Неточные совпадения
Зная, что что-то случилось, но не
зная, что именно, Вронский испытывал мучительную тревогу и, надеясь
узнать что-нибудь, пошел в ложу брата. Нарочно выбрав противоположный
от ложи Анны пролет партера, он, выходя, столкнулся с бывшим полковым командиром своим, говорившим с двумя
знакомыми. Вронский слышал, как было произнесено имя Карениных, и заметил, как поспешил полковой командир громко назвать Вронского, значительно взглянув на говоривших.
«Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и столь
знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло
от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже
знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не
зная, что скажет.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп
от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не
знал себя, и росло новое чувство близости к этой
знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
В тесной комнатке, ничем не отличавшейся
от прежней,
знакомой Климу, он провел у нее часа четыре. Целовала она как будто жарче, голоднее, чем раньше, но ласки ее не могли опьянить Клима настолько, чтоб он забыл о том, что хотел
узнать. И, пользуясь моментом ее усталости, он, издали подходя к желаемому, спросил ее о том, что никогда не интересовало его...
Вполголоса, скучно повторяя
знакомые Климу суждения о Лидии, Макарове и явно опасаясь сказать что-то лишнее, она ходила по ковру гостиной, сын молча слушал ее речь человека, уверенного, что он говорит всегда самое умное и нужное, и вдруг подумал: а чем отличается любовь ее и Варавки
от любви, которую
знает, которой учит Маргарита?
Надо теперь перенестись несколько назад, до приезда Штольца на именины к Обломову, и в другое место, далеко
от Выборгской стороны. Там встретятся
знакомые читателю лица, о которых Штольц не все сообщил Обломову, что
знал, по каким-нибудь особенным соображениям или, может быть, потому, что Обломов не все о них расспрашивал, тоже, вероятно, по особенным соображениям.
Они сообщили нам крайне неприятную новость: 4 ноября наша лодка вышла с реки Холонку, и с той поры о ней ни слуху ни духу. Я вспомнил, что в этот день дул особенно сильный ветер. Пугуй (так звали одного из наших новых
знакомых) видел, как какая-то лодка в море боролась с ветром, который относил ее
от берега все дальше и дальше; но он не
знает, была ли то лодка Хей-ба-тоу.
Маленькая тропка повела нас в тайгу. Мы шли по ней долго и почти не говорили между собой. Километра через полтора справа
от дорожки я увидел костер и около него три фигуры. В одной из них я
узнал полицейского пристава. Двое рабочих копали могилу, а рядом с нею на земле лежало чье-то тело, покрытое рогожей. По
знакомой мне обуви на ногах я
узнал покойника.
Утром 8 августа мы оставили Фудзин — это ужасное место.
От фанзы Иолайза мы вернулись сначала к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что в переводе на русский язык значит «козья долина». Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я
узнал, что они были старые
знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье моря.
— Нынче поутру Кирсанов дал мне адрес дамы, которая назначила мне завтра быть у нее. Я лично незнаком с нею, но очень много слышал о ней
от нашего общего
знакомого, который и был посредником. Мужа ее
знаю я сам, — мы виделись у этого моего
знакомого много раз. Судя по всему этому, я уверен, что в ее семействе можно жить. А она, когда давала адрес моему
знакомому, для передачи мне, сказала, что уверена, что сойдется со мною в условиях. Стало быть, мой друг, дело можно считать почти совершенно конченным.
Нынешней зимой, в ненастный вечер, я пробирался через улицу под аркаду в Пель-Мель, спасаясь
от усилившегося дождя; под фонарем за аркой стояла, вероятно ожидая добычи и дрожа
от холода, бедно одетая женщина. Черты ее показались мне
знакомыми, она взглянула на меня, отвернулась и хотела спрятаться, но я успел
узнать ее.
— Теперь не надо. Опосля понадобится. Лишнее знание не повредит. Окромя пользы,
от этого ничего. Может, что
знакомым понадобится, вот и
знаете, где купить, а каков товар — своими глазами убедились.
Какое множество умных людей,
узнав от Гоголя про Подколесина, тотчас же стали находить, что десятки и сотни их добрых
знакомых и друзей ужасно похожи на Подколесина.
