Неточные совпадения
Он пошел к Райскому. Татьяна Марковна и Вера услыхали их разговор, поспешили одеться и позвали обоих пить чай, причем, конечно, Татьяна Марковна успела задержать их еще на час и предложила проект такого завтрака, что они погрозили
уехать в ту же минуту, если она не ограничится одним бифштексом. Бифштексу предшествовала обильная закуска, а вслед за бифштексом явилась рыба, за рыбою жареная дичь. Дело доходило до пирожного, но они встали
из-за стола и простились — не надолго.
Мы ведь целый заговор тут составили, и я даже, может быть, не
уезжаю лишь
из-за этого…
Наконец встали
из-за стола; гости
уехали, и Григорий Иванович дал волю смеху и вопросам.
— Подлецы вы все, вот что! Сволочь! — взвизгнул Рыжеусов, выскочил
из-за стола и
уехал из клуба.
Его немой племянник
уехал в деревню жениться; Петр жил один над конюшней, в низенькой конуре с крошечным окном, полной густым запахом прелой кожи, дегтя, пота и табака, —
из-за этого запаха я никогда не ходил к нему в жилище. Спал он теперь, не гася лампу, что очень не нравилось деду.
Феня ужасно перепугалась возникшей
из-за нее ссоры, но все дело так же быстро потухло, как и вспыхнуло. Карачунский
уезжал, что было слышно по топоту сопровождавших его людей… Петр Васильич опрометью кинулся из избы и догнал Карачунского только у экипажа, когда тот садился.
— Да, — продолжал Абреев, — но я вынужден был это сделать: он до того в делах моих зафантазировался, что я сам мог
из-за него подпасть серьезной ответственности, а потому я позвал его к себе и говорю: «Николай Васильич, мы на стольких пунктах расходимся в наших убеждениях, что я решительно нахожу невозможным продолжать нашу совместную службу!» — «И я, говорит, тоже!» — «Но, — я говорю, — так как я сдвинул вас из Петербурга, с вашего пепелища, где бы вы, вероятно, в это время нашли более приличное вашим способностям занятие, а потому позвольте вам окупить ваш обратный путь в Петербург и предложить вам получать лично от меня то содержание, которое получали вы на службе, до тех пор, пока вы не найдете себе нового места!» Он поблагодарил меня за это, взял жалованье за два года даже вперед и
уехал…
Плавин, кажется, остался не совсем доволен тем, что происходило за обедом, потому что — не дождавшись даже, чтобы встали
из-за стола, и похвалив только слегка Вихрову его речь — он раскланялся со всеми общим поклоном и
уехал; вряд ли он не счел, что лично ему на этом обеде оказано мало было почести, тогда как он в сущности только себя да, пожалуй, еще Марьеновского и считал деятелями в преобразованиях.
— Попервоначалу она тоже с ним
уехала; но, видно, без губернаторства-то денег у него немножко в умалении сделалось, она
из-за него другого стала иметь. Это его очень тронуло, и один раз так, говорят, этим огорчился, что крикнул на нее за то, упал и мертв очутился; но и ей тоже не дал бог за то долгого веку: другой-то этот самый ее бросил, она — третьего, четвертого, и при таком пути своей жизни будет ли прок, — померла, говорят, тоже нынешней весной!
— Уж коли ты хочешь все знать, так я могу и ответ дать. Жила я тут, покуда сын Павел был жив; умер он — я и
уезжаю. А что касается до сундуков, так Улитка давно за мной по твоему приказанью следит. А по мне, лучше прямо сказать матери, что она в подозрении состоит, нежели, как змея,
из-за чужой спины на нее шипеть.
— Это что, ученый-то человек? Батюшка мой, да там вас ждут не дождутся! — вскричал толстяк, нелицемерно обрадовавшись. — Ведь я теперь сам от них, из Степанчикова; от обеда
уехал,
из-за пудинга встал: с Фомой усидеть не мог! Со всеми там переругался
из-за Фомки проклятого… Вот встреча! Вы, батюшка, меня извините. Я Степан Алексеич Бахчеев и вас вот эдаким от полу помню… Ну, кто бы сказал?.. А позвольте вас…
— Дорогой Гарвей, мне кажется, что я невольно удерживаю вас в нашем городе. Вы могли бы
уехать, когда поправитесь, без всякого стеснения
из-за того, что я нанял для вас квартиру. Все же, перед тем как путешествовать дальше, вам необходим некоторый уют — остановка внутри себя.
Оленин
уехал домой. Вечером ему сказали, что Лукашка при смерти, но что татарин
из-за реки взялся лечить его травами.
