Андрей Павлович молчал либо старался отделываться фразами и вопросами о совсем посторонних предметах, но все это как-то не клеилось, как-то неловко выходило. Он боялся, он просто духом падал пред необходимостью раскрыть старику всю
ужасную истину. «Тот же нож», — думал он. — «Возьми его да и ударь ему прямо в сердце… то же самое будет!»
В этих словах было столько могущества, столько
ужасной истины, что княжна в каком-то очаровании, в каком-то непонятном убеждении, что это ее мать, не показывая ни радости, ни печали, не говоря ни слова, уничтоженная, машинально повлеклась назад во дворец.
Неточные совпадения
Тогда лишь
истина явилась
С своей
ужасной наготой.
Некоторые догадывались об
истине и утверждали, что виновником сего
ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием.
— Это еще хуже… Я чувствую в вас какую-то непостижимую для меня и
ужасную перемену… Ну, будьте же откровенны, Нина, будьте такой правдивой, какой я вас еще сегодня считал… Как бы ни была страшна
истина, скажите ее. Лучше уж для вас и для меня сразу кончить…
— Вы про него еще одной вещи не знаете, — сказала она ему, указывая на Пигасова, — он
ужасный ненавистник женщин, беспрестанно нападает на них; пожалуйста, обратите его на путь
истины.
Народ, столпившийся перед монастырем, был из ближней деревни, лежащей под горой; беспрестанно приходили новые помощники, беспрестанно частные возгласы сливались более и более в один общий гул, в один продолжительный, величественный рев, подобный беспрерывному грому в душную летнюю ночь… картина была
ужасная, отвратительная… но взор хладнокровного наблюдателя мог бы ею насытиться вполне; тут он понял бы, что такое народ: камень, висящий на полугоре, который может быть сдвинут усилием ребенка, не несмотря на то сокрушает все, что ни встретит в своем безотчетном стремлении… тут он увидал бы, как мелкие самолюбивые страсти получают вес и силу оттого, что становятся общими; как народ, невежественный и не чувствующий себя, хочет увериться в
истине своей минутной, поддельной власти, угрожая всему, что прежде он уважал или чего боялся, подобно ребенку, который говорит неблагопристойности, желая доказать этим, что он взрослый мужчина!
Николай Иванович (горячо). Вот это-то
ужасное кощунство. Богом дано нам одно священное орудие для познания
истины, одно, что может всех нас соединить воедино. А мы ему-то не верим.
Но в Ницше хмеля жизни нет. Отрезвевший взгляд его не может не видеть открывающихся кругом «
истин». И вот он старается уверить себя: да, я не боюсь их вызывать, эти темные ужасы! Я хочу их видеть, хочу смотреть им в лицо, потому что хочу испытать на себе, что такое страх. Это у меня — только интеллектуальное пристрастие ко всему
ужасному и загадочному… Вот оно, высшее мужество, — мужество трагического философа! Заглянуть ужасу в самые глаза и не сморгнуть.
Прельщение и рабство эстетическое неотвратимо влечет за собой равнодушие к
истине, и это есть самый
ужасный результат.
Если же люди употребляют свой разум на то, чтобы оправдывать и усиливать то животное, неблагое чувство, которое они называют любовью, придавая этому чувству уродливые размеры, то это чувство становится не только не добрым, но делает из человека — давно известная
истина — самое злое и
ужасное животное.
Она стала утешать себя, стараясь доказать себе, что она ошиблась, но червь сомнения уже вполз в ее душу, и она невольно стала примечать то, что прежде казалось ей простым и естественным, делая из всего этого свои выводы, и, к несчастью, все более и более убеждалась в горькой,
ужасной для себя
истине.
И опять для меня подтвердилась та
ужасная и радостная
истина, что смысл учения Христа прост, ясен, что положения его важны, определенны, но что толкования его, основанные на желании оправдать существующее зло, так затемнили его, что надо с усилием открывать его.
И
ужаснее всего, что в этом ничем не прикрытом мамонизме век наш видит великое преимущество познания
истины, освобождения от иллюзий.
Ужасно то, что люди эти для своих маленьких выгод делают такое
ужасное зло, скрывая от людей
истину, открытую Христом и дающую им благо, которое не уравновешивается и в тысячной доле получаемой ими от того выгодой.