Неточные совпадения
Мне
на родине,
Как всякому крестьянину,
Хотелось
умереть.
«Плох. Может
умереть в вагоне по дороге в Россию. Немцы зароют его в землю, аккуратно отправят документы русскому консулу, консул пошлет их
на родину Долганова, а — там у него никого нет. Ни души».
Если муж
умрет в ссылке или если брак будет расторгнут вследствие нового преступления, то жена, по ст. 408, может возвратиться
на родину на казенный счет.
Дело в том, что хотя с лишением всех прав состояния поражаются супружеские права осужденного и он уже не существует для семьи, как бы
умер, но тем не менее все-таки его брачные права в ссылке определяются не обстоятельствами, вытекающими из его дальнейшей жизни, а волею супруга не осужденного, оставшегося
на родине.
Так
умерла madame Райнер вдалеке от нежно любимой
родины и схоронена
на приходском кладбище близ долины Рютли.
Утеснители швейцарской свободы не знают пределов своей дерзости. Ко всем оскорблениям, принесенным ими
на нашу
родину, они придумали еще новое. Они покрывают нас бесчестием и требуют выдачи нашего незапятнанного штандарта. В ту минуту, как я пишу к тебе, союзник, пастор Фриц уезжает в Берн, чтобы отклонить врагов республики от унизительного для нас требования; но если он не успеет в своем предприятии до полудня, то нам, как и другим нашим союзникам, остается
умереть, отстаивая наши штандарты.
Здесь они родились, получали воспитание и женились
на аристократических выродках или знаменитостях сцены и demi-monde’a [Полусвета (фр.).], пускали семя и в крайнем случае возвращались
на родину только
умереть.
Умирает в горьком сознании, что ему не позволили даже подать прошения об отставке (просто поймали, посадили в клетку и увезли), и вследствие этого там,
на родине, за ним числится тридцать тысяч неисполненных начальственных предписаний и девяносто тысяч (по числу населяющих его округ чимпандзе) непроизведенных обысков!
— А! Как мне не плакать… Еду одна
на чужую сторону.
На родине умерла мать,
на корабле отец, а в Америке где-то есть братья, да где они, — я и не знаю… Подумайте сами, какая моя доля!
— Ты все лучше знаешь. А вот этого убийцу Крупова в дом больше не пускай; вот масон-то, мерзавец! Два раза посылала, — ведь я не последняя персона в городе… Отчего? Оттого, что ты не умеешь себя держать, ты себя держишь хуже заседателя; я послала, а он изволит тешиться надо мной; видишь, у прокурорской кухарки
на родинах; моя дочь
умирает, а он у прокурорской кухарки… Якобинец!
Но находясь в сем положении за жидов и греков, которых не имел чести познать до этого приятного случая, я утешаюсь хоть тем, что
умираю выпоротый все-таки самими моими соотчичами и тем кончаю с милой
родиной все мои счеты, между тем как тебя соотечественники еще только предали
на суд онемеченных и провонявшихся килькой ревельских чухон за недостаток почтения к исключенному за демонстрации против правительства дерптскому немецкому студенту, предсказывавшему, что наша Россия должна разлететься „wie Rauch“.» [Как дым — Нем.]
Рассказал мне Николин, как в самом начале выбирали пластунов-охотников: выстроили отряд и вызвали желающих
умирать, таких, кому жизнь не дорога, всех готовых идти
на верную смерть, да еще предупредили, что ни один охотник-пластун
родины своей не увидит. Много их перебили за войну, а все-таки охотники находились. Зато житье у них привольное, одеты кто в чем, ни перед каким начальством шапки зря не ломают и крестов им за отличие больше дают.
Допустим, что я знаменит тысячу раз, что я герой, которым гордится моя
родина; во всех газетах пишут бюллетени о моей болезни, по почте идут уже ко мне сочувственные адреса от товарищей, учеников и публики, но все это не помешает мне
умереть на чужой кровати, в тоске, в совершенном одиночестве…
Сегодня ему было более плохо, чем всегда за последнее время. Он чувствовал, что скоро
умрёт, и хотя относился к этому совершенно равнодушно, без дум, как к необходимой повинности, но ему бы хотелось
умереть далеко, не здесь, а
на родине, и ещё его сильно смущала мысль о внуке… Куда денется Лёнька?..
И никому-то не хотелось лечь
на чужой стороне, всякой-то про свою
родину думал и,
умирая, слезно просил товарищей, как
умрет, снять у него с креста ладанку да, разрезавши, посыпать лицо его зашитою там русской землею…
Сухменная философия моя развеялась под свежим ветром, которым нас охватило
на днепровском пароме, и я вступил
на киевский берег Днепра юношею и сыном моей
родины и моей доброй матери, которую так долго не видал, о которой некогда столь сильно тосковал и грустил и к ногам которой горел нетерпением теперь броситься и, обняв их, хоть
умереть под ее покровом и при ее благословении.
Забыта была тетя Родайка, от которой она отбилась в толпе y собора… Забыто
на миг тяжелое разочарование невозможности уехать к себе
на родину… Только и было сейчас думы, что о Нем, Государе, Державном Отце могучей страны и о самой стране, о милой России, которой она, Милица, теперь же, не задумываясь ни
на минуту, отдала бы жизнь… О, если бы она могла
умереть за них обоих, если б могла!
Я обожала ее улыбки, как обожала ее песни… Одну
на них я отлично помню. В ней говорилось о черной розе, выросшей
на краю пропасти в одном из ущелий Дагестана… Порывом ветра пышную дикую розу снесло в зеленую долину… И роза загрустила и зачахла вдали от своей милой
родины… Слабея и
умирая, она тихо молила горный ветерок отнести ее привет в горы…
Можно сказать, что и в среде наших самых выдающихся эмигрантов немного было таких стойких защитников своего исповедания веры, как Толстой. Имена едва ли только не троих можно привести здесь, из которых один так и
умер в изгнании, а двое других вернулись
на родину после падения царского режима: это — Герцен, Плеханов и Кропоткин.
Один в этом списке Л.Н.Толстой кончил дни свои
на родине и никогда не покидал ее как изгнанник. Но разве он также не был"нелегальным"человеком в полной мере? И если его не судили и не сослали без суда, то потому только, что власть боялась его популярности и прямо не преследовала его, но все-таки он
умер официально отлученным от государственно-полицейской православной церкви.
Он не может возвратиться
на родину, он променял ее
на чужую землю;
на Руси отныне должен жить и
умереть.
Вернувшись
на родину, он стал разыскивать свою возлюбленную и, не найдя ее, написал завещание, по которому все свое состояние завещал ей и своему сыну Сигизмунду поровну, если же она
умерла, то ее сыну, если и сын его Сигизмунд окажется умершим, то сестра Подгурского и ее ребенок делались единственными наследниками.
Вот картина,
на которую я засмотрелся в доме одного любителя изящного! Меня так заняло главное лицо, что мне стало жаль его, как человека, соединенного со мною узами дружбы. Он
умер героем, но
умер далеко от
родины, видя уничтожение ее славы. Хозяин картины застал меня в этом положении.