Неточные совпадения
Там,
в Париже, сидели фигуры
в большинстве однообразно тяжеловатые, коренастые, — сидели спокойно и свободно, как у
себя дома,
уверенные, что они воплощают
в себе волю народа Франции.
— Но бывает, что человек обманывается, ошибочно считая
себя лучше, ценнее других, — продолжал Самгин,
уверенный, что этим людям не много надобно для того, чтоб они приняли истину, доступную их разуму. — Немцы, к несчастию, принадлежат к людям, которые убеждены, что именно они лучшие люди мира, а мы, славяне, народ ничтожный и должны подчиняться им. Этот самообман сорок лет воспитывали
в немцах их писатели, их царь, газеты…
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все
увереннее чувствовал, что
в любую минуту он может взять девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал
себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Самгин шел тихо, как бы опасаясь расплескать на ходу все то, чем он был наполнен. Большую часть сказанного Кутузовым Клим и читал и слышал из разных уст десятки раз, но
в устах Кутузова эти мысли принимали как бы густоту и тяжесть первоисточника. Самгин видел пред
собой Кутузова
в тесном окружении раздраженных, враждебных ему людей вызывающе спокойным,
уверенным в своей силе, — как всегда, это будило и зависть и симпатию.
Особенно звонко и тревожно кричали женщины. Самгина подтолкнули к свалке, он очутился очень близко к человеку с флагом, тот все еще держал его над головой, вытянув руку удивительно прямо: флаг был не больше головного платка, очень яркий, и струился
в воздухе, точно пытаясь сорваться с палки. Самгин толкал спиною и плечами людей сзади
себя,
уверенный, что человека с флагом будут бить. Но высокий, рыжеусый, похожий на переодетого солдата, легко согнул руку, державшую флаг, и сказал...
«Социальная революция без социалистов», — еще раз попробовал он успокоить
себя и вступил сам с
собой в некий безмысленный и бессловесный, но тем более волнующий спор. Оделся и пошел
в город, внимательно присматриваясь к людям интеллигентской внешности,
уверенный, что они чувствуют
себя так же расколото и смущенно, как сам он. Народа на улицах было много, и много было рабочих, двигались люди неторопливо, вызывая двойственное впечатление праздности и ожидания каких-то событий.
Беседы с нею всегда утверждали Клима
в самом
себе, утверждали не столько словами, как ее непоколебимо
уверенным тоном. Послушав ее, он находил, что все,
в сущности, очень просто и можно жить легко, уютно. Мать живет только
собою и — не плохо живет. Она ничего не выдумывает.
Казалось, что Марина становится
уверенней в чем-то, чувствует
себя победоносней, веселее.
Взгляд Ольги на жизнь, на любовь, на все сделался еще яснее, определеннее. Она
увереннее прежнего глядит около
себя, не смущается будущим;
в ней развернулись новые стороны ума, новые черты характера. Он проявляется то поэтически разнообразно, глубоко, то правильно, ясно, постепенно и естественно…
Он был именно такого свойства ревнивец, что
в разлуке с любимою женщиной тотчас же навыдумывал бог знает каких ужасов о том, что с нею делается и как она ему там «изменяет», но, прибежав к ней опять, потрясенный, убитый,
уверенный уже безвозвратно, что она успела-таки ему изменить, с первого же взгляда на ее лицо, на смеющееся, веселое и ласковое лицо этой женщины, — тотчас же возрождался духом, тотчас же терял всякое подозрение и с радостным стыдом бранил
себя сам за ревность.
Уверенный в своей правоте, Андрей Гаврилович мало о нем беспокоился, не имел ни охоты, ни возможности сыпать около
себя деньги, и хоть он, бывало, всегда первый трунил над продажной совестью чернильного племени, но мысль соделаться жертвой ябеды не приходила ему
в голову.
В вагонах и на пароходах,
в гостиницах и на постоялых дворах — она везде держалась просто и спокойно, первая вступала
в беседы с незнакомыми людьми, безбоязненно привлекая к
себе внимание своей ласковой, общительной речью и
уверенными манерами бывалого, много видевшего человека.
