Неточные совпадения
Позы, жесты ее исполнены достоинства; она очень ловко драпируется
в богатую шаль, так кстати обопрется локтем на шитую
подушку, так величественно раскинется на диване. Ее никогда не увидишь за работой: нагибаться, шить, заниматься мелочью нейдет к ее лицу, важной фигуре. Она и приказания слугам и служанкам отдавала небрежным
тоном, коротко и сухо.
— Какая настойчивая деспотка! — говорил Райский, терпеливо снося, как Егорка снимал сапоги, расстегнул ему платье, даже хотел было снять чулки. Райский
утонул в мягких
подушках.
Он на каждом шагу становился
в разлад с ними, но пока не страдал еще от этого разлада, а снисходительно улыбался, поддавался кротости, простоте этой жизни, как, ложась спать, поддался деспотизму бабушки и
утонул в мягких
подушках.
Джемма тотчас принялась ухаживать за нею, тихонько дула ей на лоб, намочив его сперва одеколоном, тихонько целовала ее щеки, укладывала ей голову
в подушки, запрещала ей говорить — и опять ее целовала. Потом, обратившись к Санину, она начала рассказывать ему полушутливым, полутронутым
тоном — какая у ней отличная мать и какая она была красавица! «Что я говорю: была! она и теперь — прелесть. Посмотрите, посмотрите, какие у ней глаза!»
Молодая, с мокрыми черными кудрями головка пленницы была открыта и
утопала в смокшейся
подушке; уста девицы были полуоткрыты; зубы крепко стиснуты, а веки глаз сомкнуты. Она казалась спящею; но
в самом деле она была
в долгом, непробудном обмороке. Такою-то была привезена своими похитителями
в село Плодомасово закромская боярышня Марфа Андревна Байцурова.
Мертвец лежал, как всегда лежат мертвецы, особенно тяжело, по-мертвецки
утонувши окоченевшими членами
в подстилке гроба, с навсегда согнувшеюся головой на
подушке, и выставлял, как всегда выставляют мертвецы, свой желтый восковой лоб с взлизами на ввалившихся висках и торчащий нос, как бы надавивший на верхнюю губу.
В углу стоит кровать, на ней целая гора из пуховиков и
подушек в красных наволочках; чтобы взобраться на эту гору, надо подставлять стул, а ляжешь —
утонешь.
Действительно, на великолепной тумбе красного дерева, сделанной
в тон изящному письменному дамскому столику и мебели, на мягкой малиновой бархатной
подушке важно возлежал очаровательный котяшка, успевший возмужать и растолстеть за последние четыре года.
«
Тонем!» — мгновенно решил он, встал на ноги, успел зажечь свечу и натянуть на себя пиджак. Он спал
в жилете и одетый, прикрываясь пледом. Под
подушкой лежал его бумажник. Он сунул его
в боковой карман и ощупал замшевую сумку.
От всех этих восточных материй, от всех этих низких и мягких диванов с массою прелестных
подушек, от всех подставок из черного дерева с инкрустацией из перламутра и слоновой кости и бронзы, от этих пушистых ковров,
в которых
тонула нога, от всех стен, задрапированных бархатистой шерстяной материей, от всего, казалось, распространялся тонкий аромат, который проникал во все существо человека и производил род опьянения: сладострастная дрожь охватывала тело, кровь горела огнем, ум мутился, всецело побежденный желаниями тела.