Неточные совпадения
«Иисус же, опять скорбя внутренно, проходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: Отнимите камень.
Сестра умершего Марфа говорит ему: господи! уже смердит: ибо четыре дни, как он во гробе».
Скажу лишь, что год спустя после Макара Ивановича явился на свете я, затем еще через год моя
сестра, а затем уже лет десять или одиннадцать спустя — болезненный мальчик, младший брат мой,
умерший через несколько месяцев.
Но мать,
сестра, Татьяна Павловна и все семейство покойного Андроникова (одного месяца три перед тем
умершего начальника отделения и с тем вместе заправлявшего делами Версилова), состоявшее из бесчисленных женщин, благоговели перед ним, как перед фетишем.
Сестра Нехлюдова, Наталья Ивановна Рагожинская была старше брата на 10 лет. Он рос отчасти под ее влиянием. Она очень любила его мальчиком, потом, перед самым своим замужеством, они сошлись с ним почти как ровные: она — двадцатипятилетняя, девушка, он — пятнадцатилетний мальчик. Она тогда была влюблена в его
умершего друга Николеньку Иртенева. Они оба любили Николеньку и любили в нем и себе то, что было в них хорошего и единящего всех людей.
Птицын объяснил, обращаясь преимущественно к Ивану Федоровичу, что у князя пять месяцев тому назад умерла тетка, которой он никогда не знал лично, родная и старшая
сестра матери князя, дочь московского купца третьей гильдии, Папушина,
умершего в бедности и в банкротстве.
— Сироты, сироты! — таял он, подходя. — И этот ребенок на руках ее — сирота,
сестра ее, дочь Любовь, и рождена в наизаконнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей,
умершей тому назад шесть недель, в родах, по соизволению господню… да-с… вместо матери, хотя только
сестра и не более, как
сестра… не более, не более…
С летами все это обошлось; старики, примирившись с молодой монахиней, примерли; брат, над которым она имела сильный умственный перевес, возвратясь из своих походов, очень подружился с нею; и вот
сестра Агния уже осьмой год сменила
умершую игуменью Серафиму и блюдет суровый устав приюта не умевших найти в жизни ничего, кроме горя и страдания.
— Уходи, сделай милость! У меня там, у зеркала, в коробочке от шоколада, лежат десять рублей, — возьми их себе. Мне все равно не нужно. Купи на них маме пудреницу черепаховую в золотой оправе, а если у тебя есть маленькая
сестра, купи ей хорошую куклу. Скажи: на память от одной
умершей девки. Ступай, мальчишка!
Эту люльку подарил покойный дедушка Зубин, когда еще родилась старшая моя
сестра, вскоре
умершая; в ней качались и я, и моя вторая сестрица.
— Очень понятная причина! — воскликнул Сверстов. — Все эти Рыжовы, сколько я теперь слышу об них и узнаю, какие-то до глупости нежные существа. Сусанна Николаевна теперь горюет об
умершей матери и, кроме того, болеет за свою несчастную
сестру — Музу Николаевну.
Кирилл Сергеевич с
сестрою вошли тихо. M-me Бюжар встретила их в зале и показала в отворенную дверь на сидевшего по-прежнему Долинского. Брат с
сестрой вошли в комнату
умершей. Долинский не тронулся.
Направо от него висел портрет матери Аделаиды Ивановны — дамы с необыкновенно нежным цветом лица и с буклями на висках, а налево — головка совершенно ангелоподобной девочки; то была
сестра Аделаиды Ивановны,
умершая в детстве.
Отец был алкоголиком; один дядя, его брат, кончил свою жизнь в больнице для умалишенных, и, наконец, единственная
сестра моя, Анна, уже
умершая, страдала эпилепсией.
Схождение матери и превращение мужского начала в женское и обратно абсолютно неустранимо в подобных случаях, ибо душа человека,
умершего без детей, не может уже войти в тело мужчины, если она не имеет души-сестры, бывшей раньше супругой.
«Боже! Спаси папу, маму, братьев,
сестер, дедушку, бабушку и всех людей. Упокой, боже, души всех
умерших. Ангел-хранитель, не оставь нас. Помоги нам жить дружно. Во имя отца и сына и святого духа. Аминь».
Вернувшись на родину, он стал разыскивать свою возлюбленную и, не найдя ее, написал завещание, по которому все свое состояние завещал ей и своему сыну Сигизмунду поровну, если же она умерла, то ее сыну, если и сын его Сигизмунд окажется
умершим, то
сестра Подгурского и ее ребенок делались единственными наследниками.
В столовой, кроме «самого» и его дочери, были старушка-тетка Надежды Гавриловны,
сестра ее матери, вдова купца,
умершего несостоятельным, заведывавшая хозяйством Синявина, и два соседа по лавкам Гаврилы Семеновича, нарочно, как мы потом узнали, приглашенных хозяином. Тут-то, у стола, в сконфуженно-недоумевающем ожидании, на кончиках стульев, сидели старик Алексей Парфенович и его сын Петр — красивый брюнет лет двадцати пяти.
Купец-хозяин был одинокий вдовец и жил с племянницей, дочерью его
умершей любимой
сестры, девушкой некрасивой, не первой молодости, но с доброй душой и нежным сердцем.
У нее был племянник — сын ее покойной любимой
сестры, которого она считала своим прямым и единственным наследником, каким он был и по закону, а потому и берегла копейку, считая ее не своей, а «Аркаши», как она звала Аркадия Петровича Савина, оставшегося в детстве сиротой после одного за другим
умерших родителей и когда-то воспитывавшегося в московском корпусе, и воскресные и праздничные дни проводившего у Ираиды Степановны, боготворившей мальчика.