Неточные совпадения
Но, несмотря на свою любовь и
уважение к Сергею Ивановичу, Константину Левину было в деревне неловко с
братом.
Левин нахмурился, холодно пожал руку и тотчас же обратился к Облонскому. Хотя он имел большое
уважение к своему, известному всей России, одноутробному
брату писателю, однако он терпеть не мог, когда к нему обращались не как к Константину Левину, а как к
брату знаменитого Кознышева.
Одна Вера ничего этого не знала, не подозревала и продолжала видеть в Тушине прежнего друга, оценив его еще больше с тех пор, как он явился во весь рост над обрывом и мужественно перенес свое горе, с прежним
уважением и симпатией протянул ей руку, показавшись в один и тот же момент и добрым, и справедливым, и великодушным — по своей природе, чего
брат Райский, более его развитой и образованный, достигал таким мучительным путем.
Брат Дмитрий Федорович отзывался о
брате Иване с глубочайшим
уважением, с каким-то особым проникновением говорил о нем.
Я уже имел честь представить вам, благосклонные читатели, некоторых моих господ соседей; позвольте же мне теперь, кстати (для нашего
брата писателя всё кстати), познакомить вас еще с двумя помещиками, у которых я часто охотился, с людьми весьма почтенными, благонамеренными и пользующимися всеобщим
уважением нескольких уездов.
Приятно было остаться ему там и потому, что он там был почетнейшим лицом на три — четыре версты кругом: нет числа признакам
уважения, которыми он пользовался у своих и окрестных приказчиков, артельщиков и прочей подгородной
братии, менее высокой и несколько более высокой заводских и фабричных приказчиков по положению в обществе; и почти нет меры удовольствию, с каким он патриархально принимал эти признаки общего признавания его первым лицом того околотка.
До как пришлось ему паясничать на морозе за пятачок, да просить милостыню, да у
брата из милости жить, так тут пробудилось в нем и человеческое чувство, и сознание правды, и любовь к бедным
братьям, и даже
уважение к труду.
— Ну уж,
брат, не в
уважении.
— Чего? да разве ты не во всех в них влюблен? Как есть во всех. Такой уж ты,
брат, сердечкин, и я тебя не осуждаю. Тебе хочется любить, ты вот распяться бы хотел за женщину, а никак это у тебя не выходит. Никто ни твоей любви, ни твоих жертв не принимает, вот ты и ищешь все своих идеалов. Какое тут, черт,
уважение. Разве, уважая Лизу Бахареву, можно уважать Зинку, или уважая поповну, рядом с ней можно уважать Гловацкую?
Капитан вставал и почтительно ему кланялся. Из одного этого поклона можно было заключить, какое глубокое
уважение питал капитан к
брату. За столом, если никого не было постороннего, говорил один только Петр Михайлыч; Настенька больше молчала и очень мало кушала; капитан совершенно молчал и очень много ел; Палагея Евграфовна беспрестанно вскакивала. После обеда между
братьями всегда почти происходил следующий разговор...
Володя был поражен величием обозного офицера, его небрежною манерой и
уважением, с которым обращался к нему
брат.
Он чрезвычайно рад был
брату, с
уважением и гордостью смотрел на него, воображая его героем; но в некоторых отношениях, именно в рассуждении вообще светского образования, которого, по правде сказать, он и сам не имел, умения говорить по-французски, быть в обществе важных людей, танцовать и т. д., он немножко стыдился за него, смотрел свысока и даже надеялся, ежели можно, образовать его.
Я обернулся и увидал
брата и Дмитрия, которые в расстегнутых сюртуках, размахивая руками, проходили ко мне между лавок. Сейчас видны были студенты второго курса, которые в университете как дома. Один вид их расстегнутых сюртуков выражал презрение к нашему
брату поступающему, а нашему
брату поступающему внушал зависть и
уважение. Мне было весьма лестно думать, что все окружающие могли видеть, что я знаком с двумя студентами второго курса, и я поскорее встал им навстречу.
Рассуждение о сем важном процессе пусть сделают те, кои более или менее испытали оный на самих себе; я же могу сказать лишь то, что сей взятый от нас
брат наш, яко злато в горниле, проходил путь очищения, необходимый для всякого истинно посвятившего себя служению богу, как говорит Сирах [Сирах — вернее, Иисус Сирахов, автор одной из библейских книг, написанной около двух столетий до нашей эры.]: процесс сей есть буйство и болезнь для человеков, живущих в разуме и не покоряющихся вере, но для нас, признавших путь внутреннего тления, он должен быть предметом глубокого и безмолвного
уважения.
Это предвидели в Багрове и нарочно отправили Елизавету Степановну, чтоб она по превосходству своего ума и положения в обществе (она была генеральша) могла воздерживать порывы дружелюбия простодушной Аксиньи Степановны; но простая душа не поддалась умной и хитрой генеральше и на все ее настойчивые советы отвечала коротко и ясно: «Вы себе там, как хотите, не любите и браните Софью Николавну, а я ею очень довольна; я кроме ласки и
уважения ничего от нее не видала, а потому и хочу, чтоб она и
брат были у меня в доме мною так же довольны…» И всё это она исполняла на деле с искренней любовью и удовольствием: заботилась, ухаживала за невесткой и потчевала молодых напропалую.
