Иисуса
Христа признаю.
В христологии его главное место занимает
учение о кенозисе, о самоуничижении
Христа и подчинении его законам человеческого существования.
«Что вы подобное
учение опираете на православную церковь, это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем вы примешали тут?..
«Если бы действительно преисполнились истиною
Христовою, а не диаволова
учения, — совсем не то написали бы в вашей новой книге.
Монофизитство, конечно, рационалистичнее церковного
учения о соединении в
Христе природы человеческой и божеской.
Католическое
учение о церковной иерархии с папой во главе было ложной религиозной антропологией и обнаруживало отсутствие подлинной религиозной антропологии — откровения богочеловечества, в котором Сам
Христос есть Царь и Первосвященник и не имеет заместителей.
Учение о богочеловечестве
Христа, христологические догматы — факты, мистические факты вселенской истории, а не теории, не умственные доктрины, не отвлеченные построения, как то хотят представить рационалисты.
Как некогда
Христос сказал рабам и угнетенным: «Вот вам религия, примите ее — и вы победите с нею целый мир!», — так и Жорж Занд говорит женщинам: «Вы — такой же человек, и требуйте себе этого в гражданском устройстве!» Словом, она представительница и проводница в художественных образах известного
учения эмансипации женщин, которое стоит рядом с
учением об ассоциации, о коммунизме, и по которым уж, конечно, миру предстоит со временем преобразоваться.
Недоразумение людей, судящих о христианском
учении с точки зрения общественного, состоит в том, что они, предполагая, что совершенство, указываемое
Христом, может быть вполне достигнуто, спрашивают себя (так же, как они спрашивают себя, предполагая, что законы общественные будут исполнены), что будет, когда это всё будет исполнено?
В этом состоит пятый и самый действительный способ устранения того противоречия, в которое поставило себя церковное христианство, исповедуя на словах
Христа и отрицая в жизни его
учение и научая этому людей.
«
Христово учение, вошедшее в сознание людей не посредством меча и насилия, говорят они, а посредством непротивления злу, посредством кротости, смирения и миролюбия, — только примером мира, согласия и любви между своими последователями и может распространиться в мире.
Люди, 18 веков воспитанные в христианстве, в лице своих передовых людей, ученых, убедились в том, что христианское
учение есть
учение о догматах; жизненное же
учение есть недоразумение, есть преувеличение, нарушающее настоящие законные требования нравственности, соответствующие природе человека, и что то самое
учение справедливости, которое отверг
Христос, на месте которого он поставил свое
учение, гораздо пригоднее нам.
Предположение это ложно, потому что совершенство, указываемое христианам, — бесконечно и никогда не может быть достигнуто; и
Христос дает свое
учение, имея в виду то, что полное совершенство никогда не будет достигнуто, но что стремление к полному, бесконечному совершенству постоянно будет увеличивать благо людей и что благо это поэтому может быть увеличиваемо до бесконечности.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина
учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли
Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию
Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных
учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
1800 лет тому назад среди языческого римского мира явилось странное, не похожее ни на какое из прежних, новое
учение, приписывавшееся человеку
Христу.
Человек, наученный церковью тому кощунственному
учению о том, что человек не может спастись своими силами, а что есть другое средство, неизбежно будет прибегать к этому средству, а не к своим силам, на которые, его уверяют, грех надеяться.
Учение церковное — всякое, с своим искуплением и таинствами, исключает
Христово учение, тем более
учение православное с своим идолопоклонством.
Исполнение
учения — только в движении по указанному пути, в приближении к совершенству внутреннему — подражания
Христу, и внешнему — установления царства божия.
Православный катехизис говорит: «Церковь есть основанное Иисусом
Христом на земле общество, соединенное между собою в одно целое одним божественным
учением и таинствами под управлением и руководством богоустановленной иерархии», разумея под богоустановленной иерархией именно греческую иерархию, составленную из известных таких-то лиц, находящихся в таких-то и таких-то местах.
Преподав в нагорной проповеди то
учение, которое должно руководить жизнью людей,
Христос сказал: «И так всякого, кто слушает слова мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне.
