Неточные совпадения
Она не слушала, что жужжала ей на ухо
любимая подруга, способная знать все секреты Веры, беречь их, покоряться ей, как сильнейшей себе властной натуре, разделять безусловно ее образ мыслей, поддакивать желаниям, но оказавшаяся бессильною, когда загремел сильный гром над головой Веры, помочь снести его и
успокоить ее.
— Затем, что нам следует это сделать… Егор Егорыч поручил мне разузнать в Петербурге о нежно
любимом им племяннике, и чем я скорее это сделаю, тем скорей его
успокою…
Мать…
Любимая, милая мать… Будущая мастерская… Сладкая мечта
успокоить старость родимой… Не удастся все это ей, Дорушке? Не удастся ни за что. Впереди — смерть!
Затем он сошелся у той же Синтяниной с отцом Евангелом и заспорил было на свои
любимые темы о несообразности вещественного поста, о словесной молитве, о священстве, которое он назвал «сословием духовных адвокатов»; но начитанный и либеральный Евангел шутя оконфузил майора и шутя
успокоил его словами, что «не ядый о Господе не ест, ибо лишает себя для Бога, и ядый о Господе ест, ибо вкушая хвалит Бога».
Так решил князь. Это решение не только совершенно
успокоило его, но даже окрылило надежды на радужное будущее. Если действительно предок его вышел из гроба и явился к нему, то, несомненно, из его слов можно заключить, что он не очень рассержен за нарушение им, князем Сергеем Сергеевичем, его векового заклятия. Иначе он был бы грозней, суровей и не предостерегал бы его от беды, которая висит над головой
любимой им девушки.
Быть истязуемым и убитым поселянами, мученическою смертью завершить свою службу было бы, казалось ему, гораздо легче и отраднее, чем влачить его никому не нужную безотрадную жизнь, без даже мгновения радости, без проблеска надежды когда-либо
успокоить угрызение совести за свое преступление, когда-либо изгнать из сердца
любимый образ отвергнувшей его девушки, все продолжавшей наполнять и терзать это бедное сердце.
Таков был смысл горячей, продолжительной молитвы князя Сергея Сергеевича Лугового. Слезы неудержимо текли из его глаз, но это не были слезы безысходного отчаяния, которое еще так недавно владело его душой. Это были покорные слезы ребенка перед своей горячо
любимой и беззаветно любящей матерью. Молитва совершенно переродила и
успокоила князя.