Он полагал, что те с большим вниманием станут выслушивать его едкие замечания. Вихров начал читать: с первой же сцены Неведомов подвинулся поближе к столу. Марьеновский с каким-то даже удивлением стал смотреть на Павла, когда он своим чтением стал точь-в-точь представлять и барь, и горничных, и мужиков, а потом, — когда молодая женщина с криком
убежала от мужа, — Замин затряс головой и воскликнул...
Ему бы следовало сейчас же спросить: «Откуда же ты их добудешь?» — но он ушел от такого вопроса. Отец Серафимы умер десять дней назад. Она третьего дня
убежала от мужа. Про завещание отца, про наследство, про деньги Калерии он хорошо помнил разговор у памятника; она пока ничего ему еще не говорила, или, лучше, он сам как бы умышленно не заводил о них речи.
И вот, когда жизнь обнажила его истинную природу, она и очутилась в пустом пространстве. Зачем вовремя не сумела она распознать, куда идет жизнь? Теперь уже поздно локти кусать. Те тошные"faux freis — лжерасходы", о которых она догадалась слишком поздно, заполонят ее. Она ведь не
убежит от мужа, от детей, от роли предводительши, а потом и петербургской сановницы… Никуда не убежит…
Неточные совпадения
— Убивать ее не надо, точно; смерть и так свое возьмет. Вот хоть бы Мартын-плотник: жил Мартын-плотник, и не долго жил и помер; жена его теперь убивается о
муже, о детках малых… Против смерти ни человеку, ни твари не слукавить. Смерть и не бежит, да и
от нее не
убежишь; да помогать ей не должно… А я соловушек не убиваю, — сохрани Господи! Я их не на муку ловлю, не на погибель их живота, а для удовольствия человеческого, на утешение и веселье.
Вообще она резвилась, танцевала, любезничала с кавалерами и говорила такие же точно слова, как и другие. И даже
от времени до времени, в самый разгар танцев, подбегала к
мужу, целовала его и опять
убегала.
Страдалица этого уже не выдержала: она питает к
мужу физиологическое отвращение, она
убегает от него и запирается в своей комнате.
Старик-муж ревнует и мучает Машу. Он никуда, даже в лавку, не выпускает её; Маша сидит в комнате с детьми и, не спросясь у старика, не может выйти даже на двор. Детей старик кому-то отдал и живёт один с Машей. Он издевается над нею за то, что первая жена обманывала его… и дети — оба — не
от него. Маша уже дважды
убегала от него, но полиция возвращала её
мужу, а он её щипал за это и голодом морил.
Развод! Серафима за целый год ни разу серьезно не разобрала с ним своего положения. Каков бы ни был ее муженек, но ведь она
убежала от него; нельзя же им без сроку состоять в такой «воровской жизни», как он сегодня про себя выразился там, в лесу, перед калиткой палисадника. Она не хочет приставать к нему, впутывать его в счеты с
мужем, показывает бескорыстие своей страсти. Положение-то
от этого не меняется. Надо же его выяснить, и ему первому не след играть роль безнаказанного похитителя чужих жен.
Однажды Петр, Катин
муж, пьяный, долго и жестоко колотил Катю, потом тут же в кухне, сидя, заснул, положив голову на стол. Петенька решил избавить Катю
от этого зверя. Взял полено, подкрался и с размаху ударил Петра по голове. Петр вскочил, бросился на Петеньку, Петенька испугался и
убежал, а Петр с залитым кровью лицом опять заснул.
Их деликатность равнялась их гостеприимству — они не расспрашивали меня, кто я и откуда. Я сказала им только, что меня зовут Мария. Однажды, я случайно подслушала разговор приютивших меня крестьян. Жена говорила своему
мужу: «Она, наверное, господского рода. Ее обманул какой-нибудь негодяй, каких много, и она
убежала, решившись скрыть свой стыд
от родных и знакомых».
Он не назвал фамилии, не сказал, что едет к женщине, у которой нет
мужа и у которой, следовательно, ему делать нечего, он уклонился
от всяких объяснений и почти
убежал из дома, сгораемый только одним желанием, очутиться как можно скорее вблизи Тамары фон Армфельдт.
И если случалось, что ей назовут имя женщины, на которую падало ее подозрение, то, по возвращении
мужа, сыпались на него упреки,
от которых он
убегал в свой кабинет, где и запирался.