Павел всмотрелся в него и в самом деле
узнал в нем давнишнего своего
знакомого, с которым ему действительно пришлось странно познакомиться — он был еще семиклассным гимназистом и пришел раз в общественную баню. В это время Вихров, начитавшись «Горя
от ума», решительно бредил им, и, когда банщик начал очень сильно тереть его, он сказал ему...
Все это я
узнал от товарищей-студентов,
знакомых молодому князю.
Надобно решительно иметь детское простодушие одного моего
знакомого прапорщика, который даже в пище вкусу не
знает; надобно именно владеть его головой, чтоб поверить баронессе, когда она мило уверяет вас, что дает этот бал для удовольствия общества, а не для того, чтоб позатянуть поступившее на нее маленькое взыскание, тысяч в тридцать серебром, о чем она и будет тут же, под волшебные звуки оркестра Лядова, говорить с особами,
от которых зависит дело.
Через час завидел он обетованный уголок, встал в лодке и устремил взоры вдаль. Сначала глаза его отуманились страхом и беспокойством, которое перешло в сомнение. Потом вдруг лицо озарилось светом радости, как солнечным блеском. Он отличил у решетки сада
знакомое платье; вот там его
узнали, махнули платком. Его ждут, может быть, давно. У него подошвы как будто загорелись
от нетерпения.
От знакомых я
узнал подробности покушения на Милана. Он около пяти часов вечера, в коляске со своим адъютантом, майором Лукичем, возвращался из главной канцелярии.
Подойдя к окну своей спальни, он тихо отпирал его и одним прыжком прыгал в спальню, где, раздевшись и улегшись, засыпал крепчайшим сном часов до десяти, не внушая никакого подозрения Миропе Дмитриевне, так как она
знала, что Аггей Никитич всегда любил спать долго по утрам, и вообще Миропа Дмитриевна последнее время весьма мало думала о своем супруге, ибо ее занимала собственная довольно серьезная мысль: видя, как Рамзаев — человек не особенно практический и расчетливый — богател с каждым днем, Миропа Дмитриевна вздумала попросить его с принятием, конечно, залогов
от нее взять ее в долю, когда он на следующий год будет брать новый откуп; но Рамзаев наотрез отказал ей в том, говоря, что откупное дело рискованное и что он никогда не позволит себе вовлекать в него своих добрых
знакомых.
— Не на чем, государь! — отвечал Перстень. — Кабы
знал я, что это тебя везут, я бы привел с собою не сорок молодцов, а сотенки две; тогда не удрал бы
от нас этот Скурлатыч; взяли б мы его живьем да при тебе бы вздернули. Впрочем, есть у нас, кажись, его стремянный; он же мне старый
знакомый, а на безрыбье и рак рыба. Эй, молодец, у тебя он, что ли?
Ночные прогулки под зимними звездами, среди пустынных улиц города, очень обогащали меня. Я нарочно выбирал улицы подальше
от центра: на центральных было много фонарей, меня могли заметить
знакомые хозяев, тогда хозяева
узнали бы, что я прогуливаю всенощные. Мешали пьяные, городовые и «гулящие» девицы; а на дальних улицах можно было смотреть в окна нижних этажей, если они не очень замерзли и не занавешены изнутри.
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он
от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но, не имея сил откладывать решение своей судьбы, просил ее, как родственницу и
знакомую с Софьей Николавной даму,
узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Он не
узнал своей жилки, хотя сердце у него забилось
от радости при виде с детства
знакомой картины.
Узнав, по опыту, как выгодно иногда подслушивать, он тихонько подошел к плетню, который отделял его
от разговаривающих, и хотя с трудом, но вслушался в следующие слова, произнесенные голосом, не вовсе ему не
знакомым...
На пароходе как раз тятенькин
знакомый; я,
знаешь,
от него не прячусь, хожу смело, он все поглядывает.
Затем он упрекал ее мужа в недальновидности: не покупает домов, которые продаются так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что в жизни этого старика она — не единственная радость. Когда он принимал больных и потом уехал на практику, она ходила по всем комнатам, не
зная, что делать и о чем думать. Она уже отвыкла
от родного города и родного дома; ее не тянуло теперь ни на улицу, ни к
знакомым, и при воспоминании о прежних подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
Во всяком случае, это так меня встревожило, что я отправился за разъяснениями к одному
знакомому почтовому чиновнику и,
знаете ли, какой странный ответ
от него получил?"
