Неточные совпадения
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел, как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали
слезы. Некоторые из них до того осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по плечу и в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же записал на бумажку.
— Да, мой друг, — продолжала бабушка после минутного молчания, взяв в руки один из двух платков, чтобы
утереть показавшуюся
слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…
Однако несчастия никакого не случилось; через час времени меня разбудил тот же скрип сапогов. Карл Иваныч,
утирая платком
слезы, которые я заметил на его щеках, вышел из двери и, бормоча что-то себе под нос, пошел на верх. Вслед за ним вышел папа и вошел в гостиную.
— Ага! попались! — закричал он, маленькими шажками подбегая к Володе, схватил его за голову и начал тщательно рассматривать его макушку, — потом с совершенно серьезным выражением отошел от него, подошел к столу и начал дуть под клеенку и крестить ее. — О-ох жалко! О-ох больно!.. сердечные… улетят, — заговорил он потом дрожащим от
слез голосом, с чувством всматриваясь в Володю, и стал
утирать рукавом действительно падавшие
слезы.
Борис. Тетка каждое
утро всех со
слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! голубчики, не рассердите!»
Она опять всплакнула, как только увидела своего Енюшу, но мужу не пришлось ее усовещивать: она сама поскорей
утерла свои
слезы, чтобы не закапать шаль.
— Как-то я остался ночевать у него, он проснулся рано
утром, встал на колени и долго молился шепотом, задыхаясь, стуча кулаками в грудь свою. Кажется, даже до
слез молился… Уходят, слышите? Уходят!
Ольга шла тихо и
утирала платком
слезы; но едва оботрет, являются новые. Она стыдится, глотает их, хочет скрыть даже от деревьев и не может. Обломов не видал никогда
слез Ольги; он не ожидал их, и они будто обожгли его, но так, что ему от того было не горячо, а тепло.
Из этих волн звуков очертывалась у него в фантазии какая-то музыкальная поэма: он силился уловить тайну создания и три
утра бился, изведя толстую тетрадь нотной бумаги. А когда сыграл на четвертое
утро написанное, вышла… полька-редова, но такая мрачная и грустная, что он сам разливался в
слезах, играя ее.
Она подняла глаза, взглянула на него, как будто удивилась, и стала
утирать косынкой текущие по щекам
слезы.
— Ну, позовите. Ах, mon cher, сколько тут
слез перевидаешь, если бы только можно все их
утереть! Делаешь, что можешь.
— Винца бы, — сказала она Кораблевой,
утирая рукавом рубахи
слезы и только изредка всхлипывая.
Он шел и в забытьи
утирал кулаком
слезы.
Приезжая дама помещица, взирая на всю сцену разговора с простонародьем и благословения его, проливала тихие
слезы и
утирала их платочком. Это была чувствительная светская дама и с наклонностями во многом искренно добрыми. Когда старец подошел наконец и к ней, она встретила его восторженно...
Возвращаться назад, не доведя дело до конца, было до
слез обидно. С другой стороны, идти в зимний поход, не снарядившись как следует, — безрассудно. Будь я один с Дерсу, я не задумался бы и пошел вперед, но со мной были люди, моральная ответственность за которых лежала на мне. Под
утро я немного уснул.
— Экая я! — проговорила вдруг Лукерья с неожиданной силой и, раскрыв широко глаза, постаралась смигнуть с них
слезу. — Не стыдно ли? Чего я? Давно этого со мной не случалось… с самого того дня, как Поляков Вася у меня был прошлой весной. Пока он со мной сидел да разговаривал — ну, ничего; а как ушел он — поплакала я таки в одиночку! Откуда бралось!.. Да ведь у нашей сестры
слезы некупленные. Барин, — прибавила Лукерья, — чай, у вас платочек есть… Не побрезгуйте,
утрите мне глаза.
Одним
утром является ко мне дьячок, молодой долговязый малый, по-женски зачесанный, с своей молодой женой, покрытой веснушками; оба они были в сильном волнении, оба говорили вместе, оба прослезились и отерли
слезы в одно время. Дьячок каким-то сплюснутым дискантом, супруга его, страшно картавя, рассказывали в обгонки, что на днях у них украли часы и шкатулку, в которой было рублей пятьдесят денег, что жена дьячка нашла «воя» и что этот «вой» не кто иной, как честнейший богомолец наш и во Христе отец Иоанн.
Раз в холодное зимнее
утро приезжаю я в правление, в передней стоит женщина лет тридцати, крестьянка; увидавши меня в мундире, она бросилась передо мной на колени и, обливаясь
слезами, просила меня заступиться.
Старик кланялся мне в пояс и плакал; кучер, стегнувши лошадь, снял шляпу и
утер глаза, — дрожки застучали, и
слезы полились у меня градом.
