Неточные совпадения
Вот выходят одна девка и один
мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев, что
попало, а остальные подхватывают хором.
Из брички вылезла девка, с платком
на голове, в телогрейке, и хватила обоими кулаками в ворота так сильно, хоть бы и
мужчине (малый в куртке из пеструшки [Пеструшка — домотканая пестрая ткань.] был уже потом стащен за ноги, ибо
спал мертвецки).
Мужчины и женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг
на друга, вопили и
падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль.
Сюда! за мной! скорей! скорей!
Свечей побольше, фонарей!
Где домовые? Ба! знакомые всё лица!
Дочь, Софья Павловна! страмница!
Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять она,
Как мать ее, покойница жена.
Бывало, я с дражайшей половиной
Чуть врознь — уж где-нибудь с
мужчиной!
Побойся бога, как? чем он тебя прельстил?
Сама его безумным называла!
Нет! глупость
на меня и слепота
напала!
Всё это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
Алина выплыла
на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще красивой, что в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к сцене, и казалось, что
на лысины
мужчин,
на оголенные руки и плечи женщин
упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается
на сцену.
— Сбоку, — подхватила Пелагея Ивановна, — означает вести; брови чешутся — слезы; лоб — кланяться; с правой стороны чешется —
мужчине, с левой — женщине; уши зачешутся — значит, к дождю, губы — целоваться, усы — гостинцы есть, локоть —
на новом месте
спать, подошвы — дорога…
Она и здесь — и там! — прибавил он, глядя
на небо, — и как
мужчина может унизить, исказить ум,
упасть до грубости, до лжи, до растления, так и женщина может извратить красоту и обратить ее, как модную тряпку,
на наряд, и затаскать ее…
Все
мужчины должны
пасть на колени перед ним!!»
В большинстве случаев гости остаются ночевать;
мужчины располагаются
спать в зале и в гостиной вповалку
на разостланных по полу перинах; женский пол разводят по комнатам барышень,
на антресолях.
В 1885 г. беглые каторжные
напали на аинское селение и, по-видимому, только ради сильных ощущений занялись истязанием
мужчин и женщин, последних изнасиловали, — и в заключение повесили детей
на перекладинах.
Женщины реже
попадают на каторгу не потому, что они нравственнее
мужчин, а потому, что по самому строю жизни и отчасти по свойствам своей организации в меньшей степени, чем
мужчины, подвержены внешним влияниям и риску совершать тяжкие уголовные преступления.
Таисья
спала прямо
на голом полу у самой кровати, свернувшись клубочком, а
на кровати под байковым одеялом лежал совсем большой
мужчина.
— Врешь ты все, актер! — сказала вдруг пьяная Манька Беленькая, глядя с ненавистью
на Эгмонта-Лаврецкого. — Ничего она не шепчет, а преспокойно
спит с
мужчиной на твоей кровати.
Обрати внимание
на ее обиходный словарь тридцать — сорок слов, не более, — совсем как у ребенка или дикаря: есть, пить,
спать,
мужчина, кровать, хозяйка, рубль, любовник, доктор, больница, белье, городовой — вот и все.
Проснувшись
на другой день поутру ранее обыкновенного, я увидел, что мать уже встала, и узнал, что она начала пить свой кумыс и гулять по двору и по дороге, ведущей в Уфу; отец также встал, а гости наши еще
спали: женщины занимали единственную комнату подле нас, отделенную перегородкой, а
мужчины спали на подволоке,
на толстом слое сена, покрытом кожами и простынями.
Ченцов между тем, сходя с лестницы, точно нарочно
попал на глаза Миропы Дмитриевны, всходившей в это время
на лестницу. Она исполнилась восторгом, увидав выходящего из квартиры Рыжовых
мужчину.
Увидя
мужчину, Елена хотела скрыться; но, бросив еще взгляд
на всадника, она вдруг стала как вкопанная. Князь также остановил коня. Он не верил глазам своим. Тысяча мыслей в одно мгновение втеснялись в его голову, одна другой противореча. Он видел пред собой Елену, дочь Плещеева-Очина, ту самую, которую он любил и которая клялась ему в любви пять лет тому назад. Но каким случаем она
попала в сад к боярину Морозову?
И ни в чем еще не был виноват Алексей Степаныч: внушениям семьи он совершенно не верил, да и самый сильный авторитет в его глазах был, конечно, отец, который своею благосклонностью к невестке возвысил ее в глазах мужа; об ее болезненном состоянии сожалел он искренне, хотя, конечно, не сильно, а
на потерю красоты смотрел как
на временную потерю и заранее веселился мыслию, как опять расцветет и похорошеет его молодая жена; он не мог быть весел, видя, что она страдает; но не мог сочувствовать всем ее предчувствиям и страхам, думая, что это одно пустое воображение; к тонкому вниманию он был, как и большая часть
мужчин, не способен; утешать и развлекать Софью Николавну в дурном состоянии духа было дело поистине мудреное: как раз не угодишь и
попадешь впросак, не поправишь, а испортишь дело; к этому требовалось много искусства и ловкости, которых он не имел.