Глафира. Но вот однажды, когда ваша нежность уж не
знает пределов, я говорю вам со слезами: «Милый папаша, мне стыдно своих родных, своих
знакомых, мне стыдно людям в глаза глядеть. Я должна прятаться
от всех, заживо похоронить себя, а я еще молода, мне жить хочется…»
Павлин. Понимаю я-с. Да
от большого ума кляуз-то заводить не следует. Конечно, осуждать господ мы не можем, а и похвалить нельзя. У Меропы Давыдовны такой характер: с кем из
знакомых размолвка — сейчас тяжбу заводить. Помилуйте, знакомство большое, размолвки частые — только и
знаем, что судимся.
— Марья Ивановна, — сказала Петкович, — вы
знаете, что Афанасий Афанасьевич никогда не откажется
от кофею: угостите нас кофейком. — Когда кофей был подан, Марья Ивановна попросила позволения воспользоваться случаем для свидания с одной
знакомой.
Юноша-распорядятель также выпил Brüderschaft с ними и сперва не отставал
от них, но заснул наконец самым невинным образом и долго лежал на спине в состоянии совершенного бесчувствия… Выражение его маленького побледневшего личика было и забавно и жалко… Боже! что сказали бы светские дамы, его
знакомые, если б увидели его в таком уничижении! Но, к его счастью, он не
знал ни одной светской дамы.
Как это сделалось на 3-м месяце болезни Ивана Ильича, нельзя было сказать, потому что это делалось шаг за шагом, незаметно, но сделалось то, что и жена, и дочь, и сын его, и прислуга, и
знакомые, и доктора, и, главное, он сам —
знали, что весь интерес в нем для других состоит только в том, скоро ли, наконец, он опростает место, освободит живых
от стеснения, производимого его присутствием, и сам освободится
от своих страданий.
От портнихи Ольга Ивановна обыкновенно ехала к какой-нибудь
знакомой актрисе, чтобы
узнать театральные новости и кстати похлопотать насчет билета к первому представлению новой пьесы или к бенефису.
Не
зная, как усмирить в себе тяжелую ревность,
от которой даже в висках ломило, и думая, что еще можно поправить дело, она умывалась, пудрила заплаканное лицо и летела к
знакомой даме. Не застав у нее Рябовского, она ехала к другой, потом к третьей… Сначала ей было стыдно так ездить, но потом она привыкла, и случалось, что в один вечер она объезжала всех
знакомых женщин, чтобы отыскать Рябовского, и все понимали это.
Все может случиться. Вот с
знакомым моим, ново-каменским мельником, тоже раз приключилась история… Если вам еще никто не рассказывал, так я, пожалуй, расскажу, только уж вы не требуйте, чтобы я побожился, что это все правда. Ни за что не побожусь, потому что хоть слыхал я ее
от самого мельника, а все-таки и до сих пор не
знаю: было это на самом деле или не было…
Я раз его спросил, передавал ли он Лидии Николаевне, что мы
узнали о ее женихе, он отвечал, что нет, и просил меня не проговориться; а потом рассказал мне, что Иван Кузьмич
знает от Пионовой весь наш разговор об нем и по этому случаю объяснялся с Марьею Виссарионовною, признался ей, что действительно был тогда навеселе; но дал ей клятву во всю жизнь не брать капли вина в рот, и что один из их
знакомых, по просьбе матери, ездил к бывшему его полковому командиру и спрашивал об нем, и тот будто бы уверял, что Иван Кузьмич — добрейший в мире человек.
Все было по-прежнему, только разве лес несколько отступил
от частокола, оставив пни и обнажив кочковатое болото, да частокол еще более потемнел, да караулка еще более покосилась. И бродяга отвел глаза
от знакомого здания. Да, все здесь в порядке… здания сгибаются
от старости, как и люди, старые окна глядят так же тускло, как и старые очи… Он
знал это и прежде.
— Да отойдите же, — говорю: — вы
от меня: — я вам сказал, что я ничего не
знаю; и с этим отпихнул его, да скорее через
знакомый пролетный двор, да домой к птенцам, чтобы, пока еще время есть, хоть раз их к своему сердцу прижать. И не успел этим распорядиться, как вдруг нарочный, с запиской
от генерала, чтобы завтра наказание такого-то француза отменить.