Хлынов.
Уехали. Ну, вот что я теперь, братец ты мой, остался! С тоски помирать мне надобно
из-за своего-то капиталу.
— Черт знает что! — раздраженно и почти со слезами закричал вдруг Званцев, вскакивая
из-за стола. — Я приехал гулять, — я хочу веселиться, а меня отпевают!.. Что за безобразие! Я не хочу больше, — я
уезжаю!
Вскоре затем актриса и Офонькин попросили позволения встать
из-за стола и
уехать. Хозяева их не удерживали. Старичок тоже поднялся вслед за ними.
Когда встали
из-за стола, Домна Осиповна собралась
уехать.
— Я отдам! — говорила она себе, и ей в бреду казалось, что она сидит возле какой-то больной и узнает в ней самое себя. — Я отдам. Было бы глупо думать, что я
из-за денег… Я
уеду и вышлю ему деньги из Петербурга. Сначала сто… потом сто… и потом — сто…
И
из-за этого у нас была тяжелая ссора ночью. Убедил ее не делать этого. Здешнему персоналу я сообщил, что я болен. Долго ломал голову, какую бы болезнь придумать. Сказал, что у меня ревматизм ног и тяжелая неврастения. Они предупреждены, что я
уезжаю в феврале в отпуск в Москву лечиться. Дело идет гладко. В работе никаких сбоев. Избегаю оперировать в те дни, когда у меня начинается неудержимая рвота с икотой. Поэтому пришлось приписать и катар желудка. Ах, слишком много болезней у одного человека.
В этот день бедный Константин должен был встать
из-за стола и, не дообедавши,
уехать, потому что он дал слово обедать у Горчаковых, да забыл.
Он не досказал, махнул рукой, и все остальное время мы ехали молча, пока
из-за откоса не показались дымки станка, на котором нам пришлось расстаться. Сокольский очень торопился к своей партии и
уехал вперед, а мы поневоле ехали тише.
Краснова. Чему ж мне радоваться-то? Вам, что ли? Может быть, я и радовалась бы, кабы была свободна. Вы те поймите:
из-за вас я с мужем поссорилась; вы-то
уедете не нынче-завтра, а мне с ним оставаться. Вы только хуже сделали, что приехали: до вас-то он мне не так дурен казался. Да и он вдруг совсем переменился. Пока вас не видал, так всякую мою прихоть исполнял, как собака руки лизал; а теперь начал косо поглядывать да и покрикивать. Каково же мне будет всю жизнь с постылым горе мыкать! (Плачет.)
Товарищи
уехали вперед, покрикивания передового ямщика смолкли, кругом нас тихо стоял лесок, весь желтый, приготовившийся к зиме, а
из-за его вершин выглядывали верхушки скал, на которых угасали последние лучи дня.
Осенью мы долго, долго, до ранних черных вечеров и поздних темных утр заживались в Тарусе, на своей одинокой — в двух верстах от всякого жилья — даче, в единственном соседстве (нам — минуту сбежать, тем — минуту взойти) реки — Оки («Рыбы мало ли в реке!»), — но не только рыбы, потому что летом всегда кто-нибудь тонул, чаще мальчишки — опять затянуло под плот, — но часто и пьяные, а часто и трезвые, — и однажды затонул целый плотогон, а тут еще дедушка Александр Данилович умер, и мать с отцом
уехали на сороковой день и потом остались
из-за завещания, и хотя я знала, что это грех — потому что дедушка совсем не утонул, а умер от рака — от рака?
В Сергее, в его пренебрежении и презрении, как бы олицетворялось для Токарева все,
из-за чего он мучился. И все больше он начинал ненавидеть Сергея. Кроме того, с той ночи, как с Сергеем случился припадок, он внушал Токареву смутный, почти суеверный страх. Но рядом с этим Токарева странно тянуло к Сергею. Ему давно уже следовало
уехать из Изворовки, но он не
уезжал. Он не мог
уехать, ему необходимо было раньше объясниться о чем-то с Сергеем. Но о чем объясниться, для чего, — Токарев не мог бы ясно сказать.
— M-lle Анжель, вы ли это? Да ведь вы
уехали! — воскликнула девушка, вскочив
из-за стола.
«Можно будет поехать с ней в Петербург — не делаться же
из-за нее эмигрантом, тем более, что из полученных им из Петербурга писем он знал, что Анжель
уехала за границу. Пребывание в Париже, значит, опаснее…»
Фон Зееман, Лидочка и Хрущев были поражены этим ответом. Графиня, не дожидаясь и как бы избегая их расспросов, вышла
из-за стола, оделась и
уехала.