«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него
мужчинами,
упали, жалкие, обратно
на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И забыли о ней, как забывают обо всем
на земле».
Мы отправились в залу и там встретили еще несколько таких же подозрительных дам, разгуливавших парочками. У одного столика сидел — вернее, лежал — какой-то подозрительный
мужчина. Он уронил голову
на стол и
спал в самой неудобной позе.
Когда женщина первая делает признание в любви,
мужчина попадает в крайне неловкое положение. Я помню, что поцеловал ее в лоб, что потом это горячее заплаканное лицо прижалось к моему лицу, что… Прежние романисты ставили
на этом пункте целую страницу точек, а я ограничусь тремя.
Я
попал на именины и хотел, разумеется, сейчас же отсюда уйти; но меня схватили за руки и буквально силой усадили за пирог, а пока ели пирог, явился внезапно освободившийся от своих дел капитан Постельников и с ним
мужчина с страшными усищами: это был поэт Трубицын.
По тротуару шёл высокий плотный
мужчина с белокурыми волосами. Волосы он зачесал назад, они красиво
падали из-под шляпы
на плечи, лицо у него было большое, благородное, с пышными усами. Одетый солидно, он оставлял впечатление важного, сытого барина.
— Это всё сожительница моя мудрила, — говорил он, раздеваясь. — Ушла, сволочь, один жандарм, вахмистр, сманил. Непонятно мне — вдовый он, седой, а она — молодая,
на мужчину жадная, однако — ушла! Это уж третья уходит. Давай, ляжем
спать…
В одну минуту столпилось человек двадцать около того места, где я остановился;
мужчины кричали невнятным голосом, женщины стонали; все наперерыв старались всползти
на вал: цеплялись друг за друга, хватались за траву, дрались,
падали и с каким-то нечеловеческим воем катились вниз, где вновь прибегающие топтали их в ногах и лезли через них, чтоб только дойти до меня.
Все разбрелись куда
попало, и
на месте остались только Кирилин, Ачмианов и Никодим Александрыч. Кербалай принес стулья, разостлал
на земле ковер и поставил несколько бутылок вина. Пристав Кирилин, высокий, видный
мужчина, во всякую погоду носивший сверх кителя шинель, своею горделивою осанкою, важной походкой и густым, несколько хриплым голосом напоминал провинциальных полицеймейстеров из молодых. Выражение у него было грустное и сонное, как будто его только что разбудили против его желания.
Заведя меня в угол, где, казалось, некуда уже идти дальше, Том открыл дверь, и я увидел множество людей вокруг очагов и плит; пар и жар, хохот и суматоха, грохот и крики, звон посуды и плеск воды; здесь были
мужчины, подростки, женщины, и я как будто
попал на шумную площадь.
Со свечой в руке взошла Наталья Сергевна в маленькую комнату, где лежала Ольга; стены озарились, увешанные платьями и шубами, и тень от толстой госпожи
упала на столик, покрытый пестрым платком; в этой комнате протекала половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой… здесь ей снились часто молодые
мужчины, стройные, ласковые, снились большие города с каменными домами и златоглавыми церквями; — здесь, когда зимой шумела мятелица и снег белыми клоками
упадал на тусклое окно и собирался перед ним в высокий сугроб, она любила смотреть, завернутая в теплую шубейку,
на белые степи, серое небо и ветлы, обвешанные инеем и колеблемые взад и вперед; и тайные, неизъяснимые желания, какие бывают у девушки в семнадцать лет, волновали кровь ее; и досада заставляла плакать; вырывала иголку из рук.
Через этакого красавца и сама-то
попадет в общество, в котором и
мужчине быть совестно, и нас-то наделит родственником, что не только руку подать стыдно, а того и гляди увидишь их
на скамье подсудимых за мошенничество!
Отец, уже седой, но еще свежий
мужчина, бывший военный, занимал довольно важное место, утром находился
на службе, после обеда
спал, а вечером играл в карты в клубе…
На одной изображен некий оборванный
мужчина, скажем, вроде меня;
спит в грязи под забором, и тут же рядом хрюкает свинья.
Надо ли говорить о том, как усердно, безукоризненно, почти вдохновенно работала в этот вечер вся труппа? Все цирковые существа: женщины и
мужчины, лошади и собаки, униформа и конюхи, клоуны и музыканты — точно старались перещеголять один другого. И надо сказать: после этого представления дела Момино так же внезапно, как они раньше
падали, теперь быстро пошли
на улучшение.
—
Спать я тебе не даю? — спрашивал
мужчина с желчной иронией. —
Спать тебе хочется? А если ты меня, может быть,
на целую жизнь сна решила? Это ничего? А? У, под-длая!
Спать хочется? Да ты, дрянь ты этакая, ты еще дышать-то смеешь ли
на белом свете? Ты…
Навстречу Пшецыньскому вышел неслышною, дробною походочкою, потупив в землю глаза, плотно-кругленький
мужчина лет сорока, в длинной черной сутане. Широкое лицо его светилось безмятежно довольной улыбкой. Видно было, что человек этот живет покойно, ест вкусно, пьет умеренно, но хорошо,
спит сладко и все житейские отправления свои совершает в надлежащем порядке. «Всегда доволен сам собой, своим обедом и… женой», — сказали бы мы, если б католические ксендзы не были обречены
на безбрачие.
