Неточные совпадения
Но с этого дня он
заболел острой враждой к Борису, а тот, быстро уловив это чувство, стал настойчиво разжигать его, высмеивая почти каждый шаг, каждое слово Клима. Прогулка на пароходе, очевидно, не
успокоила Бориса, он остался таким же нервным, каким приехал из Москвы, так же подозрительно и сердито сверкали его темные глаза, а иногда вдруг им овладевала странная растерянность, усталость, он прекращал игру и уходил куда-то.
Та к как это состояние ощущалось всеми одинаково, то я испугался, думая, что мы
заболели лихорадкой или чем-нибудь отравились, но Дерсу
успокоил меня, что это всегда бывает при перемене погоды.
Прощаясь с Марьей Петровной, сказал, что у него
болит левый бок, но
успокоил ее, говоря, что это ничего не значит.
— У Фени, бабушка, горло
болит… — лгала Нюша, чтобы
успокоить больную, которая делала вид, что верит этому…
— А если грудь, так ничего, — воскликнула старушка. — Я про себя вам скажу: у меня постоянно прежде
болела грудь, а вот видите, до каких лет я дожила! — начисто уже выдумала Аделаида Ивановна; у нее никогда грудь не баливала, но все это она, разумеется, говорила, чтобы
успокоить больную.
— Какое вы
болеете, распустили только себя! —
успокаивал его Янсутский.
У меня вот спина
болит, кашель, насморк; да и, наконец, и нельзя мне идти, никак нельзя по этой погоде; я могу
заболеть, а потом и умереть, пожалуй; нынче особенно смертность такая…» Такими резонами господин Голядкин
успокоил, наконец, вполне свою совесть и заранее оправдался сам перед собою в нагоняе, ожидаемом от Андрея Филипповича за нерадение по службе.
«Лёра, а мне можно съесть такую пилюлю?» — «Нет». — «Почему?» — «Потому что тебе не нужно». — «А если съем — я умру?» — «Во всяком случае,
заболеешь». Потом (чтобы
успокоить читателя) обнаружилось, что пилюли — самые невинные, contre les troubles [Успокоительные (фр.).] и т.д. — самые обычные барышнинские, но никакая нормальность их применения не вытравила из меня странного образа желтолицей молодой девушки, тайно наедающейся из комода сладкого ядовитого серебра.
В тот вечер, когда он довел ее до ее комнаты, после разговора о Серафиме, она
заболела, и скоро ее не стало. Делали операцию — прорезали горло — все равно задушило. Смерти она не ждала, кротко боролась с нею,
успокаивала его, что-то хотела сказать, должно быть, о том, что сделать с ее капиталом… Держала его долго за руку, и в нем трепетно откликались ее судорожные движения. И причастить ее не успели.
При этом шут не перестает вставлять свои несмешные шутки. Приходит муж Гонерилы, хочет
успокоить Лира, но Лир проклинает Гонерилу, призывая на нее или бесплодие, или рождение такого урода-ребенка, который отплатил бы ей насмешкой и презрением за ее материнские заботы и этим показал бы ей весь ужас и
боль, причиняемую детской неблагодарностью.
Это его
успокоило, а намек на то, что, быть может, он считает теперь возможным относиться к Аленушке с неуважением, до
боли уязвил его сердце.
Боль была страшно мучительна и все испытанные средства оказались бессильными не только прекратить, но хотя бы несколько
успокоить ужасные страдания императрицы.
— Просто он
заболел!.. —
успокаивала она сама себя. — Приедет, отдаст. Не посмеет же он явиться в неназначенный день. И, кроме того, он найдет дверь в коридор запертой.