Неточные совпадения
Взобравшись
узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом
дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Наконец
дверь отперлась; их встретил монах, стоявший на
узенькой лестнице, с ключами и свечой в руках.
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра, выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое лицо Александра Третьего, над
узенькой, оклеенной обоями
дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Мы дошли до китайского квартала, который начинается тотчас после европейского. Он состоит из огромного ряда лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре. Лавки небольшие, с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У
дверей сверху до полу висят вывески:
узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги с китайскими буквами. Продавцы, все решительно голые, сидят на прилавках, сложа ноги под себя.
В
дверях гостиной встретили нас три новые явления: хозяйка в белом чепце, с
узенькой оборкой, в коричневом платье; дочь, хорошенькая девочка лет тринадцати, глядела на нас так молодо, свежо, с детским застенчивым любопытством, в таком же костюме, как мать, и еще какая-то женщина, гостья или родственница.
В
дверях, у входа в
узенький коридорчик, ей представилась фигура Афимьи, которая с яростью вырывала у кого-то, стоящего в самом коридоре, серый Райнеров халат на белых мерлушках.
Доктор, пройдя первую комнату, кликнул вполголоса Арапова и Персиянцева; никто не отзывался. Он нащупал араповскую кровать и диван, — тоже никого нет. Розанов толкнул
дверь в
узенький чуланчик. Из-под пола показалась светлая линия. Наклонясь к этой линии, Розанов взялся за железное кольцо и приподнял люк погреба. Из творила на него пахнуло сыростью, а трепетный свет из ямы в одно мгновение погас, и доктора окружила совершенная тьма и сверху, и снизу, и со всех сторон.
— Пойдем по черной лестнице, — сказала няня и, введя Евгению Петровну в
узенький коридор, отворила перед нею
дверь в комнату Лизы.
Одна из этих
дверей, налево от входа, вела в довольно просторную кухню; другая, прямо против входа, — в длинную
узенькую комнатку с одним окном и камином, а третья, направо, против кухонной
двери, — в зал, за которым в стороне была еще одна, совершенно изолированная, спокойная комната с двумя окнами.
Удалились мы из детской и сидим за шкапами, а эта шкапная комнатка была
узенькая, просто сказать — коридор, с
дверью в конце, а та
дверь как раз в ту комнату выходила, где Евгенья Семеновна князя приняла, и даже к тому к самому дивану, на котором они сели. Одним словом, только меня от них разделила эта запертая
дверь, с той стороны материей завешенная, а то все равно будто я с ними в одной комнате сижу, так мне все слышно.
— Да уж не туда ли пошли-с? — указал кто-то на
дверь в светелку. В самом деле, всегда затворенная дверца в светелку была теперь отперта и стояла настежь. Подыматься приходилось чуть не под крышу по деревянной, длинной, очень
узенькой и ужасно крутой лестнице. Там была тоже какая-то комнатка.
Деревянная, выкрашенная желтой краской лестница, с деревянными же перилами и с
узеньким ковриком посредине, вела во второй этаж и заканчивалась небольшою площадкой, в глубине которой был устроен чулан, отдававший запахом вчерашнего съестного, а сбоку виднелась
дверь в прихожую.
Проснувшись однажды около шести часов утра, Ахилла смотрел, как сквозь
узенькое окошечко над
дверями в чуланчик пронизывались лучи восходящего солнца, как вдруг к нему вбежал впопыхах отец Захария и объявил, что к ним на место отца Туберозова назначен новый протопоп.
Она взяла меня за руку и повела за собой через
узенький коридор в спальню хозяев. Здесь были Соколов, Соколова и Чернов. Соколов сидел на кровати, сложив руки ладонями и повернув к открытым
дверям свое грубоватое серьезное лицо. Соколова кинула на Досю вопросительный и беспокойный взгляд, Чернов сидел на подоконнике, рядом с молоденьким студентом Кучиным.
В спальне за ширмами увидите две маленькие
двери: справа в кабинет, куда графиня никогда не входит; слева в коридор, и тут же
узенькая витая лестница: она ведет в мою комнату».
Вся квартира состояла из одной довольно обширной комнаты, разделенной двумя перегородками на три части; из сеней прямо входили в
узенькую, темную прихожую; прямо была
дверь за перегородку, очевидно в спальню хозяев.
Она взбежала по
узенькой темной лестнице и вошла в
дверь, в которую тоже смело пробрался Пирогов.
Прямо у
двери — большая русская печь, челом к окнам; между нею и стеной —
узенький проход в квадрат, освещённый двумя окнами, выходившими во двор.
Он повел в дальний конец
узенького корридора и отворил
дверь маленькой полутемной комнаты, выходившей одним окном куда-то в стену. Первая комната была светлая, а в окно можно было любоваться садиком. Половецкий посмотрел на о. келаря, но тот молчал.
Дверь из горницы отворилась. Авдеева жена, молодая, шустрая бабенка, с широким лицом, вздернутым носом и
узенькими глазками, выбежала в сени со свечой.
В
дверях стоит казанский татарин — ростом невелик, зато в плечах широк, с продолговатым лицом, с
узенькими выразительными глазками и с редкой бородкой клином.
Александра Ивановна писала пред старинным овальным столом, утвержденным на толстой тумбе, служившей маленьким книжным шкафом, а майорша Катерина Астафьевна Форова, завернутая кое-как в
узенькое платье, без шейного платка и без чепца, сидела на полу, лицом к открытой
двери, и сматывала на клубок нитки, натянутые у нее на выгнутых коленах.
«Он может пролезть под
дверью», — с ужасом подумал я, и, точно отгадав мою мысль, он стал
узенький и длинный и быстро, виляя кончиком хвоста, вполз в темную щель под
дверью парадного хода.
Наконец он у
двери, но, как железные болты, ее перегораживают две ноги в огромных сборчатых сапогах; злобно отброшенные, они упрямо и тупо возвращаются к
двери, упираются в нее, выгибаются так, будто у них совсем нет костей — и в
узенькую щель едва пролезает Юрасов.
Француз запер
дверь и ввел Жиркова в маленькую, очень знакомую залу. В зале было всё по-старому, только на столе стояла бутылка с красным вином и на стульях, поставленных в ряд среди залы, лежал
узенький, тощенький матрасик.
Это было вроде не то беседки, не то часовни, восьмиугольное здание, с остроконечной крышей, семью
узенькими окнами и железной
дверью, запертой огромным болтом и громадных размеров железным замком.
Нет, я даже смотреть на вас не стала бы, а только тихонько сидела бы в другой комнате и читала, даже не шевелилась бы, чтобы не шуршать платьем, и только
узенькой полоской шел бы свет от
двери, — это я сижу.