Неточные совпадения
Все ее личико с несколько вздернутым, так сказать курносым, задорным носиком, дышит
умом, подвижностью и энергией, которой
читатель мог не заподозрить в ней, глядя, как она поднималась с лавки постоялого двора.
— То ужасно, — продолжал Вихров, — бог дал мне, говорят, талант, некоторый
ум и образование, но я теперь пикнуть не смею печатно, потому что подавать
читателям воду, как это делают другие господа, я не могу; а так писать, как я хочу, мне не позволят всю жизнь; ну и прекрасно, — это, значит, убили во мне навсегда; но мне жить даже не позволяют там, где я хочу!..
Ответ на это более ясный
читатель найдет впоследствии, а теперь достаточно сказать, что Сусанна Николаевна продолжала любить мужа, но то была любовь пассивная, основанная на уважении к
уму и благородству Егора Егорыча, любовь, поддерживаемая доселе полным согласием во всевозможных взглядах; чувство же к Углакову выражало порыв молодого сердца, стремление к жизненной поэзии, искание таинственного счастия, словом, чувство чисто активное и более реальное.
И таковы без исключения все критики культурных верующих людей и потому понимающих опасность своего положения. Единственный выход из него для них — надежда на то, что, пользуясь авторитетом церкви, древности, святости, можно запутать
читателя, отвлечь его от мысли самому прочесть Евангелие и самому своим
умом обдумать вопрос. И это удается.
Вообще к Софье Павловне трудно отнестись не симпатично: в ней есть сильные задатки недюжинной натуры, живого
ума, страстности и женской мягкости. Она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света, ни одна струя свежего воздуха. Недаром любил ее и Чацкий. После него она одна из всей этой толпы напрашивается на какое-то грустное чувство, и в душе
читателя против нее нет того безучастного смеха, с каким он расстается с прочими лицами.
Если бы это было в то время, когда
умы наши и сердца заражены были французским народом, то не осмелился бы я
читателя моего попотчевать с этого блюда, потому что оно приготовлено очень солоно и для нежного вкуса благородных невежд горьковато.
Брачные отношения были разобраны ими в самых мельчайших подробностях: много, конечно, Варвара Александровна, обладающая таким
умом, высказала глубоких и серьезных истин; много в герой мой, тоже обладавший даром слова, сделал прекрасных замечаний; но я не решаюсь передать во всей подробности разговор их, потому что боюсь утомить
читателя, и скажу только, что Хозаров отобедал у Мамиловой и уехал от нее часу в шестом.
Но
читатели имеют уже легкую идею о характере,
уме и правилах Эмилии.
Хотя тайная хроника говорит мне на ухо, что сей дружеский союз наших дворян заключен был в день Леонова рождения, которое отец всегда праздновал с великим усердием и с отменною роскошью (так, что посылал в город даже за свежими лимонами); хотя
читатель догадается, что в такой веселый день, особливо к вечеру, хозяин и гости не могли быть в обыкновенном расположении
ума и сердца; хотя
Не могу с точностью вспомнить и не знаю, где справиться, в котором именно году в Кострому был назначен губернатором Сергей Степанович Ланской, впоследствии граф и известный министр внутренних дел. Сановник этот, по меткому замечанию одного его современника, «имел сильный
ум и надменную фигуру», и такая краткая характеристика верна и вполне достаточна для представления, какое нужно иметь о нем нашему
читателю.
— Я убил, — продолжал Камышев, — вы поймали секрет за хвост, — и ваше счастье. Редкому это удастся: больше половины наших
читателей ругнет старика Урбенина и удивится моему следовательскому уму-разуму.
У Вейнберга я познакомился с молодым, только что начавшим свою карьеру И.И.Иванюковым и сразу очень сошелся с ним. Меня привлекли сразу и внешность его, и живость
ума, и ласковость тона. Он отрекомендовался как мой усердный
читатель, уже проглотивший тогда все четыре части только что отпечатанных"Солидных добродетелей".
И такой талант, как Шатобриан в своих «Memoires d'outre tombe» грешил, и как! той же постоянной возней с своим «я», придавая особенное значение множеству эпизодов своей жизни, в которых нет для
читателей объективного интереса, после того как они уже достаточно ознакомились с личностью, складом
ума, всей психикой автора этих «Замогильных записок».
Переход от Эмиля Золя к Альфонсу Доде очень естествен в
уме каждого
читателя, кто интересуется реальным французским романом.
«Я б желал, — говорил панегирист, описывая наружность Луизы, — я б желал здесь персону сея прекрасныя дщери знаменитого баронского дома несколько начертить, коли б черные чернила способного цвета были ея небесную красоту представить: будешь ты,
читатель, доволен, коли своему
уму представишь одно такое лицо и тело, которых точнейшее изображение имеется без порока, белый цвет в самом высочестве, приятность же преизящную всего света.
Вернемся, дорогой
читатель, снова к тому моменту начала нашего правдивого повествования, от которого мы отвлекались к тяжелому прошлому высокого дома, тому прошлому, которое промелькнуло в
умах обоих встретившихся стариков: Иннокентия Антиповича Гладких и варнака, который был,
читатель, конечно, догадался, никто иной, как Егор Никифоров, выдержавший срок назначенной ему каторги и возвращавшийся на свое старое гнездо.
Татьяна Борисовна не знала, что ее тетка Настасья Минкина собственным
умом дошла до почти подобной же сцены, которую она, как припомнит
читатель, проделала с Егором Егоровичем Воскресенским.
Но как же было жить без денег? — спросит, быть может, меня
читатель или же, что верней всего, легкомысленная читательница. В
уме последней пронесутся в это время соблазнительные картины выставок гостиного двора.
Стоял чудный июльский вечер. В тенистой части парка, прилегающей к пруду, царствовал тот таинственный, перламутровый полумрак, который располагает к неге и мечте. Несколько знакомые с характером Сигизмунда Нарцисовича
читатели, быть может, удивятся, что он склонен был к мечтательности. Такие почти несовместимые качества встречаются в человеческой натуре. Быть может, впрочем, что мечтательность эта была простым отдохновением чересчур практического
ума и сластолюбивой натуры пана Кржижановского.
Вернемся, дорогой
читатель, почти за четверть века назад и воссоздадим то прошлое, которое так мгновенно, сильно и ясно промелькнуло в
уме обоих встретившихся стариков.
Хотя аббат Верто в своей книге отвергал все легендарные сказания, переходившие без всякой проверки через длинный ряд веков, от одного поколения к другому, и говорившие о непосредственном участии Господа и святых угодников, как в военных подвигах, так и в обиходных делах мальтийского рыцарского ордена, юный
читатель именно и воспламенял свой
ум таинственною стороною истории рыцарского ордена, и верил, несмотря на сомнительный тон самого автора, во все чудеса, совершенные будто бы свыше во славу и на пользу этого духовно воинственного учреждения.