Тут я также
узнал, что Рубановские испытали ужасную потерю: менее года, как они лишились старшей дочери, необыкновенной красавицы и умницы, которая была идолом своего семейства, как выражалась одна наша общая
знакомая; она же рассказала нам, что родители перенесли эту потерю с необыкновенной твердостью, особенно отец, который, не выронив ни одной слезинки, с каким-то торжественным весельем хоронил свою любимицу, тогда как все присутствующие надрывались
от слез.
— Одно только противно: ежели эта барыня точно
знала отца, — продолжал граф, открывая улыбкой свои белые, блестящие зубы, — как-то всегда совестно за папашу покойного: всегда какая-нибудь история скандальная или долг какой-нибудь.
От этого я терпеть не могу встречать этих отцовских
знакомых. Впрочем, тогда век такой был, — добавил он уже серьезно.
Но чтоб у них выигрывать решиться,
Вам надо кинуть всё: родных, друзей и честь,
Вам надо испытать, ощупать беспристрастно,
Свои способности и душу: по частям
Их разобрать; привыкнуть ясно
Читать на лицах, чуть
знакомых вам,
Все побужденья, мысли; годы
Употребить на упражненье рук,
Всё презирать: закон людей, закон природы,
День думать, ночь играть,
от мук не
знать свободы
И чтоб никто не понял ваших мук.
Вдруг Хвалынцев заметил, что в нескольких шагах
от него грохнулся на мостовую человек. Он вгляделся и
узнал знакомого: то лежал один кандидат университета, кончивший курс нынешнею весной. Лицо его было облито кровью. Первым движением студента было броситься к нему на помощь, но чья-то сильная рука предупредила его порыв.
Встречаясь со
знакомыми, Доронин под рукой разузнавал про Веденеева — каков он нравом и каковы у него дела торговые. Кто ни
знал Дмитрия Петровича, все говорили про него похвально, отзывались как о человеке дельном и хорошем. Опричь Смолокурова, ни
от кого не слыхал Зиновий Алексеич худых вестей про него.
Недалеко
от устья реки Ботчи за первой протокой жил наш новый
знакомый ороч Вандага, у него-то и хранились ящики с экспедиционным имуществом. Все орочи ушли на соболевание. Один Вандага задержался. Он
знал, что мы приедем осенью, и решил дождаться нас. Это был мужчина среднего роста, лет сорока, с густой черной бородой, что указывало на родство его с сахалинскими туземцами. Одет он был, как и все орочи, но прическу носил удэхейскую.
От новых
знакомых я
узнал, что в конторе концессии имеются для нас письма и деньги, а в складах хранятся ящики с одеждой, продовольствием и научным снаряжением, высланным из Владивостока.
На Сивцевом Вражке, невдалеке
от знакомого нам «красненького домика», на громадном пустыре стояла покривившаяся
от времени и вросшая в землю избушка с двумя окнами и почерневшей дверью. Летом, среди зеленого луга из высокой травы, покрывавшей пустырь, и зимой, когда белая снежная пелена расстилалась вокруг нее, она производила на проходящих, даже на тех, кто не
знал ее владельца и обитателя, впечатление чего-то таинственного.
Николай Ильич сам только урывками сидел за своим столом, перебегая
от одной
знакомой компании к другой, такие
знакомые ему компании восседали почти за всеми столами трактира, а затем, наскоро пообедав, шел играть на биллиарде. О приглашенных он даже позабывал,
зная, что половые
знают порядки «петуховского стола».
От него Николай Герасимович
узнал, что свиданья с родственниками и
знакомыми он может иметь четыре раза в неделю, два раза по часу и два раза по пятнадцати минут.
Чтобы доказать ей нелепость распущенных слухов, Николай Герасимович направил ее к
знакомому ему секретарю русского посольства в Париже,
от которого она наконец
узнала всю правду.
— Не сейчас, завтра, теперь уж скоро ночь… — сказала Наталья Федоровна. — Я вас довезу и хотя не
знаю лично вашей мамаши, но много слышала о ней и о вас
от моего
знакомого Василия Васильевича Хрущева.