— Больше, Верочка. Ну что мне, старому, смерть? А ты… Ведь если бы ты знала, какая ты нежная, слабая и робкая! Помнишь, как ты поколола пальчик, и кровь капнула, а ты заплакала? Деточка моя! И ты ведь меня любишь, сильно любишь, я знаю. Каждое утро ты целуешь мою руку. Скажи, скажи, о чем тоскует твоя головка, и я — вот этими руками — я
удушу твое горе. Они еще сильны, Вера, эти руки.
За две недели до ареста Монса де ла Кроа она увидала во сне, что постель ее внезапно покрылась змеями, ползшими во всех направлениях. Одна из них, самая большая, бросилась на нее, обвила кольцами все ее члены и стала душить ее. Екатерина защищается, борется с змеей и наконец
удушает ее. Тогда все прочие, мелкие змеи сбежали с ее постели.
Неточные совпадения
— Я ведь не Таньку обличаю… Это так вышло… само собой… у меня всю жизнь всё само собой выходило!.. Я даже человека
удушил нечаянно… Не хотел, а
удушил. Танька! На те самые деньги, которые я у человека убитого взял, мы с тобой и торгуем…
«Зачем я его
удушил?» — спрашивал он себя.
— А ведь с той поры, как я старого чёрта
удушил, ты меня крепче любить стала…
— Я — не жалею… Я — оправдаться хочу. Всяк себя оправдывает, потому — жить надо!.. Вон следователь — живёт, как конфетка в коробочке… Он никого не
удушит. Он может праведно жить — чистота вокруг…
«Кабы я не
удушил купца, было бы мне теперь совсем хорошо жить…» — вдруг подумалось ему. Но вслед за этим в его сердце как будто откликнулся кто-то другой: «Что купец? Он — несчастие моё, а не грех…»
— Понимаешь — я его
удушил, я!
— Не кричи, дурачок! — ответил ему Илья, усаживаясь на стул и скрестив руки на груди. — Что кричишь? Ведь я жил с ней, знаю её… И человека я убил… Купца Полуэктова… Помнишь, я с тобой не один раз про Полуэктова заговаривал? Это потому, что я его
удушил… А ей-богу, на его деньги магазин-то открыт…
Лунёв усмехнулся. Он, слушая этот разговор, чувствовал в груди прилив какой-то силы и жуткой, приятной храбрости. И если бы кто-нибудь спросил его в эту минуту: «Ты
удушил?» — ему казалось, что он безбоязненно ответил бы: «Я…»
Говорят, он
удушил одного из своих гостей, богатого сибиряка…
— Ну,
удушил и всё… Только с того времени, как увижу или услышу — убили человека, — вспоминаю его… По моему, он один знал, что верно… Оттого и не боялся… И знал он — главное — что завтра будет… чего никто не знает. Евсей, пойдём ко мне ночевать, а? Пойдём, пожалуйста!
«А если я скажу, что она старика
удушила?»
И вот один начал говорить: «Бросимте, братцы, воровство, все равно — толку нет, живем плохо!» И за это они его
удушили, когда он пьяный спал.
Нас
удушит буря и мороз заморозит.
И память в сердце
удушу!..
Она — человека
удушить может.
А,
удушив, помолится: «Господи, прости, помилуй!» Это — верно!
Вы, верно, думаете меня испугать этим строгим взглядом и
удушить голос природы в груди моей?
По его словам, у фельдшерицы был от сторожа ребенок, и она убила его,
удушила подушкою и ночью закопала в лесу; и место это, где ребенок зарыт, Петров хорошо знает. Этого Егор Тимофеевич не мог выдержать. Он отошел на шаг, протянул руку и торжественно сказал...
— Ведь и сам ты жалостливый — говоришь,
удушил бы холеру, ежели бы сила. А — для чего? Тебе от того, что она явилась, даже лучше жить стало.
— А я тебя чуть не
удушил! Они хоть так, а я прямо за горло! Тебе не больно было?
Сущность развития, разворачивания, усовершенствования заключается в том, что оно закрывает первородность человеческих идей и чувств, первичность интуиции, что она окутывает их и
удушает вторичными эмоциями, социальными наслоениями и делает почти невозможным прорваться к ним.
Золотопогонные сынки помещиков и фабрикантов соединились в так называемую добровольческую армию, чтоб
удушить рабочий народ и отобрать у него обратно свои поместья и фабрики.
— Вот и ты тоже, — печально сказал брат. — Никто не в силах мне помочь. Это ужасно. И я перестаю понимать, что можно, чего нельзя, что разумно, а что безумно. Если сейчас я возьму тебя за горло, сперва тихонько, как будто ласкаясь, а потом покрепче, и
удушу — что это будет?
Она была в полном восхищении. Начала меня целовать, чуть не
удушила! Ужин кончился таким канканчиком, что у меня до сих пор болят ноги…
И заплакал он слезами притворными. Но страх его был искренен. Он боялся, чтобы Андрей Васильевич не умер в первый день заточения и чтобы смерти этой не причли ему в вину. Зарезать,
удушить, отравить — таких мер никогда не брал он с своими пленниками: он считал это грехом ужасным. Обыкновенно морил он их медленною смертью в цепях, предоставляя срок жизни их богу: тут еще нет греха.
Под конец стало грезиться что-то совсем чудовищное: эти руки, вместо того чтобы стремиться к соединению, уже тянутся ко мне с намерением
удушать, кольцом охватывают горло, и уже не четыре их, а множество, множество…
— Виновна ли крестьянка Московской губернии, Бронницкого уезда, Татьяна Никанорова Палашова, двадцати одного года, в том, что в ночь с восьмого на девятое декабря… с целью воспользоваться имуществом… в сообществе с другими лицами…
удушила…