Мужчина поднялся, вытянулся во весь рост и сорвал с себя маску. Открыв свое пьяное лицо и поглядев
на всех, любуясь произведенным эффектом, он
упал в кресло и радостно захохотал. А впечатление действительно произвел он необыкновенное. Все интеллигенты растерянно переглянулись и побледнели, некоторые почесали затылки. Евстрат Спиридоныч крякнул, как человек, сделавший нечаянно большую глупость.
«Среди тех ничтожно-мелких искусственных интересов, которые связывали это общество,
попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых
мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило все и царило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление, очевидно, поддельно. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только
на этих двух счастливых лицах».
Мой счетчик в груди застучал бешено,
упал на пол и почти разбился, когда наконец я узнал
мужчину, — о, это был Магнус, только Магнус, милый Фома, отец, будь он проклят с своими отеческими объятиями!
До бала у нас,
мужчин, была сходка.
На этой сходке мы единогласно порешили во что бы то ни стало избавить Олю от Чайхидзева, избавить, хотя бы даже стоило это нам крупнейшего скандала. После сходки я бросился искать поручика Егорова. Он жил в своем именье, в 20 верстах от Зеленой Косы. Я помчался к нему и застал его, но как застал! Поручик был пьян как стелька и
спал мертвецки. Я растолкал поручика, умыл, одел его и, несмотря
на его брыкательства и ругань, повез его
на Зеленую Косу.
Одним скачком
попал он наверх,
на плешинку, под купой деревьев, где разведен был огонь и что-то варилось в котелке. Пониже,
на обрыве, примостился
на корточках молодой малый, испитой, в рубахе с косым воротом и опорках
на босу ногу. Он курил и держал удочку больше, кажется, для виду. У костра лежала, подобрав ноги в сапогах, баба, вроде городской кухарки; лица ее не видно было из-под надвинутого
на лоб ситцевого платка. Двое уже пожилых
мужчин, с обликом настоящих карманников, валялись тут же.
Ему и вчера сделалось неприятно, что они с Серафимой
попали на этот пароход. Их первые ночи проходили в таком соседстве. Надо терпеть до Нижнего. При хозяйке, не отказывавшейся от заигрывания с
мужчинами, состоял хромой татарин, еще мальчишка, прислужник и скрипач, обычная подробность татарских притонов.
За Давыдовым по пятам всюду следовал смотритель, офицер-поручик, взятый из запаса. До призыва он служил земским начальником. Рассказывали, что, благодаря большой протекции, ему удалось избежать строя и
попасть в смотрители госпиталя. Был это полный, красивый
мужчина лет под тридцать, — туповатый, заносчивый и самовлюбленный,
на редкость ленивый и нераспорядительный. Отношения с главным врачом у него были великолепные.
На будущее он смотрел мрачно и грустно.
— Прохожий! не удаляйся, не оказав помощи ближнему. Здесь
на дне рва лежит человек, который
упал и расшибся. Я не могу пособить ему выйти, но ты сильный
мужчина, и ты можешь оказать ему эту помощь.
Но — бедный немец! — пока
на его спичке разгоралась синим огоньком сера, он увидел такую картину.
На кровати, что ближе к стене,
спала женщина, укрытая с головою, так что видны были одни только голые пятки;
на другой кровати лежал громадный
мужчина с большой рыжей головой и с длинными усами…
— Что она вам сделала, что вы считаете ее такой злой? — продолжала между тем она. — Вы,
мужчины, всегда рады
напасть на красивую женщину, если она к вам неблагосклонна.
Если б
на моем месте был молодой
мужчина, он
пал бы к ногам твоим, и нет жертвы, который бы не принес тебе.
Теперь снова женщина, которую он любит, вступила
на еще более скользкие подмостки кафешантана, и хотя разум говорит ему, что это она сделала исключительно из любви к нему, но все же, кто знает, что тот фурор, который она произвела среди
мужчин, глядящих
на нее, по ее собственному выражению, как голодные собаки, и о котором она говорит с нескрываемым восторгом, не вскружит ей головку и она не пойдет по стопам той же Гранпа, а, быть может,
падет еще ниже.
Панихида уже подходила к концу, как вдруг Капитолина Андреевна пошатнулась и
упала на руки подоспевших
мужчин, в числе которых был и граф Довудский, стоявший сзади княжны Баратовой.
Княгиня подняла
на нее глаза, вскрикнула и
упала без чувств
на руки подоспевших
мужчин.
На одной из скамей, непрерывно тянувшихся вдоль стены,
на меху лисьей шубы
спала девочка лет восьми, в коричневом платьице и в длинных черных чулках. Лицо ее было бледно, волосы белокуры, плечи узки, всё тело худо и жидко, но нос выдавался такой же толстой и некрасивой шишкой, как и у
мужчины. Она
спала крепко и не чувствовала, как полукруглая гребенка, свалившаяся с головы, резала ей щеку.
Но кто ж из нас, русских барынь, не врет, когда случится
напасть на умного
мужчину?