Неточные совпадения
— Весь город об этом говорит, — сказала она. — Это невозможное положение. Она тает и тает. Он не понимает, что она одна из тех
женщин, которые не могут шутить своими чувствами. Одно из двух: или
увези он ее, энергически поступи, или дай развод. А это душит ее.
— Нельзя тебе знать! — ответила она угрюмо, но все-таки рассказала кратко: был у этой
женщины муж, чиновник Воронов, захотелось ему получить другой, высокий чин, он и продал жену начальнику своему, а тот ее
увез куда-то, и два года она дома не жила. А когда воротилась — дети ее, мальчик и девочка, померли уже, муж — проиграл казенные деньги и сидел в тюрьме. И вот с горя
женщина начала пить, гулять, буянить. Каждый праздник к вечеру ее забирает полиция…
— Слышали мы это! — произнесла просвирня печальным тоном. — Ветреная
женщина, больше ничего! Уезжая, всем говорила, что ее приглашает Анна Прохоровна, а прислуга откупщицкая смеется и рассказывает, что ее
увез с собой сам откупщик; ну, а он тоже — всем известно, какой насчет этого скверный!
— Я в первый раз вижу так близко этого сорта
женщину… — говорила Анна Петровна с своей больной улыбкой. — Какая она красивая… Мне очень было интересно посмотреть на нее. Зачем вы меня
увели?
— Послушай, — стал умолять ее молодой человек, — ведь я навсегда полюбил эту
женщину, несчастную столько же, как я сам! Позволь мне
увезти ее под другое небо, и всё будет хорошо!
— Алексей! — громко позвал седобородый старик. —
Уведи эту
женщину…
На заре Артамонов уехал, бережно
увозя впечатление ласкового покоя, уюта и почти бесплотный образ сероглазой, тихой
женщины, которая устроила этот уют. Плывя в шарабане по лужам, которые безразлично отражали и золото солнца и грязные пятна изорванных ветром облаков, он, с печалью и завистью, думал...
Их
увели через полутемный коридор. Я слышал плач
женщин и свист девочки. Фельдшер тотчас же вернулся и сказал...
Тригорин. У меня нет своей воли… У меня никогда не было своей воли… Вялый, рыхлый, всегда покорный — неужели это может нравиться
женщине? Бери меня,
увози, но только не отпускай от себя ни на шаг…
Марфа Андревна подумала и, не доходя до своей спальни, вдруг повернула с прямого пути и стала тихо выбираться по скрипучим ступеням деревянной лестницы в верхнюю девичью. Тихо, задыхаясь и дрожа, как осторожный любовник, отыскала она среди спящих здесь
женщин сынову фаворитку, закрыла ладонью ей рот, тихо шепнула: «Иди со мной!» и
увела ее к себе за рукав сорочки.
Она рассказала про свою госпожу, добрую, богобоязненную
женщину, у которой муж был кутила и развратник и у которой все дочери повыходили замуж бог знает как: одна вышла за пьяницу, другая — за мещанина, третью —
увезли тайно (сама бабка, которая была тогда девушкой, помогала
увозить), и все они скоро умерли с горя, как и их мать.
— Умолял, чтоб я с ним бежала, хотел
увезти меня за границу. Мне так после этого сделалось досадно и стыдно за себя. Неужели я такая потерянная
женщина, что в состоянии бросить мужа? Иван Кузьмич ко мне был очень нехорош, но пусть он будет в тысячу раз хуже, пусть будет каждый день меня терзать, я все-таки хочу с ним жить.
Онуфрий (
уводит ее). Ах, мамаша, да разве вы
женщина? Кто вам это сказал, неужели Глуховцев? Не верьте ему, мамаша: он ужаснейший ловелас.
Читатель, без сомнения, догадался, что Сергей Дмитриевич под угрозой
увез Екатерину Петровну из Москвы на самом деле не для нежных воспоминаний сладких поцелуев прошлого, а лишь для того, чтобы обеспечить себе привольное будущее: он ни на минуту не задумался уничтожить когда-то близкую ему
женщину, которая стояла преградой к получению его сыном Евгением, опекуном которого он будет состоять как отец, наследства после не нынче-завтра могущего умереть Петра Валерьяновича Хвостова, — Талицкий навел о состоянии его здоровья самые точные справки, — завещавшего все свое громадное состояние своей жене Зое Никитишне, в которой он, Сергей Дмитриевич, с первого взгляда узнал Катю Бахметьеву.
Толпу
женщин увели и на их место выдвинули другую, состоявшую из связанных священников и монахов.
Вошел дежурный вахтер и
увел политических
женщин на женскую половину. Меженецкий отошел в дальний конец коридора, чтобы не встречаться с ними. Вернувшись, вахтер запер дверь новых политических и предложил Меженецкому войти к себе. Меженецкий машинально послушался, но попросил не запирать своей двери.