Неточные совпадения
Шли долго ли, коротко ли,
Шли близко ли, далеко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что ни изба — с подпоркою,
Как
нищий с костылем,
А с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят, как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер придорожные
Березы обнажит…
Народ в полях — работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока — глядеть.
Краюха падает в мешок, окошко захлопывается.
Нищий, крестясь, идет к следующей избе: тот же стук, те же слова и такая же краюха падает в суму. И сколько бы ни прошло старцев, богомольцев,
убогих, калек, перед каждым отодвигается крошечное окно, каждый услышит: «Прими, Христа ради», загорелая рука не устает высовываться, краюха хлеба неизбежно падает в каждую подставленную суму.
Убогие,
нищие сотнями на его хлебе живали… и сколько денег он передавал!
Были
нищие, собиравшие по лавкам, трактирам и торговым рядам. Их «служба» — с десяти утра до пяти вечера. Эта группа и другая, называемая «с ручкой», рыскающая по церквам, — самые многочисленные. В последней — бабы с грудными детьми, взятыми напрокат, а то и просто с поленом, обернутым в тряпку, которое они нежно баюкают, прося на бедного сиротку. Тут же настоящие и поддельные слепцы и
убогие.
Ты отколе, золотая копеечка, проявилася? не из диавольских ли рук сатанинскиих?"–"Не из диавольскиих я из рук сатанинскиих, появилася я Христовым повелением, на благие дела на добрые, на масло на лампадное, на свещу воску ярого, на милостыню нищему-убогому!"
— Что, если бы всё этакие-то были! Вон он какой
убогой!
нищему даже подать нечего!
Идет Пахомовна путем-дороженькой; идет-идет, кручинится:"Как же я, горькая сирота, во святой град приду! масла искупити мне не на что, свещу поставить угоднику не из чего, милостыню сотворить
нищему и
убогому — нечем!"И предстал перед ней змей-скорпий, всех змиев естеством злейший, от бога за погубление человеческое проклятый.
голосит заунывно одна группа
нищих, и десятки рук протягиваются с копеечками к деревянным чашкам
убогих калек.
Оба
нищие в один голос вопили: «Подайте, Христа ради, слепому,
убогому!» В это время на крыльце присутственных мест, бывших как раз против мещанского домика, появился чей-то молодой, должно быть, приказчик в мерлушечьем тулупчике и валяных сапогах.
— Старики наши рассказывают, — отвечал Перстень, — и гусляры о том поют. В стародавние то было времена, когда возносился Христос-бог на небо, расплакались бедные,
убогие, слепые, хромые, вся, значит,
нищая братия: куда ты, Христос-бог, полетаешь? На кого нас оставляешь? Кто будет нас кормить-поить? И сказал им Христос, царь небесный...
Не жалок ей
нищий убогий —
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.
Нищие, странные и
убогие были любимою средою Долинской, и в этой исключительной среде ее робкая и чистая душа старалась скрываться от мирских сует и треволнений.
Стоит воевода у ворот и горюет, а у ворот толкутся
нищие, да калеки, да
убогие, кто с чашкой, кто с пригоршней. Ближе всех к новому вратарю сидит с деревянною чашкою на коленях лысый слепой старик, сидит и наговаривает...
Да вот сидит Христос в светлом рае,
Во душистой, небесной прохладе,
Под высокой, златоцветной липой,
Восседает на лыковом престоле.
Раздаёт он серебро и злато,
Раздаёт драгоценное каменье,
Всё богатым людям в награду,
За то, что они, богатеи,
Бедному люду доброхоты,
Бедную братию любят,
Нищих,
убогих сыто кормят.
Раздадут по мелочам и 470 рублей — проценты с капитала, завещанного покойным Акимом Иванычем на
нищих и
убогих.
И вот, благословясь, я раздавала
По храмам Божьим на помин души,
И
нищей братье по рукам, в раздачу,
Убогим, и слепым, и прокаженным,
Сиротам и в
убогие дома,
Колодникам и в тюрьмах заключенным,
В обители: и в Киев, и в Ростов,
В Москву и Углич, в Суздаль и Владимир,
На Бело-озеро, и в Галич, и в Поморье,
И в Грецию, и на святую Гору,
И не могла раздать.
— Нет, господин мой, ослушаюсь я твоего веления, не возьму ни меча, ни жезла, ни шапки, ни мантии. Не оставлю я слепых своих братий: я им и свет и пища, и друг и брат. Три года я жил с ними и работал для них, и прилепился душою к
нищим и
убогим. Прости ты меня и отпусти в мир к людям: долго стоял я один среди народа, как на каменном столпе, высоко мне было, но одиноко, ожесточилось сердце мое и исчезла любовь к людям. Отпусти меня.
И не знал никто до той поры, что так много
нищих в области; все дороги покрыли они: хромые, безногие, безрукие, и слепые, и слабые, и юродивые, и
убогие разумом, старые и малые.
За неделю прежде, чем пойти четвертому, отдал правитель приказ собрать со всей области
нищих и
убогих.
— У нас в семье, как помню себя, завсегда говорили, что никого из бедных людей волосом он не обидел и как, бывало, ни встретит
нищего аль
убогого, всегда подаст милостыню и накажет за рабу Божию Анну молиться — это мою прабабушку так звали — да за раба Божия Гордея убиенного — это дедушку нашего, сына-то своего, что вгорячах грешным делом укокошил… говорят еще у нас в семье, что и в разбой-от пошел он с горя по жене, с великого озлобленья на неведомых людей, что ее загубили.
— Вот вы тысячники, богатеи: пересчитать только деньги ваши, так не один раз устанешь… А я что перед вами?..
Убогий странник,
нищий, калика перехожий… А стоит мне захотеть, всех миллионщиков богаче буду… Не хочу. Отрекся от мира и от богатства отказался…
К богатому да к чивому на крыльцо не протолкаться, у
нищего,
убогого нечего взять.
И те люди не
нищие, не
убогие; привитают они в палатках богатых купцов либо в укромных покойчиках постоялых дворов, что содержатся их одноверцами.
Старец со старицей хотели было сказать
нищему, что несбыточно пророчество его, но
убогий не стал говорить с ними…
И той корочкой люди Божьи Тимофей да Арина с
нищим убогим человеком поделились, на печке его спать положили, а сами в холодную клеть ночевать пошли.
— Именно они святые угодники, — сказала Марья Ивановна. — Великой ценой искуплены они Богу и агнцу. Все мы святые праведные, нет между нами ни большого, ни малого, все едино в Христе. Ни муж, ни жена, ни раб, ни господин, ни богатый, ни
убогий, ни знатный, ни
нищий — не разнятся в сионской горнице. Все равны, все равно святы и праведны.
— Подайте милостыньку, Христа ради, — сипит
нищий, —
убогому калеке, что милость ваша, господа благодетели… родителям вашим…
Одним словом, это личность, без которой теперь на Руси не обходится ни одна артель, ни один кабак, ни один сброд
нищих и
убогих…