Так это было с первых времен и так это шло, постоянно усиливаясь, логически дойдя в наше время до догматов пресуществления и непогрешимости папы или епископов, или писаний, т. е. до совершенно непонятного, дошедшего до бессмыслицы и до требований слепой веры не богу, не
Христу, не
учению даже, а лицу, как в католичестве, или лицам, как в православии, или — веры книжке, как в протестантстве.
Человек, верующий в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может верить в нравственный закон
Христа; человек, верующий в
учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже верить в братство всех людей.
И тогда-то и было проповедуемо
Христом его
учение, состоящее не в том только, что не надо противиться злу насилием, а
учение о новом понимании жизни, частью или, скорее, приложением которого к общественной жизни и было
учение о средстве уничтожения борьбы между всеми людьми не тем, чтобы обязать только одну часть людей без борьбы покоряться тому, что известными авторитетами будет предписано им, а тем, чтобы никому, следовательно и тем (и преимущественно тем), которые властвуют, не употреблять насилия ни против кого ни в каком случае.
Так что по
учению этому все основатели религий, как Моисей и пророки, Конфуций, Лao-дзи, Будда,
Христос и другие проповедовали свои
учения, а последователи их принимали их не потому, что они любили истину, уясняли ее себе и исповедовали, а потому, что политические, социальные и, главное, экономические условия тех народов, среди которых появились и распространялись эти
учения, были благоприятны для проявления и распространения их.
Никто не решится утверждать того, чтобы власти, существующие в какой бы то ни было стране, действовали по отношению к своим врагам в духе
учения и по примеру
Христа.
Церкви не только никогда не соединяли, но были всегда одной из главных причин разъединения людей, ненависти друг к другу, войн, побоищ, инквизиций, варфоломеевских ночей и т. п., и церкви никогда не служат посредниками между людьми и богом, чего и не нужно и что прямо запрещено
Христом, открывшим свое
учение прямо непосредственно каждому человеку, но ставят мертвые формы вместо бога и не только не открывают, но заслоняют от людей бога.
Уже ко времени Константина всё понимание
учения свелось к резюме, утвержденным светской властью, — резюме споров, происходивших на соборе, — к символу веры, в котором значится: верую в то-то, то-то и то-то и под конец — в единую, святую, соборную и апостольскую церковь, т. е. в непогрешимость тех лиц, которые называют себя церковью, так что всё свелось к тому, что человек верит уже не богу, не
Христу, как они открылись ему, а тому, чему велит верить церковь.
Как всякий проповедник человеколюбия, энтузиаст
Христос доходил в своем
учении до утопических крайностей.
Можно находить, что ответ, данный
Христом, неправилен; можно выставить на место его другой, лучший, найдя такой критериум, который для всех несомненно и одновременно определял бы зло; можно просто не сознавать сущности вопроса, как не сознают этого дикие народы, но нельзя, как это делают ученые критики христианского
учения, делать вид, что вопроса никакого вовсе и не существует или что признание за известными лицами или собраниями людей (тем менее, когда эти люди мы сами) права определять зло и противиться ему насилием разрешает вопрос; тогда как мы все знаем, что такое признание нисколько не разрешает вопроса, так как всегда есть люди, не признающие за известными людьми или собраниями этого права.
Третьи, не признающие
Христа богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены к общности имущества, отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е. к осуществлению одной из сторон христианского
учения.
От этого происходит то, что все эти люди, начиная от Конта, Страуса, Спенсера и Ренана, не понимая смысла речей
Христа, не понимая того, к чему и зачем они сказаны, не понимая даже и вопроса, на который они служат ответом, не давая себе даже труда вникнуть в смысл их, прямо, если они враждебно настроены, отрицают разумность
учения; если же они хотят быть снисходительны к нему, то с высоты своего величия поправляют его, предполагая, что
Христос хотел сказать то самое, что они думают, но не сумел этого сделать.
Вместо всяких правил прежних исповеданий,
учение это выставляло только образец внутреннего совершенства, истины и любви в лице
Христа и последствия этого внутреннего совершенства, достигаемого людьми, — внешнего совершенства, предсказанного пророками, — царства божия, при котором все люди разучатся враждовать, будут все научены богом и соединены любовью и лев будет лежать с ягненком.
