Неточные совпадения
— И не дай Бог! — продолжал Захар, —
убьет когда-нибудь человека; ей-богу,
до смерти убьет! И ведь за всяку безделицу норовит выругать лысым… уж не хочется договаривать. А вот сегодня так новое выдумал: «ядовитый», говорит! Поворачивается же язык-то!..
— Что Савелий
до смерти убил Марину…
— Жениться вздумал, чуть не
убил меня
до смерти вчера! Валяется по ковру, хватает за ноги… Я браниться, а он поцелуями зажимает рот, и смеется, и плачет…
Года четыре,
до самой
смерти отца, водил Николай Абрамыч жену за полком; и как ни злонравна была сама по себе Анфиса Порфирьевна, но тут она впервые узнала,
до чего может доходить настоящая человеческая свирепость. Муж ее оказался не истязателем, а палачом в полном смысле этого слова. С утра пьяный и разъяренный, он способен был
убить, засечь, зарыть ее живою в могилу.
К тому времени мы уже видели немало
смертей. И, однако, редкая из них производила на нас такое огромное впечатление. В сущности… все было опять в порядке вещей. Капитан пророчил давно, что скрипка не доведет
до добра. Из дому Антось ушел тайно… Если тут была вина, то, конечно, всего более и прямее были виновны неведомые парубки, то есть деревня… Но и они, наверное, не желали
убить… Темная ночь, слишком тяжелый дрючок, неосторожный удар…
— А
до смерти убить может барин?
Они окружили всех четверых господ и, коротко сказать,
убили их
до смерти на том же месте.
— Тьфу тебя! — сплюнул черномазый. — Пять недель назад я, вот как и вы, — обратился он к князю, — с одним узелком от родителя во Псков убег к тетке; да в горячке там и слег, а он без меня и помре. Кондрашка пришиб. Вечная память покойнику, а чуть меня тогда
до смерти не
убил! Верите ли, князь, вот ей-богу! Не убеги я тогда, как раз бы
убил.
— Да и не пойду ни за кого, не люблю никого, хоть
убей меня
до смерти за него, — проговорила Маша, вдруг разливаясь слезами.
Отец почтительно ей поклонился и проводил ее
до двери передней. Я стоял тут же в своей куцей куртке и глядел на пол, словно к
смерти приговоренный. Обращение Зинаиды со мной меня окончательно
убило. Каково же было мое удивление, когда, проходя мимо меня, она скороговоркой и с прежним ласковым выражением в глазах шепнула мне...
— Не надо! — раздался в толпе сильный голос — мать поняла, что это говорил мужик с голубыми глазами. — Не допускай, ребята! Уведут туда — забьют
до смерти. Да на нас же потом скажут, — мы, дескать,
убили! Не допускай!
Как помещица, Вы всегда можете отпустить ко мне Аксюшу в Петербург, дав ей паспорт; а раз она здесь, супругу ее не удастся нас разлучить, или я его
убью; но ежели и Вы, Катрин, не сжалитесь надо мною и не внемлете моей мольбе, то против Вас я не решусь ничего предпринять: достаточно и того, что я совершил в отношении Вас; но клянусь Вам всем святым для меня, что я от тоски и отчаяния себя
убью, и тогда
смерть моя безраздельно ляжет на Ваше некогда любившее меня сердце; а мне хорошо известно, как тяжело носить в душе подобные воспоминания: у меня
до сих пор волос дыбом поднимается на голове, когда я подумаю о
смерти Людмилы; а потому, для Вашего собственного душевного спокойствия, Катрин, остерегитесь подводить меня к давно уже ожидаемой мною пропасти, и еще раз повторяю Вам, что я застрелюсь, если Вы не возвратите мне Аксюты».
— Не останови Евгенья вовремя —
до смерти убьет и себя не пожалеет, — говорили они.
Счастливцев. Ей-богу, боюсь! Пустите! Меня ведь уж раз так-то
убили совсем
до смерти.
