Неточные совпадения
Он быстро вскочил, оделся и по росистым дорожкам сада
побежал к старой мельнице. Вода журчала, как вчера, и так же шептались кусты черемухи, только вчера было темно, а теперь стояло яркое солнечное утро. И никогда еще он не «чувствовал» света так ясно. Казалось, вместе с душистою сыростью, с ощущением
утренней свежести в него проникли эти смеющиеся лучи веселого дня, щекотавшие его нервы.
Рано, рано утром безжалостный и, как всегда бывают люди в новой должности, слишком усердный Василий сдергивает одеяло и уверяет, что пора ехать и все уже готово. Как ни жмешься, ни хитришь, ни сердишься, чтобы хоть еще на четверть часа продлить сладкий
утренний сон, по решительному лицу Василья видишь, что он неумолим и готов еще двадцать раз сдернуть одеяло, вскакиваешь и
бежишь на двор умываться.
С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени. Между деревьями пестрели цветы,
бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами
утреннего солнца и гладкое, как зеркало; с другой — темно-синее, как небо, которое отражалось в нем, и едва подернутое зыбью. А там нивы с волнующимися, разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному лесу.
Было не жарко. Солнце склонялось. Дорога, омоченная
утренним дождем, не пылила. Тележка ровно катилась по мелкому щебню, унося из города четырех седоков; сытая серая лошадка
бежала, словно не замечая их тяжести, и ленивый, безмолвный работник Игнатий управлял ее
бегом при помощи заметных лишь опытному взору движений вожжами.
Я, здесь ничего не узнавши, да
бегу к Патрикею Семенычу, чтобы с его умом посоветоваться, да как раз в угольной наскочила, что княгиня, — чего никогда не бывало, — в
утреннем капоте стоят, а перед ними бедный Жигошка и на коленях вертится, и ручонки ломает, и к небу таращится, и сам плачет.
К моему удивлению, взглянув на реку, я увидел в
утренней мгле лодочку Тюлина уже на средине. Очевидно, философ-перевозчик тоже находился под обаянием грозных уреневских богатырей и теперь греб изо всех сил. Когда он пристал к берегу, то на лице его виднелась сугубая угнетенность и похмельная скорбь; это не помешало ему, однако, быстро
побежать на гору за длинными шестами.
Справа по обрыву стоял лес, слева блестело
утреннее красивое море, а ветер дул на счастье в затылок. Я был рад, что иду берегом. На гравии
бежали, шумя, полосы зеленой воды, отливаясь затем назад шепчущей о тишине пеной. Обогнув мыс, мы увидели вдали, на изгибе лиловых холмов берега, синюю крышу с узким дымком флага, и только тут я вспомнил, что Эстамп ждет известий. То же самое, должно быть, думал Дюрок, так как сказал...
Так говорит она самой себе и легкими, послушными шагами
бежит по дороге к городу. У Навозных ворот около стены сидят и дремлют в
утренней прохладе двое сторожей, обходивших ночью город. Они просыпаются и смотрят с удивлением на бегущую девушку. Младший из них встает и загораживает ей дорогу распростертыми руками.
С половины двенадцатого до половины первого шел четвертый
утренний урок для старших классов; а в половине первого снова по звонку все
бежало в общую залу к двойному ряду столов, где всякий за обедом занимал свое обычное место.
Вынув из печи весовой белый хлеб, я кладу на длинную доску десять-двенадцать караваев и поспешно несу их в лавочку Деренкова, а возвратясь назад, набиваю двухпудовую корзину булками и сдобным и
бегу в духовную академию, чтоб поспеть к
утреннему чаю студентов.
Я видел горные хребты,
Причудливые как мечты,
Когда в час
утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло
бег —
Как будто белый караван
Залетных птиц из дальних стран!
Скользя по
утреннему снегу,
Друг милый, предадимся
бегуНетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
Было прохладно, и около сарая во все горло кричал петух, мешая спать. Когда синеватый,
утренний свет уже пробивался во все щели, Фекла потихоньку встала и вышла, и потом слышно было, как она
побежала куда-то, стуча босыми ногами.
Теперь перед нами лежал настоящий, отлично разделанный огород. Высокие грядки уже зеленели ботвой картофеля и кудрявыми султанчиками моркови. Бледно-зеленая капустная рассада торчала рядами в неглубоких лунках, еще темных от обильной поливки. По кольям навивался горох, в небольшом срубе примитивного парника уютно зеленели
побеги огурцов, видимо тщательно оберегаемых от
утренних коротких, но резких заморозков. Невдалеке волновалась нивка колосившейся озими.
Проносимся по узкой, по-утреннему оживленной улице, что упирается в мечеть, и выбегаем за селение, на крутой обрыв над самой бездной. Гуль-Гуль останавливается, тяжело переводя дух. Она очень хорошенькая сейчас, Гуль-Гуль — с ее разгоревшимся от
бега детским личиком. Голубой, из тончайшего сукна бешмет ловко охватывает гибкую девичью фигурку. Густые, черные, как вороново крыло, волосы десятками косичек струятся вдоль груди и спины. Гуль-Гуль смеется, но в ее красивых глазах — прежняя печаль.
Старший штурман почти
бежит вниз в свою каюту, чтобы закончить
утренние вычисления. Через пять минут у опытного Степана Ильича все готово: широта и долгота места определены, и сейчас все узнают, в какой точке земного шара находится «Коршун» и сколько он сделал миль суточного плавания.
А солнце все выше и выше поднималось по нежно-голубой синеве неба, по которому
бежали нежные перистые облачка; в остром
утреннем воздухе, полном какой-то бодрящей свежести, чувствовалась уже теплая струя благодатного юга.
Вслед затем раздаются звонки и слышится стук железных скоб у дверей лавчонок, где эти же рабочие добиваются получить свою
утреннюю порцию мутного абсенту; затем гремят фуры перевозчиков мебели,
бегут комиссионеры со своими носилками, кухарки со своими саками, гризетки со своими корзинками и кошками, и… день настал со всею его суетой: спать невозможно.