Вечер. Легкий туман. Небо задернуто золотисто-молочной тканью, и не видно: что там — дальше, выше. Древние знали, что там их величайший, скучающий скептик — Бог. Мы знаем, что там хрустально-синее, голое, непристойное ничто. Я теперь не знаю, что там я слишком много узнал. Знание, абсолютно
уверенное в том, что оно безошибочно, — это вера. У меня была твердая вера
в себя, я верил, что знаю
в себе все. И вот —
В это время он случайно взглянул на входную дверь и увидал за ее стеклом худое и губастое лицо Раисы Александровны Петерсон под белым платком, коробкой надетым поверх шляпы… Ромашов поспешно, совсем по-мальчишески, юркнул
в гостиную. Но как ни короток был этот миг и как ни старался подпоручик уверить
себя, что Раиса его не заметила, — все-таки он чувствовал тревогу;
в выражении маленьких глаз его любовницы почудилось ему что-то новое и беспокойное, какая-то жестокая, злобная и
уверенная угроза.
Счастье Александрова, что он очень недурной имитатор. Он заставляет
себя вообразить, что это вовсе не он, а милый, круглый, старый Ермолов скользит спокойными,
уверенными, легкими шагами. Вот Петр Алексеевич
в пяти шагах от начальницы остановил левую ногу, правой прочертил по паркету легкий полукруг и, поставив ноги точно
в третью позицию, делает полный почтения и достоинства поклон.
Семен Афанасьевич смутился. Он действительно не вполне ясно представляя
себе,
в чем дело, но
уверенный тон старого товарища сбил его с толку.
Когда она говорила, все молчали, внимательно слушая складную,
уверенную речь. Ее хвалили
в глаза и за глаза, удивлялись ее выносливости, разуму, но — никто не подражал ей. Она обшила
себе рукава кофты рыжей кожей от голенища сапога, — это позволяло ей не обнажать рук по локти, не мочить рукава. Все говорили, что она хорошо придумала, но никто не сделал этого
себе, а когда сделал я — меня осмеяли.
Четыре года с лишком провел он
в Мекленбурге,
в Силезии,
в Карлсруэ, ездил
в Бельгию,
в Англию, трудился добросовестно, приобрел познания: нелегко они ему давались; но он выдержал искус до конца, и вот теперь,
уверенный в самом
себе,
в своей будущности,
в пользе, которую он принесет своим землякам, пожалуй, даже всему краю, он собирается возвратиться на родину, куда с отчаянными заклинаниями и мольбами
в каждом письме звал его отец, совершенно сбитый с толку эманципацией, разверстанием угодий, выкупными сделками новыми порядками, одним словом…
Такие отношения установились у них быстро;
в две-три встречи Медынская вполне овладела юношей и начала медленно пытать его. Ей, должно быть, нравилась власть над здоровым, сильным парнем, нравилось будить и укрощать
в нем зверя только голосом и взглядом, и она наслаждалась игрой с ним,
уверенная в силе своей власти. Он уходил от нее полубольной от возбуждения, унося обиду на нее и злобу на
себя. А через два дня снова являлся для пытки.
Чем дальше шло дело — тем тяжелей и обидней было ему видеть
себя лишним среди спокойно-уверенных
в своей силе людей, готовых поднять для него несколько десятков тысяч пудов со дна реки. Ему хотелось, чтоб их постигла неудача, чтобы все они сконфузились пред ним,
в голове его мелькала злая мысль...
Наконец, если даже он и не выздоровеет, то умрет счастливый, примиренный с
собою, на руках твоих, потому что ты сама можешь быть при нем
в эти минуты,
уверенный в любви твоей, прощенный тобою, под сенью мирт, лимонов, под лазуревым, экзотическим небом!
Стало светать, и Поликей, не спавший всю ночь, задремал. Надвинув шапку и тем еще больше высунув письмо, Поликей
в дремоте стал стукаться головой о грядку. Он проснулся около дома. Первым движением его было схватиться за шапку: она сидела плотно на голове; он и не снял ее,
уверенный, что конверт тут. Он тронул Барабана, поправил сено, опять принял вид дворника и, важно поглядывая вокруг
себя, затрясся к дому.
Уже
уверенный, что это непременно произойдет, отчего, — спрашивал я
себя в отчаянии, — отчего
в одну из прошлых давнишних ссор я не дал ей развода или отчего она
в ту пору не ушла от меня совсем, навсегда?
Еще не
уверенный в любви Маши, он уже сердился на нее, досадовал на
себя… но волнение
в нем заглушало досаду.