Актер(высовывая голову с печи). Однажды тебя совсем
убьют…
до смерти…
— И выводит: я пускивал в него чернильницу и бритвенницу… боюсь, что с бешеным моим характером я
убью его когда-нибудь
до смерти. А он еще рассмеется обыкновенно в этаких случаях и преспокойно себе уйдет.
— Карраул!!. Батюшки… ой, карраул! — орал сильнее всех Петрушка, стараясь ударить доктора побольнее… —
Убили Петрушку
до смерти… Карраул!..
— Ты это что же, Яша, делаешь-то? Ведь этак можно и
до смерти убить…
Так, при первом фейерверке, сожженном на масленице, 26 февраля 1690 года, — пятифунтовая ракета, не разрядившись в воздухе, упала на голову какого-то дворянина, который тут же испустил дух; в 1691 году, при фейерверке 27 января, взрывом состава изуродовало Гордонова зятя, капитана Страсбурга, обожгло Франца Тиммермана и
до смерти убило троих работников (Устрялов, том II, стр. 133).
Алексей Ильич научил тестя своего, пьяницу, трактир Барского поджечь, а твой отец догадался об этом, устроил, что
убили пьяницу
до смерти.
— Прах бы вас взял и с барыней! Чуть их
до смерти не
убили!.. Сахарные какие!.. А коляску теперь чини!.. Где кузнец-то?.. Свой вон, каналья, гвоздя сковать не умеет; теперь посылай в чужие люди!.. Одолжайся!.. Уроды этакие! И та-то, ведь как же, богу молиться! Богомольщица немудрая, прости господи! Ступай и скажи сейчас Сеньке, чтобы ехал к предводителю и попросил, нельзя ли кузнеца одолжить, дня на два, дескать! Что глаза-то выпучил?
— Лошади разбили-с. Не то что нас, барыню-то чуть
до смерти не
убили, — отвечал лакей.
Роду знатного: предок мой, при каком-то польском короле бывши истопником, мышь, беспокоившую наияснейшего пана круля, ударил халявою, т. е. голенищем, и
убил ее
до смерти, за что тут же пожалован шляхетством, наименован вас-паном Халявским, и в гербовник внесен его герб, представляющий разбитую мышь и сверх нее халяву — голенище — орудие, погубившее ее по неустрашимости моего предка.
Бригадирша. То нет, моя матушка. Этого еще не бывало, чтоб он
убил меня
до смерти. Нет, нет еще.
— Становой приехал, — сказал Ефимка, — сказывал кучер. Сейчас снимать будут. То-то страсть ночью, дядюшка. Ни за что не пойду ночью, коли велят итти наверх. Хоть
до смерти убей меня Егор Михалыч, не пойду.
Игнат, про которого Резун сказал, что его подбирали по дороге, стал доказывать Резуну, что он пилу украл у прохожих плотников и свою жену чуть
до смерти не
убил пьяный.
Краснов. Что на тебя пропасти нет! Шипишь ты, как змея. Ужалить тебе меня хотелось. Убирайся вон отсюда! Поди, говорят тебе, а то
до смерти убью.
Иван Михайлович. В повозку? в какую повозку? Я тебя
до смерти убью, каналья! (Подступает к нему, бросает хлеб, лакей бежит.)
Убил ты меня
до смерти…» Встал я, гляжу: мается он… хотел было подняться — не смог.
Теперь вы представьте себе: за что же он меня хочет
убить до смерти-с?
Бальзаминов. Нет, не убил-с, а хочет
убить до смерти-с.
Знаете, ведь у ней, когда она тогда у ворот стояла задумавшись, чтоб сказать мне «да», а я удивлялся, знаете ли, что у ней могла быть даже такая мысль: «Если уж несчастье и там и тут, так не лучше ли прямо самое худшее выбрать, то есть толстого лавочника, пусть поскорей
убьет пьяный
до смерти!» А? Как вы думаете, могла быть такая мысль?
