Неточные совпадения
Что почувствовал старый Тарас, когда
увидел своего Остапа? Что было тогда в его сердце? Он глядел на него из толпы и не проронил ни одного движения его. Они приблизились уже к лобному месту. Остап остановился. Ему первому приходилось выпить эту тяжелую
чашу. Он глянул на своих, поднял руку вверх и произнес громко...
К полудню мы поднялись на лесистый горный хребет, который тянется здесь в направлении от северо-северо-востока на юго-юго-запад и в среднем имеет высоту около 0,5 км. Сквозь деревья можно было
видеть другой такой же перевал, а за ним еще какие-то горы. Сверху гребень хребта казался краем громадной
чаши, а долина — глубокой ямой, дно которой терялось в тумане.
Мы были свои — но он с печалью
видел, что и мы ни одной капли горечи не убавили в
чаше, которую судьба поднесла ему.
Я продолжаю. Завтра я
увижу все то же, из года в год повторяющееся и каждый раз по-новому волнующее зрелище: могучую
Чашу Согласия, благоговейно поднятые руки. Завтра — день ежегодных выборов Благодетеля. Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.
Как ни говорите, а свобода все-таки лучшее достояние человека, и потому как бы ни было велико преступление, совершенное им, но лишение, которое его сопровождает, так тяжело и противоестественно само по себе, что и самый страшный злодей возбуждает
чаше сожаление, коль скоро мы
видим его в одежде и оковах арестанта.
Другой удовольствовался бы таким ответом и
увидел бы, что ему не о чем больше хлопотать. Он понял бы все из этой безмолвной, мучительной тоски, написанной и на лице ее, проглядывавшей и в движениях. Но Адуеву было не довольно. Он, как палач, пытал свою жертву и сам был одушевлен каким-то диким, отчаянным желанием выпить
чашу разом и до конца.
Он сидел на стуле, понимая лишь одно: уходит! Когда она вырвалась из его рук — вместе со своим телом она лишила его дерзости и силы, он сразу понял, что всё кончилось, никогда не взять ему эту женщину. Сидел, качался, крепко сжимая руками отяжелевшую голову,
видел её взволнованное, розовое лицо и влажный блеск глаз, и казалось ему, что она тает. Она опрокинула сердце его, как
чашу, и выплеснула из него всё, кроме тяжёлого осадка тоски и стыда.
—
Чаша переполнена, вы сами
видели.
— Да, матушка Марья Степановна, вот кабы меня господь сподобил
увидеть Варвару Карповну вашу пристроенною — так, хоть бы как вы, Марья Степановна; не могу более желать; сердце радуется на ваше семейство: дом — полная
чаша, уважение такое отовсюду. Право, хорошо бы, успокоило бы вас!
А город — живет и охвачен томительным желанием
видеть себя красиво и гордо поднятым к солнцу. Он стонет в бреду многогранных желаний счастья, его волнует страстная воля к жизни, и в темное молчание полей, окруживших его, текут тихие ручьи приглушенных звуков, а черная
чаша неба всё полнее и полней наливается мутным, тоскующим светом.
— Ты знаешь? Мне у Ажогиных дали роль, — продолжала она. — Хочу играть на сцене. Хочу жить, одним словом, хочу пить из полной
чаши. Таланта у меня нет никакого, и роль всего в десять строк, но все же это неизмеримо выше и благороднее, чем разливать чай по пяти раз на день и поглядывать, не съела ли кухарка лишнего куска. А главное, пусть наконец отец
увидит, что и я способна на протест.
Я
видел эту полную
чашу во всех ее проявлениях: в амбарах, наполненных всякого рода хлебом, в погребах и кладовых, на скотном дворе, в плодовых садах и проч.
Покойный Артур Бенни, испив до дна горькую
чашу уксуса и желчи, смешанных для него пылкими увлечениями его восторженной и альтруистической натуры и коварством злых людей, маскировавших сочиняемыми на него клеветами собственную малость и ничтожество, пришел к тем же самым разочарованиям, какие
видим в посмертных записках учителя его, Александра Герцена, человека даровитейшего и тем не менее объявлявшего, будто он «создал в России поколение бесповоротно социалистическое».
И царь на мгновенье, пока она не становится спиной к ветру,
видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет;
видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как
чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.
Видел я её, мать мою, в пространстве между звёзд, и как гордо смотрит она очами океанов своих в дали и глубины;
видел её, как полную
чашу ярко-красной, неустанно кипящей, живой крови человеческой, и
видел владыку её — всесильный, бессмертный народ.
