—
Удались от зла и сотвори благо, — говорил поп попадье, — нечего нам здесь оставаться. Не твоя беда, чем бы дело ни кончилось. — Попадья что-то отвечала, но Владимир не мог ее расслышать.
Но если человек просто
удаляется от зла, не видя возможности уничтожить его или не находя в себе самом достаточно средств для этого, мы никогда не осмелимся порицать его и даже не откажем ему в нашем уважении, если он заслуживает его другими сторонами своей жизни.
— Человеку долженствует помнить одно добро; тебя смутил искуситель в образе неверного литвина. Прости меня, боярыня. Хоть ты и чтишь его своим суженым, но истина руководствует мной, и я вторично повторяю устами ее: «отжени от себя врага,
удались от зла и сотвори благо».
— Человеку долженствует помнить одно добро; тебя смутил искуситель в образе неверного литвина. Прости меня, боярыня. Хоть ты чтишь его своим суженым, но истина руководствует мною, и я вторично повторяю устами ее: «отжени от себя врага,
удались от зла и сотвори благо».
Неточные совпадения
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб те, которые увидят, как
от них я
удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете
зла не пожелал?
— Врешь, ученая дура! Политике я учу, а не лакейству, политике жизни… Ты вот что — ты
удались! Отыди
от зла… и сотвори нам закуску. С богом!
— Его душа расширялась, хотела бы вырваться, обнять всю природу, и потом сокрушить ее, — если было желание безумца, то по крайней мере великого безумца; — что такое величайшее добро и
зло? — два конца незримой цепи, которые сходятся,
удаляясь друг
от друга.
Ты чист и бел. Тебя
От прикасанья
зла предохранить
Мне
удалось. Господь твою державу
Благословит.
Зобунова(певуче). Ой вы,
злые недуги, телесные печали! Отвяжитесь, откачнитесь,
от раба божия
удалитесь! В сей день, в сей час, отгоняю вас по всю жизнь крепким моим словом во веки веков! Здравствуйте, благомилостивый человек, по имени Егорий!..
И что ж
от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей
удалось?
Боль,
злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
Но вместе с тем мы жалеем этих страдальцев и никогда не решимся бросить им холодное, фаталистическое: «Так должно! таково назначение великих и благородных людей!» Никогда не захотим мы обвинить человека за то только, что он не посвящает себя враждебным действиям против
зла, а просто
удаляется от него.
Надвигающаяся на молодую Селезневу неизвестная опасность,
от которой, быть может, ей, Дубянской,
удастся спасти ее, притягивала Елизавету Петровну, как кролика взгляд змеи, и она не в силах была «отойти
от зла и сотворить благо».