Неточные совпадения
Вера Петровна
успокаивала ее...
В часы тяжелых настроений Клим Самгин всегда торопился
успокоить себя, чувствуя, что такие настроения колеблют и расшатывают его
веру в свою оригинальность.
У
Веры с бабушкой установилась тесная, безмолвная связь. Они, со времени известного вечера, после взаимной исповеди, хотя и
успокоили одна другую, но не вполне успокоились друг за друга, и обе вопросительно, отчасти недоверчиво, смотрели вдаль, опасаясь будущего.
Ему ясно все: отчего она такая? откуда эта нравственная сила, практическая мудрость, знание жизни, сердца? отчего она так скоро овладела доверием
Веры и
успокоила ее, а сама так взволновалась? И
Вера, должно быть, знает все…
— Зачем клевещешь на себя? — почти шипела она, дрожа, — чтоб
успокоить, спасти бедную
Веру? Бабушка, бабушка, не лги!
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая девушка, могла почерпнуть силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «беды», но
успокоить и
Веру, спасти ее окончательно от нравственной гибели, собственного отчаяния.
Она не слушала, что жужжала ей на ухо любимая подруга, способная знать все секреты
Веры, беречь их, покоряться ей, как сильнейшей себе властной натуре, разделять безусловно ее образ мыслей, поддакивать желаниям, но оказавшаяся бессильною, когда загремел сильный гром над головой
Веры, помочь снести его и
успокоить ее.
Кирсанову пришлось долго толковать с
Верою Павловною,
успокоивать ее. Наконец, она поверила вполне, что ее не обманывают, что, по всей вероятности, болезнь не только не опасна, но и не тяжела; но ведь только «по всей вероятности», а мало ли что бывает против всякой вероятности?
Знала
Вера Павловна, что это гадкое поветрие еще неотвратимо носится по городам и селам и хватает жертвы даже из самых заботливых рук; — но ведь это еще плохое утешение, когда знаешь только, что «я в твоей беде не виновата, и ты, мой друг, в ней не виновата»; все-таки каждая из этих обыкновенных историй приносила
Вере Павловне много огорчения, а еще гораздо больше дела: иногда нужно бывало искать, чтобы помочь; чаще искать не было нужды, надобно было только помогать:
успокоить, восстановлять бодрость, восстановлять гордость, вразумлять, что «перестань плакать, — как перестанешь, так и не о чем будет плакать».
Когда этот пустынножитель уходит в мир запахов или цветов, Гюисманс дает настоящее исследование по мистике запахов и цветов. Des Esseintes доходит до отчаяния, он замечает, что «рассуждения пессимизма бессильны помочь ему, что лишь невозможная
вера в будущую жизнь одна только могла бы
успокоить его».
Воротясь домой, князь попросил к себе
Веру Лукьяновну, рассказал ей, что надо, и
успокоил ее, потому что она до сих пор всё искала письмо и плакала.
Тут вмешалась мать. Когда сын говорил о боге и обо всем, что она связывала с своей
верой в него, что было дорого и свято для нее, она всегда искала встретить его глаза; ей хотелось молча попросить сына, чтобы он не царапал ей сердце острыми и резкими словами неверия. Но за неверием его ей чувствовалась
вера, и это
успокаивало ее.
Вера Игнатьевна. Он так тебя любит, Горюшка, он это нарочно шутит, чтобы
успокоить тебя. Выпил бы ты вина, Горя.
Графиня Аракчеева пробыла около, через довольно долгое время, пришедшей в себя Ольги Николаевны до вечера и почти
успокоила несчастную мать той искренней
верой во Всеблагое Провидение, которую Наталья Федоровна всю жизнь носила в своем сердце и которую умела так искусно и властно переливать в сердца других.
Ему захотелось даже
успокоить доктора насчет того, как
Вера Ивановна теперь питается у него. Он оставлял ее и обедать. Левонтий нашел старика-повара, ходившего к нему в богадельню, умеющего отлично готовить для больных; но
Вера Ивановна получала полный обед.
Эти две француженки уже овладели его домом. Не дальше как третьего дня, когда
Вера Ивановна сидела и читала ему газеты, Леонтина обошлась с нею так, что он должен был извиняться перед Федюковой. Эта умная и добрая девушка все поняла и стала его же
успокаивать; но она вправе была считать себя обиженной и прекратить свои посещения.