Смотрю, стол накрыли на двенадцать приборов, а гостей нас всего пять с хозяином. Наконец поставили давно ожидаемый обед. Я чуть не расхохотался,
увидев что всего-навсего на стол поставили
чашу, соусник и жареную курицу на блюде. Правду сказать, смешно мне было, вспомнив о нашем обыкновенном обеде, и взглянуть на этот мизерный обедик."Но, — подумал, — это, может, первая перемена?
Увидим".
— Ваше превосходительство! Я не такой человек. Вы ошибаетесь. Я говорю, что вы в жестоком заблуждении, ваше превосходительство. Взгляните на меня, посмотрите, вы
увидите по некоторым знакам и признакам, что я не могу быть вором. Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! — кричал Иван Андреевич, складывая руки и обращаясь к молодой даме. — Вы дама, поймите меня… Это я умертвил Амишку… Но я не виноват, я, ей-богу, не виноват… Это все жена виновата. Я несчастный человек, я пью
чашу!
— То-то же, — сказал игумен. — А чем наши иконы позолочены? Все своим ветлужским золотом. Погоди, вот завтра покажу тебе ризницу,
увидишь и кресты золотые, и
чаши, и оклады на евангелиях, все нашего ветлужского золота. Знамо дело, такую вещь надо в тайне держать; сказываем, что все это приношение благодетелей… А какие тут благодетели? Свое золото, доморощенное.
Высокая стена, вдоль которой спускается дорога, закрыла от нас луну, и тут мы
увидели статую Мадонны, стоявшую в нише довольно высоко над дорогой и кустарником. Перед царицей ровно светился слабый огонек лампады, и в своем сторожном безмолвии она казалась такою живою, что немного холодело сердце от сладкого страха. Топпи преклонил голову и пробормотал какую-то молитву, а я снял шляпу и подумал: «Как ты стоишь высоко над этою
чашей, полной лунной мглы и неведомых очарований, так Мария стоит над моей душою…»
Поздно
вижу я, что искал света и тепла там, где только был один заводящий в трясину блеск, и что вместо полной
чаши, которую я хотел выпить, я «вкушая вкусил мало меду и се аз умираю».
А Корсаков, ее муж, Кате нравился все больше. Он ясно
видел всю творившуюся бестолочь, жестокость, невозможность справиться с чудовищными злоупотреблениями и некультурностью носителей власти. В официальных выступлениях держался, как будто ничего этого нет, но в частных разговорах откровенно признавал все. Он крепко верил в конечную цель, в общую правильность намеченного пути, но это не мешало ему признавать, что путь идет через густейшую
чашу стихийных нелепостей и самых ребяческих ошибок.
Он
увидел, что владыке подали
чашу и он собирается ударить челом государю на отложение гнева царского.
Зарудин почувствовал боль и
увидел, что из-под его груди отнесли
чашу, орошенную кровью.
— Нет, — сказал он сам себе, просыпаясь, — нет, я слишком счастлив! Когда б мне не просыпаться!..
Видел я раз, как пчелу, опьяневшую в ароматической
чаше цветка, ветер сорвал вместе с ним и бросил в пылающий костер, зажженный прохожим. Почему б мне не такая участь?.. Безумное желание, достойное язычника! — прибавил он, взглянув на образ Спасителя. — Смерть христианина не такова должна быть… есть блага выше земных.
— Бедная! — вздохнул Толстых, качая головой. — И я когда-то на это надеялся, но уже давно перестал об этом думать, как не надеюсь уже более
увидеть свою бедную дочь… Справедливый Господь осуждает меня пить до дна
чашу горечи… Я заслужил это, но это тяжело, Иннокентий, очень! Почему невинные должны страдать вместе с виновными? Сейчас, когда я шел сюда, коршун пролетел над моею головою и зловеще каркнул… Не предзнаменование ли это?
Теперь я выпью
чашу один, а тогда пришлось бы разделить с подругою, с детьми… я вдвое страдал бы,
видя их страдания.
Воины
Кто любит
видеть в
чашах дно,
Тот бодро ищет боя…
О всемогущее вино,
Веселие героя!
— Я-то? — спросил Каратаев. — Я говорю не нашим умом, а Божьим судом, — сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: — Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть полная
чаша! И хозяйка есть? А старики-родители живы? — спрашивал он и, хотя Пьер не
видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки, в то время как он спрашивал это. Он видимо был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
Певец
На поле бранном тишина;
Огни между шатрами;
Друзья, здесь светит нам луна,
Здесь кров небес над нами,
Наполним кубок круговой!
Дружнее! руку в руку!
Запьём вином кровавый бой
И с падшими разлуку.
Кто любит
видеть в
чашах дно,
Тот бодро ищет боя…
О всемогущее вино,
Веселие героя!