Неточные совпадения
То, что это соображение было одно
из миллионов других соображений, которые, как Михайлов твердо
знал это, все были бы верны, не уменьшило для него значения замечания Голенищева.
— Это слово «народ» так неопределенно, — сказал Левин. — Писаря волостные, учителя и
из мужиков один на тысячу, может быть,
знают, о чем идет дело. Остальные же 80
миллионов, как Михайлыч, не только не выражают своей воли, но не имеют ни малейшего понятия, о чем им надо бы выражать свою волю. Какое же мы имеем право говорить, что это воля народа?
«Нет, если бы мне теперь, после этих страшных опытов, десять
миллионов! — подумал Хлобуев. — Э, теперь бы я не так: опытом
узнаешь цену всякой копейки». И потом, минуту подумавши, спросил себя внутренне: «Точно ли бы теперь умней распорядился?» И, махнувши рукой, прибавил: «Кой черт! я думаю, так же бы растратил, как и прежде», — и вышел
из лавки, сгорая желанием
знать, что объявит ему Муразов.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что в городе живет свыше
миллиона людей,
из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено
из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому не сделал зла, быстро идет по улице и
знает, что его могут убить. В любую минуту. Безнаказанно…
— А ты откуда
узнал, что он два с половиной
миллиона чистого капиталу оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я
из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
Подумайте!
миллионы людей изнемогают, прикованные к земле и к труду, не справляясь ни о почках, ни о легких и
зная только одно: что они повинны работе, — и вдруг
из этого беспредельного кабального моря выделяется горсть празднолюбцев, которые самовластно декретируют, что для кого-то и для чего-то нужно, чтоб почки действовали у них в исправности!
Показалось Александрову, что он
знал эту чудесную девушку давным-давно, может быть, тысячу лет назад, и теперь сразу вновь
узнал ее всю и навсегда, и хотя бы прошли еще
миллионы лет, он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы, какую Александров видел только в корпусе, в рисовальном классе, когда, по указанию старого Шмелькова, он срисовывал с гипсового бюста одну
из Венер.
— Мерзавцы! — кричал Саша, ругая начальство. — Им дают
миллионы, они бросают нам гроши, а сотни тысяч тратят на бабёнок да разных бар, которые будто бы работают в обществе. Революции делает не общество, не барство — это надо
знать, идиоты, революция растёт внизу, в земле, в народе. Дайте мне пять
миллионов — через один месяц я вам подниму революцию на улицы, я вытащу её
из тёмных углов на свет…
— «Почтеннейший Григорий Мартынович! Случилась черт
знает какая оказия: третьего дня я получил от деда
из Сибири письмо ругательное, как только можно себе вообразить, и все за то, что я разошелся с женой; если, пишет, я не сойдусь с ней, так он лишит меня наследства, а это штука, как сам ты
знаешь, стоит
миллионов пять серебром. Съезди, бога ради, к Домне Осиповне и упроси ее, чтобы она позволила приехать к ней жить, и жить только для виду. Пусть старый хрыч думает, что мы делаем по его».
Нина. Чудный мир! Как я завидую вам, если бы вы
знали! Жребий людей различен. Одни едва влачат свое скучное, незаметное существование, все похожие друг на друга, все несчастные; другим же, как, например, вам, — вы один
из миллиона, — выпала на долю жизнь интересная, светлая, полная значения… Вы счастливы…
Князь Янтарный(поднимая указательный палец свой как бы затем, чтобы придать более весу словам своим). И Алексей Николаич, несмотря на все это, в видах уж, конечно, одной только пользы служебной и находя меня, не
знаю почему, заслуживающим настоящей моей должности, сам первый приехал ко мне и предложил мне трудиться вместе с ним; так поступать
из миллионов людей может только один!
Множество туземных домов стояло пустыми, и Ашанин вскоре
узнал, что половина туземного населения Сайгона, которого насчитывали до 100 000, ушла
из города вследствие возмущения против завоевателей, вспыхнувшего незадолго перед приездом Володи в Кохинхину, и спустя шесть месяцев после того, как французы после долгой войны, и войны нелегкой, вследствие тяжелых климатических условий, предписали анамскому императору в его столице Хюе мир, отобрав три провинции — Сайгон, Мито и Биен-Хоа — и двадцать
миллионов франков контрибуции.
Потом за «добрым делом» стали наезжать свахи
из больших городов —
из Мурома,
из Шуи,
из Ярославля, даже
из Москвы — везде по купечеству
знали, что у Марка Данилыча больше
миллиона в сундуке и одна-единственная дочка Авдотья Марковна.
— Раньше вы, Михаил Михайлович, иначе говорили… Вот как отберут у вас большевики ваш
миллион, который вы
из Москвы привезли, тогда
узнаете, какой порядок.
Из него Савин
узнал, что она симпатизирует ему, что не любит барона и не дорожит его
миллионами.
Тридцать
миллионов погибло за учение мира на войнах; тысячи
миллионов погибло в мучительной жизни из-за учения мира, но не только
миллионов, даже тысяч, даже десятков, даже ни одного человека я не
знаю, который бы погиб смертью или мучительной жизнью с голода или холода из-за учения Христа.
Знать ли, что спокойствие и безопасность моя и семьи, все мои радости и веселья покупаются нищетой, развратом и страданиями
миллионов, — ежегодными виселицами, сотнями тысяч страдающих узников и
миллионом оторванных от семей и одуренных дисциплиной солдат, городовых и урядников, которые оберегают мои потехи заряженными на голодных людей пистолетами; покупать ли каждый сладкий кусок, который я кладу в свой рот или рот моих детей, всем тем страданием человечества, которое неизбежно для приобретения этих кусков; или
знать, что какой ни есть кусок — мой кусок только тогда, когда он никому не нужен и никто из-за него не страдает.
Но люди делают свое положение сами для себя, для других и в особенности для своих детей, и потому на вопросы: зачем вы собираете и сами собирались в
миллионы войск, которыми вы убиваете и увечите друг друга? зачем вы тратили и тратите страшные силы людские, выражающиеся миллиардами, на постройку ненужных и вредных вам городов, зачем вы устраиваете свои игрушечные суды и посылаете людей, которых считаете преступными,
из Франции в Каэну,
из России в Сибирь,
из Англии в Австралию, когда вы сами
знаете, что это бессмысленно? зачем вы оставляете любимое вами земледелие и трудитесь на фабриках и заводах, которые вы сами не любите? зачем воспитываете детей так, чтобы они продолжали эту не одобряемую вами жизнь? зачем вы всё это делаете?
— Я
знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, — говорил князь Андрей, видимо смущенный. — Я согласен, что
из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.