До смерти дурня
Тут и
убили.
Платонов. Честнее было бы не говорить, чем
убивать! Мы
убили его! Он заплакал, ползал на коленях… Ах! (Вскакивает.) Несчастный человек! Если бы не ты, он
до самой
смерти не узнал бы о нашей связи!
Меня в Преображенском фабричные за девку, было,
до смерти убили.
За что же человеку дано видеть ожидающий его конец и почему он кажется ему так ужасен, что раздирает его душу иногда
до того, что заставляет
убивать себя от страха
смерти?
Тогда кликнули охотника, и охотник из другого ружья
до смерти убил собаку и унес ее.
Через три часа после мщения я был у дверей ее квартиры. Кинжал, друг
смерти, помог мне по трупам добраться
до ее дверей. Я стал прислушиваться. Она не спала. Она мечтала. Я слушал. Она молчала. Молчание длилось часа четыре. Четыре часа для влюбленного — четыре девятнадцатых столетия! Наконец она позвала горничную. Горничная прошла мимо меня. Я демонически взглянул на нее. Она уловила мой взгляд. Рассудок оставил ее. Я
убил ее. Лучше умереть, чем жить без рассудка.
— Куда! Назад!
Убьют! Зря пропадешь, дите… — донеслось
до слуха юноши, и снова ахнули неприятельские батареи, вырывая целые ряды серых героев отважно спешивших навстречу
смерти. И снова все утонуло в застлавшем поле пороховом дыму.
— Ну, Михайловна,
убьет он теперь тебя
до смерти!
Выехал князь на охоту, с самого выезда все не задавалось ему. За околицей поп навстречу; только что успел с попом расправиться, лошадь понесла, чуть
до смерти не
убила, русаков почти всех протравили, Пальма ногу перешибла. Распалился князь Алексей Юрьич: много арапником работал, но сердца не утолил. Воротился под вечер домой мрачен, грозен, ровно туча громовая.
Сказать, что это происходит оттого, что наслаждений в этой жизни больше, чем страданий, нельзя, потому что, во-первых, не только простое рассуждение, но философское исследование жизни явно показывают, что вся земная жизнь есть ряд страданий, далеко не выкупаемых наслаждениями; во-вторых, мы все знаем и по себе и по другим, что люди в таких положениях, которые не представляют ничего иного, как ряд усиливающихся страданий без возможности облегчения
до самой
смерти, всё-таки не
убивают себя и держатся жизни.
— Спаси и помилуй, царица небесная! — прерывисто вздохнул лесник. — Спаси нас от всякого врага и супостата. На прошлой неделе в Воловьих Займищах один косарь другого по грудям косой хватил…
До смерти убил! А из-за чего дело вышло, господи твоя воля! Выходит это один косарь из кабака… выпивши. Встречается ему другой и тоже выпивши…
— А тут за год она за один, собственноручно, живодерка, шесть девок
убила: Арину, Аксинью, Анну, Акулину да двух Аграфен… Все были забиты
до смерти костылем да рубелем.
По возвращении в Троицкое, она собственноручно задушила дворовую девушку Марью, заподозренную ею в заигрываниях с Тютчевым, засекла
до смерти дворовую женку Анну Григорьевну и
убила скалкой жену дворового Ермолая Ильина.
Станешь с ним порядком говорить, а он свое: «Разве, говорит, не знаешь, что ты весь в моих руках — застану, говорит, с топором в лесу,
до смерти могу
убить…
—
До смерти убил — хозяйку
убил!… Так бил, так волочил!…
Ведь мало того, что
убивают тысячами, сотнями тысяч, а еще и
убивают как-то особенно, с каким-то дьявольским вывертом, грохотом, ревом, огнем; пока придет
смерть, еще тысячу раз напугают человека
до сумасшествия, всю его душу измочалят своими фокусами и неожиданностями!