Подруги Ирины находили ее гордою и скрытною,
братья и сестры ее побаивались, мать ей не доверяла, а отцу становилось неловко, когда она устремляла на него свои таинственные глаза; но и отцу и матери она внушала чувство невольного
уважения не в силу своих качеств, а в силу особенных, неясных ожиданий, которые она в них возбуждала, бог ведает почему.
— Ненавижу я нищих!.. Дармоеды! Ходят, просят и — сыты! И хорошо живут…
Братия Христова, говорят про них. А я кто Христу? Чужой? Я всю жизнь верчусь, как червь на солнце, а нет мне ни покоя, ни
уважения…
Любовь написала Тарасу еще, но уже более краткое и спокойное письмо, и теперь со дня на день ждала ответа, пытаясь представить себе, каким должен быть он, этот таинственный
брат? Раньше она думала о нем с тем благоговейным
уважением, с каким верующие думают о подвижниках, людях праведной жизни, — теперь ей стало боязно его, ибо он ценою тяжелых страданий, ценою молодости своей, загубленной в ссылке, приобрел право суда над жизнью и людьми… Вот приедет он и спросит ее...
— Вы будьте милостивы. Я… в этом случае покорнейше вас прошу меня извинить… вы ведь ее… Марью-то Николаевну, разумеется, не знаете, а Марья Николаевна мой первый друг… давнишний, знаете, старинный друг… Почтенная женщина… у нее
брат архиерей, да; и это она его довела и вообще она всякого
уважения заслуживает: так я сама ее почитаю и в ваше благорасположение так рекомендую.
Петру ничего не хотелось понимать. Под оживлённый говорок
брата он думал, что вот этот человек достиг чем-то
уважения и дружбы людей, которые богаче и, наверное, умнее его, они ворочают торговлей всей страны, другой
брат, спрятавшись в монастыре, приобретает славу мудреца и праведника, а вот он, Пётр, предан на растерзание каким-то случаям. Почему? За что?
Но сквозь туман в голове и усталость отравленного, измотанного тела, он, присматриваясь к
брату, испытывал всё более сложное чувство, смесь зависти и
уважения, скрытой насмешливости и вражды.
— Главное в крестьянской жизни — это,
брат, свобода! Хозяин ты есть сам себе. У тебя твой дом — грош ему цена, да он твой. У тебя земля своя — и того ее горсть, да она твоя! Король ты на своей земле!.. У тебя есть лицо… Ты можешь от всякого требовать
уважения к себе… Так ли? — воодушевленно закончил Челкаш.
Брат Павлусь другими достоинствами приобрел всеобщую любовь и
уважение.
— Ваша дочка, как вы выражались раньше, изволила умереть? — почтительно решился прервать молчание
брат Ираклий, исполнившийся
уважением к Половецкому.
— Ты очень добр ко мне. Я,
брат, всегда сознавался, что я пред тобою нуль в таких делах, где нужно полное презрение к преданию: но ведь зато ты и был вождь, и пользовался и
уважением и славой, тобой заслуженными, и я тебе не завидовал.
— Стыдно,
брат! Твой отец-покойник предводителем у нас был, матушка в
уважении… Стыдно! Я у тебя уже месяц гощу и одну за тобой черту заметил… Нет у тебя того знакомого, нет того встречного и поперечного, которому бы ты девочки не предлагал!.. То тому, то другому… И разговора у тебя другого нету… Подсватываньем занимаешься. А еще тоже женатый, почтенный, в действительные скоро полезешь, в превосходительные… Стыд, срам!.. Месяц живу у тебя, а ты мне уж десятую предлагаешь… Сваха!..
Иногда к нам приезжал и останавливался на день, на два мамин
брат, дядя Саша, акцизный чиновник из уезда. Перед обедом и ужином он всегда выпивал по очень большому стаканчику водки и просиживал в клубе за картами до поздней ночи. У него была светло-рыжая борода, отлогий лоб и про себя смеющиеся глаза; я чувствовал, что весь дух нашей семьи вызывал в нем юмористическое
уважение и тайную насмешку. Про Бокля он откровенно выражался так...
Опять спросим, отчего ж такой смиренный, ветхий домик, мрачно глядевший на пустыре, такой бедный экипаж и прислуга, и вместе такое общее
уважение жителей Холодни к Пшеницыным? Загадка была легка; ее давно разгадала Прасковья Михайловна: отец мужа ее был — миллионер. Миллионер того времени!.. Максим Ильич имел еще
брата, который жил в Москве. Старик богач здравствовал. Он давал сыновьям на содержание только то, что ему вздумается, да и в том требовал отчета. Итак, жители кланялись богатым надеждам.
Много прав имел он на
уважение девицы Рабе: она и уважала его, любила, как друга отца ее, как
брата, не более.
— Скажи вернее — врач при дворе московского государя! Знай, воспитанник
брата моего такой же благородной крови, как и ты, и имеет равные с тобою права на
уважение.
— Николай, — торжественно сказала она, — преклонись перед твоим
братом Константином, потому что он достоин
уважения за свое непреклонное решение предоставить тебе престол.