Неточные совпадения
— И тогда побил бы,
государь, — сказал он простодушно, — не поверил бы я, что они по твоему
указу душегубствуют!
—
Государь, — продолжал Малюта, — намедни послал я круг Москвы объезд, для того,
государь, так ли московские люди соблюдают твой царский
указ? Как вдруг неведомый боярин с холопями напал на объезжих людей. Многих убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
— Ты знаешь,
государь, — ответил Вяземский, еще более удивленный, — что дом разграблен не по моему
указу, а что я увез боярыню, на то было у меня твое дозволение!
— Эх,
государь! — поспешил сказать Малюта, — куда твоя милость ни велит вписать Максима, везде готов он служить по
указу твоему! Да поди домой, Максим, поздно; скажи матери, чтобы не ждала меня; у нас дело в тюрьме: Колычевых пытаем. Поди, Максим, поди!
— Боярин, — ответил Вяземский, — великий
государь велел тебе сказать свой царский
указ: «Боярин Дружина! царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой, сымает с главы твоей свою царскую опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого
государя, милости, и служить тебе и напредки великому
государю, и писаться твоей чести по-прежнему ж!»
— Надёжа-государь! — сказал он дерзко, тряхнув головою, чтобы оправить свои растрепанные кудри, — надёжа-государь. Иду я по твоему
указу на муку и смерть. Дай же мне сказать тебе последнее спасибо за все твои ласки! Не умышлял я на тебя ничего, а грехи-то у меня с тобою одни! Как поведут казнить меня, я все до одного расскажу перед народом! А ты, батька игумен, слушай теперь мою исповедь!..
Это был — «именной
указ самодержавного императора Петра Федоровича Всероссийского и проч., и проч., и проч.», в котором говорилось: «Как деды и отцы ваши служили, так и вы мне послужите, великому
государю, верно и неизменно, до последней капли крови.
В нем объявляется (Полн. собр. зак., № 607, 6 августа 1675 года): «Стольникам, и стряпчим, и дворянам московским, и жильцам указал великий
государь свой государев
указ сказать, — чтоб они иноземских немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили и людем своим потому ж носить не велели.
В сочинении Берха о царствовании Феодора Алексеевича помещены два
указа о спеваке Григорье и о дураке Тарасе (Приложения XIII и XIV); в одном говорится: «Великий государь-царь и Великий князь Феодор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, указал — спеваке Григорью Воробьеву сделать рукавицы суконные, кармазиновые».
Бьем челом, бояре!
Вы,
государи, Федор с Александром
Никитичи, по царскому
указуПод стражу взяты!
По твоему, великий
государь,
Являюся
указу.
Напрасно несчастный наследник в просьбе на имя
государя доказывал свои законные права на наследство: в просьбе ему отказали, а сенат
указом велел предоставить управление имениями всем наследникам Семена Богачева сообща, с тем, чтобы в продолжение двух лет они полюбовно разделились.
— «Мы, бедные и опальные казаки, угрызаемые совестью, шли на смерть и присоединили знаменитую державу к России во имя Христа и великого
государя навеки веков, доколе Всевышний благословит стоять миру. Ждем твоего
указа, Великий
Государь и воевод твоих, сдадим им царство Сибирское без всяких условий, готовые умереть или в новых подвигах чести, или на плахе, как будет угодно тебе, великий
государь, и Богу».
— Князь, — сказал Григорий Лукьянович, — великий
государь прислал меня к тебе с свои царским
указом: царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя гнев свой и сымает с главы твоей царскую опалу и прощает тебя во всех твоих винностях…
— Письмом от имени моего попросите его величество кесаря [Известно, что в отсутствие
государя Ромодановский уполномочен был правами царскими и носил титло кесаря.] обнародовать
указ о прощении Последнего Новика ради его заслуг нам и отечеству; пошлите приятеля Мурзу отыскать его по Чуди — кстати, не удастся ли где прихлопнуть нагайкою шведского комара — и дайте знать во дворцовый приказ, чтобы отписали Владимиру сыну Кропотова, десять дворов в Софьине; но горе ему, если он… захочет отыскивать себе другой род, кроме Кропотова!..
Тогда аббат Грубер и его партия, в составе которой было, как мы знаем, не мало приближенных к
государю лиц, начали стараться выставить митрополита до того забывшегося в упоении своей духовной власти, что он осмеливался будто бы не подчиняться повелениям и
указам императора.
Без скрепы графа Аракчеева не выходил ни один высочайший
указ, и
государь Александр Павлович был в постоянной переписке со своим подданным другом.
— Да что же можно сделать, когда их со всех сторон спаивают. Папа хотел закрыть кабак, — оказывается, что нельзя по закону. Но мало того, когда я убеждала Василья Ермилина, что стыдно держать кабак, спаивать народ, он мне отвечал, и, очевидно, с гордостью, что срезал меня при народе: «А как же патент дается с орлом от
государя императора. Коли бы плохое дело было, не было бы на то царского
указа».
В
указе от 5-го августа 820 года напечатано, что до сведения
государя императора Александра Павловича дошли «позор и нарекание влекущие поступки духовенства».
В этих видах синод напечатал и разослал по повелению
государя Александра Павловича
указ, из которого к ужасу нашему видим, что у попа Кирилла за сто лет наплодилось так много последователей, что
государь Александр Павлович, его министр князь А. Н. Голицын, а равно и весь и тогдашний синод нашлись вынужденными «принимать особые меры к охранению мирян от соблазнов духовенства».
Синод этого вычисления
государю, может быть не вывел (прим. Лескова).] «пришел пьяный в церковь к вечернему пению: сел на скамейку неподалеку от св. престола и…» В
указе, хотя и печатном, но слишком точно, не по-печатному, выражено, что сделал отец Сперансов.
По смыслу
указа 20-го года видно ясно, что
государю было известно, как духовенство многократно было увещеваемо жить нравственнее, но что все эти многие и долгие увещания и убеждения многих прежних лет на наших духовных «не имеют желаемого действия не от чего иного, как от слабого за ними надзора и от несоблюдения мер, установленных к истреблению в духовенстве пороков».
В этом убеждении он не мог смотреть на раскольников иначе, как «на лютых неприятелей
государю и государству, непрестанно зло мыслящих», как выразился он в одном из многочисленных своих
указов.
— Чтό ж, что смоляне предложили ополченцов госуаю. Разве нам смоляне
указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность
государю императору другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры-грабители…
«Вели,
государь, сие мое челобитье в синоде принять и не вели,
государь, в монастыре в монашеский чин меня безвинно постригать: а вели,
государь, милостивый
указ учинить и возвратить меня по
указу по-прежнему в Москву».