Евсей
слышал хрип, глухие удары, понимал, что Раиса душит, тискает старика, а хозяин бьёт ногами по дивану, — он не ощущал ни жалости, ни страха, но хотел, чтобы всё сделалось поскорее, и для этого закрыл ладонями глаза и уши.
Неточные совпадения
Левин стоял довольно далеко. Тяжело, с
хрипом дышавший подле него один дворянин и другой, скрипевший толстыми подошвами, мешали ему ясно
слышать. Он издалека
слышал только мягкий голос предводителя, потом визгливый голос ядовитого дворянина и потом голос Свияжского. Они спорили, сколько он мог понять, о значении статьи закона и о значении слов: находившегося под следствием.
Клим впервые видел, как яростно дерутся мальчики, наблюдал их искаженные злобой лица, оголенное стремление ударить друг друга как можно больнее,
слышал их визги,
хрип, — все это так поразило его, что несколько дней после драки он боязливо сторонился от них, а себя, не умевшего драться, почувствовал еще раз мальчиком особенным.
Ромашов, который в эту минуту отвернулся в сторону,
слышит, как Шаповаленко прибавляет пониженным тоном,
хрипло...
— Знаю! —
хрипло, тоже не своим голосом ответил Никита. — Не дотерпел. Ты меня отпусти. Я — в монастырь уйду.
Слышишь? Всей душой прошу…
Но Рыбников не
слышал его слов за шумом колес или не понял его. Покачиваясь слегка из стороны в сторону, он говорил
хрипло с новым пьяным восторгом...
Я остался в сенях, глядя в щель на двор: в сумраке утра натужно горел огонь фонаря, едва освещая четыре серых мешка, они вздувались и опадали со свистом и
хрипом; хозяин — без шапки — наклонился над ними, волосы свесились на лицо ему, он долго стоял, не двигаясь, в этой позе, накрытый шубой, точно колоколом… Потом я
услышал сопенье и тихий человечий шепот...
Он встал и, смеясь, ушёл на дежурство. Когда он шёл по коридору, у него вдруг явилось сожаление о том, что, кроме него, никто не
слышал речей Матрёны. «Ловко говорила! Баба, баба, а тоже понимает кое-что». И, охваченный приятным чувством, он вошёл в своё отделение навстречу
хрипам и стонам больных.
Егорушка долго еще что-то рассказывал, но Половецкий уже дремал, не слушая его болтовни. В ночной тиши с особенной резкостью выдавались и глухая работа машины, и шум воды. Тянулась смешанная струя звуков, и, прислушиваясь к удушливым
хрипам пароходной машины, Половецкий совершенно ясно
слышал картавый, молодой женский голос, который без конца повторял одну и у же фразу...
В этом почти невменяемом состоянии он пришёл позади деда в сборную,
слышал глухое гудение, разобрать которое не мог и не хотел, точно сквозь туман видел, как из котомки деда высыпали куски на большой стол, и эти куски, падая глухо и мягко, стучали о стол… Затем над ними склонилось много голов в высоких шапках; головы и шапки были хмуры и мрачны и сквозь туман, облекавший их, качаясь, грозили чем-то страшным… Потом вдруг дед,
хрипло бормоча что-то, как волчок завертелся в руках двух дюжих молодцов…
—
Слышу… я сделаю… Но какая же за это награда?.. —
хрипло, с трудом ответил он.