Вполне
уверенная в счастии своей дочери, перед которою
в глубине души признавала
себя виноватою, удивляясь, не понимая, как она до сих пор так мало ценила и красоту, и ангельскую доброту, и безграничную дочернюю любовь своей Наташи, — она почувствовала сама такую нежность и любовь к ней, которая мгновенно овладела всем ее существом, перед которою побледнели все ее другие желания и привязанности, все горячие увлечения.
Это было своеобразное честолюбие существа, которое вдруг сознало
себя человеком и, ещё не
уверенное в этом новом для него факте, хотело подтвердить его чем-либо для
себя и других; это было честолюбие, постепенно перерождавшееся
в жажду бескорыстного подвига.
В гостиной у Елены сидел Ресницын, молодой человек, по-модному одетый, несколько вялый, но совершенно влюбленный
в себя и
уверенный в своих достоинствах. Его любезности сегодня не имели никакого успеха у Елены, как и раньше, впрочем. Но прежде она выслушивала его с той общей и безличной благосклонностью, которая привычна для людей так называемого «хорошего общества». Теперь же она была холодна и молчалива.
Граф сидел
в гостиной, окруженный дамами, которые являли
собою лучший букет элегантного Славнобубенска. Ни тени какой бы то ни было рисовки своим положением, ни малейшего намека на какое бы то ни было фатовство и ломанье, ничего такого не сказывалось
в наружности графа, спокойной и сдержанно-уверенной
в своем достоинстве. Он весь был
в эту минуту олицетворенная польско-аристократическая вежливость и блистал равнодушною, несколько холодною простотою.
Эта же, смелая, странно-уверенная
в самой
себе девочка как куклами распоряжалась сейчас большими и маленькими приютками, чувствуя инстинктивно всю власть своего обаяния над ними.
Колокол не звонил. Но так как Мавра никогда, по причине своей глухоты, не слышала звона, то и теперь, дернув несколько раз за веревку, снова ушла к
себе в кухню,
уверенная в том, что выполнила возложенную на нее обязанность.
Но они скоро сошлись. Он заметил, что Нетова им интересуется.
В разговорах с ним она брала менее
уверенный тон, спрашивала его совета
в разных вопросах такта, знания приличий, даже туалета, узнавала его литературные вкусы, любила обсуждать с ним роман или новую пьесу, игру актрисы или актера, громкую петербургскую новость, крупный процесс… С ней он держал
себя почтительно, но без всякой поблажки разным ее «штучкам». Он ей на первых же порах сказал...
Знаю, что отказом моим оскорбляю государыню,
уверенную в успехе своего предложения; знаю, что лишаю
себя, друзей и дело правое необходимой его опоры, что по-прежнему ввожу Бирона
в милости ее величества и должен ожидать ужасной грозы; но… так низко и ни за что не продам души своей!
Послышались чьи-то тяжелые,
уверенные шаги. Кто-то шел вдоль забора и, оставаясь у калитки, вырубленной
в воротах, отыскал проволоку, продетую сквозь нее, и потянул ее к
себе.
Действительно, Перелешин был одет
в безукоризненно сшитую фрачную пару, держался прямо, бросая вокруг
себя смелые взгляды с легкой усмешкой нахальства и вызова на губах, что встречается у людей, не
уверенных в том, как к ним отнесутся другие.
Послышались чьи-то тяжелые
уверенные шаги. Кто-то шел вдоль забора и, остановясь у калитки, вырубленной
в воротах, отыскал проволоку, продетую сквозь нее и потянул ее к
себе.
Сколько бы раз опыт и рассуждение ни показывали человеку, что
в тех же условиях, с тем же характером он сделает то же самое, что и прежде, он,
в тысячный раз приступая
в тех же условиях, с тем же характером к действию, всегда кончавшемуся одинаково, несомненно чувствует
себя столь же
уверенным в том, что он может поступать, как он захочет, как и до опыта.
— Да,
в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, с тою же насмешливою,
уверенною улыбкой продолжал Наполеон. — Чего я не могу понять, — сказал он, — это того, что император Александр приблизил к
себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? — с вопросом обратился он к Балашеву, и очевидно это воспоминание втолкнуло его опять
в тот след утреннего гнева, который еще был свеж
в нем.