Нет по этому
учению поступков, которые бы могли оправдать человека, сделать его праведным, есть только влекущий к себе сердца образец истины для внутреннего совершенства в лице
Христа, а для внешнего — в осуществлении царства божия.
Кроме того, если бы
Христос действительно установил такое учреждение, как церковь, на котором основано всё
учение и вся вера, то он, вероятно бы, высказал это установление так определенно и ясно и придал бы единой истинной церкви, кроме рассказов о чудесах, употребляемых при всяких суевериях, такие признаки, при которых не могло бы быть никакого сомнения в ее истинности; но ничего подобного нет, а как были, так и есть теперь различные учреждения, называющие себя каждое единою истинною церковью.
— Нет, не разочаровался нисколько ни в чем, но меня смутило, что православия нельзя переменить. Сознание этой несвободности меня лишает спокойствия совести. Самостоятельность моя этим подавлена и возмущается. Я подал просьбу, чтоб мне позволили выйти, а если не позволят, то думаю уйти в Турцию, где христианские исповедания не имеют протекции и оттого в известном отношении свободнее и ближе к духу
Христова учения. Жду с нетерпением ответа, а теперь прощайте и извините меня, что я отнял у вас много времени.
Но люди так жизнь свою устроили, что по
Христову учению совсем им невозможно поступать, и стал для нас Иисус
Христос совсем лишний.
Священник. Да тогда это — ну, ваше, что ли, толкование
Христова учения, а
Христово учение все основано на его божественности и воскресении.
— Не умудрил меня Господь наукой, касатик ты мой… Куда мне, темному человеку! Говорил ведь я тебе, что и грамоте-то здесь, в лесу, научился. Кой-как бреду. Писание читать могу, а насчет грамматического да философского
учения тут уж, разлюбезный ты мой, я ни при чем… Да признаться, и не разумею, что такое за грамматическое
учение, что за философия такая. Читал про них и в книге «Вере» и в «Максиме Греке», а что такое оно обозначает, прости,
Христа ради, не знаю.
Понимать ли слова
Христа о любви к ненавидящим, к врагам, не допускающей никакого насилия, так, как они сказаны и выражены, как
учение кротости, смирения и любви, или как-нибудь иначе?
И всё сбылось и сбывается так, как предсказал Иисус, если ученики
Христа исполняют его
учение.
Христос открывает свое
учение прямо непосредственно каждому человеку, церкви же ставят мертвые формы вместо бога и не только не открывают, но заслоняют от людей бога.
По
учению же
Христа, ни один человек не может не только убивать, но насиловать другого, даже и силою сопротивляться ему, не может делать зла не только ближним, но даже врагам своим.
«Церковь есть основанное Иисусом
Христом на земле общество, соединенное между собой в одно целое одним божественным
учением и таинствами, под управлением и руководством богоустановленной иерархии», разумея под богоустановленной иерархией именно греческую иерархию, составленную из известных таких-то лиц, находящихся в таких-то и таких-то местах.
И вот одни люди, поняв это
учение во всем его истинном смысле и предвидя, вследствие применения к жизни этого
учения, уничтожение всех тех выгод и преимуществ, которыми они пользовались и пользуются, распяли
Христа и потом распинали и до сих пор распинают его учеников.
Так учил
Христос. А учил он так потому, что знал, что как в его время были люди, учившие людей ложному закону бога, так и впредь будут такие люди. Он знал это и учил тому, что не надо слушать людей, называющих себя наставниками, потому что
учения их затемняют то простое и ясное
учение, которое открыто всем людям и заложено в сердце каждого человека.
Начиная от Сократа до
Христа и от
Христа вплоть до тех людей, которые из века в век умирают за истину, все мученики веры доказывают неправду этого рабского
учения и громко говорят нам: «Мы тоже любили жизнь и всех людей, которыми жизнь наша была красна и которые умоляли нас прекратить борьбу.
Человек, наученный церковью тому кощунственному
учению о том, что человек не может спастись своими силами, а что есть другое средство, неизбежно будет прибегать к этому средству, а не к своим силам, на которые, его уверяют, грех надеяться.
Учение церковное, всякое, своим искуплением и таинствами исключает
Христово учение в его истинном смысле.