Сколько
слез утерла она, сколько внесла утешений не в одну разбитую душу, сколько юных существований поддержала она и сколько сама страдала.
— Да, да… Нездоров. Ах, если бы вы только видели, какие ужасные ночи я провожу! Засыпаю я только часов в шесть
утра и все хожу… Вдруг сделается страшно-страшно, до
слез страшно… Хочется куда-то убежать, спрятаться.
Не знала я, что впереди меня ждет!
Я
утром в Нерчинск прискакала,
Не верю глазам, — Трубецкая идет!
«Догнала тебя я, догнала!»
— «Они в Благодатске!» — Я бросилась к ней,
Счастливые
слезы роняя…
В двенадцати только верстах мой Сергей,
И Катя со мной Трубецкая!
Нина Александровна, видя искренние
слезы его, проговорила ему наконец безо всякого упрека и чуть ли даже не с лаской: «Ну, бог с вами, ну, не плачьте, ну, бог вас простит!» Лебедев был до того поражен этими словами и тоном их, что во весь этот вечер не хотел уже и отходить от Нины Александровны (и во все следующие дни, до самой смерти генерала, он почти с
утра до ночи проводил время в их доме).
Лиза подалась вперед, покраснела — и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла своих рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных рук — и безмолвные
слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот Матрос мурлыкал в широких креслах возле клубка с чулком, продолговатое пламя лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой, в соседней комнатке за дверью стояла Настасья Карповна и тоже украдкой
утирала себе глаза свернутым в клубочек клетчатым носовым платком.
Слезы закапали по щекам Марьи Дмитриевны; она не
утирала их: она любила плакать. Лаврецкий сидел как на угольях. «Боже мой, — думал он, — что же это за пытка, что за день мне выдался сегодня!»
Только с отцом и отводила Наташка свою детскую душу и провожала его каждый раз горькими
слезами. Яша и сам плакал, когда прощался со своим гнездом. Каждое
утро и каждый вечер Наташка горячо молилась, чтобы Бог поскорее послал тятеньке золота.
Родион Потапыч числился в это время на каторге и не раз был свидетелем, как Марфа Тимофеевна возвращалась по
утрам из смотрительской квартиры вся в
слезах. Эти ли девичьи
слезы, девичья ли краса, только начал он крепко задумываться… Заметил эту перемену даже Антон Лазарич и не раз спрашивал...
Ранним
утром бабы успели сбегать на могильник, чтобы проститься с похороненными родственниками, и успели еще раз нареветься своими бабьими дешевыми
слезами.
Ах, о чем ты проливаешь
Слезы горькие
И украдкой
утираешьИх кисейным рукавом?
Но до чтения ли, до письма ли было тут, когда душистые черемухи зацветают, когда пучок на березах лопается, когда черные кусты смородины опушаются беловатым пухом распускающихся сморщенных листочков, когда все скаты гор покрываются подснежными тюльпанами, называемыми сон, лилового, голубого, желтоватого и белого цвета, когда полезут везде из земли свернутые в трубочки травы и завернутые в них головки цветов; когда жаворонки с
утра до вечера висят в воздухе над самым двором, рассыпаясь в своих журчащих, однообразных, замирающих в небе песнях, которые хватали меня за сердце, которых я заслушивался до
слез; когда божьи коровки и все букашки выползают на божий свет, крапивные и желтые бабочки замелькают, шмели и пчелы зажужжат; когда в воде движенье, на земле шум, в воздухе трепет, когда и луч солнца дрожит, пробиваясь сквозь влажную атмосферу, полную жизненных начал…
«Mutter! — sagte ich, — ich bin Ihr Sohn, ich bin Ihr Karl! und sie stürzte mir in die Arme, [«Маменька! — сказал я, — я ваш сын, ваш Карл!» — и она бросилась в мои объятия (нем.).] — повторил он, успокоившись немного и
утирая крупные
слезы, катившиеся по его щекам.
— Первая из них, — начал он всхлипывающим голосом и
утирая кулаком будто бы
слезы, — посвящена памяти моего благодетеля Ивана Алексеевича Мохова; вот нарисована его могила, а рядом с ней и могила madame Пиколовой. Петька Пиколов, супруг ее (он теперь, каналья, без просыпу день и ночь пьет), стоит над этими могилами пьяный, плачет и говорит к могиле жены: «Ты для меня трудилась на поле чести!..» — «А ты, — к могиле Ивана Алексеевича, — на поле труда и пота!»
— Что такое это, что такое! — восклицал громким голосом даже Неведомов,
утирая выступившие от хохота
слезы.
Свидетели этого прощанья: Ванька — заливался сам горькими
слезами и беспрестанно
утирал себе нос, Симонов тоже был как-то серьезнее обыкновенного, и один только Плавин оставался ко всему этому безучастен совершенно.
