Неточные совпадения
Любезно предложив папиросу, высший представитель полицейской
власти приступил к дипломатическому объяснению: он хорошо знал и глубоко
уважал отца.
Затем он вежливо попрощался, уверяя, что очень
уважает печать, восхищается острым пером неизвестного ему, в сущности, корреспондента и ничего не имеет против обличения нравов. Лишь бы не подрывали
власть.
Она отвечала холодно, что «никогда никакой
власти на себя не возьмет и что будет всех
уважать и любить, как и прежде».
— Не
уважаю, — говорит, — я народ: лентяй он, любит жить в праздности, особенно зимою, любови к делу не носит в себе, оттого и покоя в душе не имеет. Коли много говорит, это для того, чтобы скрыть изъяны свои, а если молчит — стало быть, ничему не верит. Начало в нём неясное и непонятное, и совсем это без пользы, что вокруг его такое множество
властей понаставлено: ежели в самом человеке начала нет — снаружи начало это не вгонишь. Шаткий народ и неверующий.
«Прекрасно вы говорите, — никогда сопротивляться не надо. А все-таки вы одну какую-нибудь
власть уважаете? А? Или по крайней мере вы можете
уважать какую-нибудь
власть?»
«Кажется, я мог бы
уважать ту
власть, которая вела бы дело к тому, чтобы себя упразднить и поставить вместо себя
власть божию».
Уважая во мне
власть директора, все повиновались, разумеется весьма неохотно.
Народ, столпившийся перед монастырем, был из ближней деревни, лежащей под горой; беспрестанно приходили новые помощники, беспрестанно частные возгласы сливались более и более в один общий гул, в один продолжительный, величественный рев, подобный беспрерывному грому в душную летнюю ночь… картина была ужасная, отвратительная… но взор хладнокровного наблюдателя мог бы ею насытиться вполне; тут он понял бы, что такое народ: камень, висящий на полугоре, который может быть сдвинут усилием ребенка, не несмотря на то сокрушает все, что ни встретит в своем безотчетном стремлении… тут он увидал бы, как мелкие самолюбивые страсти получают вес и силу оттого, что становятся общими; как народ, невежественный и не чувствующий себя, хочет увериться в истине своей минутной, поддельной
власти, угрожая всему, что прежде он
уважал или чего боялся, подобно ребенку, который говорит неблагопристойности, желая доказать этим, что он взрослый мужчина!
Самодержавство разрушается, когда Государи думают, что им надобно изъявлять
власть свою не следованием порядку вещей, а переменою оного, и когда они собственные мечты
уважают более законов (510–511).
Настаивал я, правда, во
власти моей родоначальника, чтобы эта мелюзга с малых ногтей приучалась
уважать родителей: так куда?"Фи! это по-русски; тошно".
Наталью Васильевну в Т. совершенно
уважали; она, впрочем, и не очень это ценила, принимая как должное, но у себя умела всегда принять превосходно, причем Павел Павлович был так ею вышколен, что мог иметь облагороженные манеры даже и при приеме самых высших губернских
властей.
— Хорошо.
Уважаете ли вы
власти?
Здесь понимали, что верить и не верить — это не во
власти человека, и о вере не спорили, а прямую искренность умели
уважать выше притворства.
У меня отняли лучшие роли, меня мучили беспрерывной игрой в ролях, вовсе чуждых моему таланту, со мною все наши
власти начали обращаться грубо, говорили мне «ты», не давали мне хороших костюмов; не хочу потому рассказывать, что это все пойдет в похвалу князю: он не так бы мог поступить со мною, он поделикатился, он меня
уважил гонениями, в то время как он мог наказать меня другими средствами.
Уважал он высшие губернские
власти, но никогда не унижался перед ними и никогда не был их угодником из надежды на награды или на милостивое взыскание: не знаю почему, а может быть, потому, что резко говорил правду в глаза, и губернские
власти заискивали в нем.
В тоне Виктора Павловича она прочла приговор мужу. И ему больно за Александра Ильича, — ему, человеку служебной карьеры, никогда не знавшему ничего, кроме чиновничьих своих обязанностей. Но он имеет право
уважать себя… Прошлое его вяжется с настоящим… Он честен, стоит за закон, строг к себе, пользуется
властью не для суетных услаждений сословного или светского чванства.
Костя, действительно, молчал, но не потому, что домашний ад Салтыковых не производил на него впечатления, а потому, что «
власть имущая особа», всегда наставлявшая его любить и
уважать «тетю Доню», не внушала доверия мальчику.
— Дам их, когда сочту нужным!
Уважаю твоего государя наравне с другими венценосцами, но не подчиняюсь его
власти. Я гражданин Венеции и здесь под сильною защитой русского государя, Иоанна, именем Третьего.
Робкие вогуличи Кошуцкой и Табиринской волостей мирно дали ясак Ермаку Тимофеевичу. Эти тихие дикари жили в совершенной независимости, не имея ни князей, ни
властей. Они
уважали только людей богатых и разумных, требуя от них суда в тяжбах и ссорах, а также волхвов.
Разве может пройти даром для душ человеческих исполнение таких ужасных дел по приказанию всех
властей, которых им внушено
уважать и считать священными?