А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, плачут; каждая узнает своего мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их,
утирают им
слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…
Однажды сидит
утром исправник дома, чай пьет; по правую руку у него жена, на полу детки валяются; сидит исправник и блаженствует. Помышляет он о чине асессорском, ловит мысленно таких воров и мошенников, которых пять предместников его да и сам он поймать не могли. Жмет ему губернатор руку со
слезами на глазах за спасение губернии от такой заразы… А у разбойников рожи-то, рожи!..
В одно прекрасное
утро проснувшиеся крутогорские чиновники с изумлением увидели, что по улицам мирного Крутогорска журчат ручьи
слез, а площади покрыты дрожащими от холода голыми малютками.
Тебенькова закручинилась и
утирала концом платка, которым повязана была ее голова, катившиеся из глаз
слезы. Кузьмовна, напротив, стояла совершенно бесстрастно, сложивши руки и изредка улыбаясь.
Но сколько старики ни тратили убеждений, в конце концов все-таки пришлось уступить. Собрали кой-как рублей двести на дорогу и на первые издержки и снарядили сынка. В одно прекрасное
утро Николай сел с попутчиком в телегу — и след его простыл, а старики остались дома выплакивать остальные
слезы.
Ах, судари, как это все с детства памятное житье пойдет вспоминаться, и понапрет на душу, и станет вдруг нагнетать на печенях, что где ты пропадаешь, ото всего этого счастия отлучен и столько лет на духу не был, и живешь невенчаный и умрешь неотпетый, и охватит тебя тоска, и… дождешься ночи, выползешь потихоньку за ставку, чтобы ни жены, ни дети, и никто бы тебя из поганых не видал, и начнешь молиться… и молишься…. так молишься, что даже снег инда под коленами протает и где
слезы падали —
утром травку увидишь.
— Проклятый! — говорила Аграфена, глядя ему вслед и
утирая концом платка капавшие
слезы.
— Вчера
утром. Мне к вечеру же дали знать: прискакал парнишко; я и отправился, да всю ночь не спал. Все в
слезах: и утешать-то надо, и распорядиться: там у всех руки опустились:
слезы да
слезы, — я один.
— О, я очень благоразумна! — Джемма значительно покачала головою. Она начала связывать небольшие пучки вишен, держа их высоко перед краснеющим лицом.
Слез своих она не
утирала: они высохли сами.
—
Слезы погоревших
утрут, но город сожгут. Это всё четыре мерзавца, четыре с половиной. Арестовать мерзавца! Он тут один, а четыре с половиной им оклеветаны. Он втирается в честь семейств. Для зажигания домов употребили гувернанток. Это подло, подло! Ай, что он делает! — крикнул он, заметив вдруг на кровле пылавшего флигеля пожарного, под которым уже прогорела крыша и кругом вспыхивал огонь. — Стащить его, стащить, он провалится, он загорится, тушите его… Что он там делает?
И он вдруг зарыдал истерически. Он
утирал пальцами текущие
слезы. Плечи и грудь его сотрясались от рыданий… Он забыл всё на свете.
Публичные же
слезы сего
утра, несмотря на некоторого рода победу, ставили его, он знал это, в несколько комическое положение, а не было человека, столь заботящегося о красоте и о строгости форм в сношениях с друзьями, как Степан Трофимович.
Ей хотелось перелить в него свое честолюбие, а он вдруг начал клеить кирку: пастор выходил говорить проповедь, молящиеся слушали, набожно сложив пред собою руки, одна дама
утирала платочком
слезы, один старичок сморкался; под конец звенел органчик, который нарочно был заказан и уже выписан из Швейцарии, несмотря на издержки.
Вслед за таким величием Тулузовых вдруг в одно
утро часов в одиннадцать к Марфиным приехала Екатерина Петровна и умоляла через лакея Сусанну Николаевну, чтобы та непременно ее приняла, хотя бы даже была не одета. Та, конечно, по доброте своей, не отказала ей в этой просьбе, и когда увидела Екатерину Петровну, то была несказанно поражена: визитное платье на m-me Тулузовой было надето кое-как; она, кажется, не причесалась нисколько; на подрумяненных щеках ее были заметны следы недавних
слез.
— Бесспорно, что жаль, но приходить в такое отчаяние, что свою жизнь возненавидеть, — странно, и я думаю, что вы еще должны жить для себя и для других, — начала было она неторопливо и наставническим тоном, но потом вдруг переменила на скороговорку. —
Утрите, по крайней мере,
слезы!.. Я слышу, Сусанна идет!..
Дворовые женщины, в черных коленкоровых платьях,
утирали передниками раскрасневшиеся от
слез носы.