Неточные совпадения
Человек двадцать, по пояс, по плеча и по горло в
воде,
тянули к супротивному берегу невод.
Однажды Лебедь, Рак да Щука
Везти с поклажей воз взялись,
И вместе трое все в него впряглись;
Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу!
Поклажа бы для них казалась и легка:
Да Лебедь рвётся в облака,
Рак пятится назад, а Щука
тянет в
воду.
Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам;
Да только воз и ныне там.
С трудом отстегнув ремень ноющей рукой, он бросил его в
воду, — Борис поймал конец ремня,
потянул его и легко подвинул Клима по льду ближе к
воде, — Клим, взвизгнув, закрыл глаза и выпустил из руки ремень.
Нехлюдов сел у окна, глядя в сад и слушая. В маленькое створчатое окно, слегка пошевеливая волосами на его потном лбу и записками, лежавшими на изрезанном ножом подоконнике,
тянуло свежим весенним воздухом и запахом раскопанной земли. На реке «тра-па-тап, тра-па-тап» — шлепали, перебивая друг друга, вальки баб, и звуки эти разбегались по блестящему на солнце плесу запруженной реки, и равномерно слышалось падение
воды на мельнице, и мимо уха, испуганно и звонко жужжа, пролетела муха.
Он не острит отрицанием, не смешит дерзостью неверия, не манит чувственностью, не достает ни наивных девочек, ни вина, ни брильянтов, а спокойно влечет к убийству,
тянет к себе, к преступленью — той непонятной силой, которой зовет человека в иные минуты стоячая
вода, освещенная месяцем, — ничего не обещая в безотрадных, холодных, мерцающих объятиях своих, кроме смерти.
Только одну лемишку с молоком и ел старый отец и
потянул вместо водки из фляжки, бывшей у него в пазухе, какую-то черную
воду.
Это уж не то, что в поле или голом болоте, где выпускать в меру,
тянуть и прицеливаться в птицу на просторе: вальдшнепа, мелькающего в лесу, надобно так же быстро стрелять, как ныряющего на
воде гоголя.
— Що я вам кажу? —
тянет Коваль точно сквозь сон. — А то я вам кажу, братики, што сват гвалтует понапрасну… Пусто бы этой орде было! Вот што я вам кажу… Бо ка-зна-що! Чи
вода була б, чи лес бул, чи добри люди: ничегесенько!.. А ну ее, орду, к нечистому… Пранцеватый народ в орде.
Неравнодушно смотрел я на эту картину и со страхом замечал, что ветерок, который сначала едва
тянул с восхода, становился сильнее и что поверхность Волги беспрестанно меняла свой цвет, то темнела, то светлела, — и крупная рябь бесконечными полосами бороздила ее мутную
воду.
Со стороны водяного ларя
тянула холодная струя сквозного воздуха; где-то глухо капала
вода и с подавленным визгом вертелось колесо, заставляя вздрагивать даже чугунные плиты, которыми была вымощена вся фабрика.
Напрасно командируется одна партия гребцов в
воду и там, схватившись руками за ветви деревьев и кустов,
тянет всем корпусом веревку, прицепленную к дощанику: лодка как будто бы топчется на одном месте, не подвигаясь ни на пядь вперед, и только слышно, как
вода не то чтобы шумит, а как-то сосредоточенно жужжит кругом, поминутно угрожая перевернуть вверх дном утлую скорлупу.
Вода страсть была холодна: у меня даже под мышками закололо, и грудь мрет, судорога ноги
тянет, а я плыву…
Потянули мы канат, пустили другую пару, а сами те камни, где татары спрятавшись, как роем, пулями осыпаем, но ничего им повредить не можем, потому что пули наши в камни бьют, а они, анафемы, как плюнут в пловцов, так
вода кровью замутилась, и опять те два солдатика юркнули.
Легкое журчание
воды потянуло его дальше.
Но дойти до хаты было не так-то легко. Каждую минуту я увязал в трясине. Сапоги мои набрали
воды и при каждом шаге громко хлюпали; становилось невмочь
тянуть их за собою.
В отворенную дверь
тянуло свежей струей воздуха, которая раздражала Маркушку; в воздухе пахло
водой…
— Нет, просто так,
водой потянуло: вышел после учения на Волгу, сижу на бережку под лагерем…
Я имел случай много раз наблюдать его в прозрачных
водах: завидя добычу, крупный окунь прямо бросается к ней, сначала быстро, но чем ближе, тем медленнее; приближаясь, разевает рот и, почти коснувшись губами куска, вдруг останавливается неподвижно и, не делая движения ртом, как будто
потянет в себя
воду: крючок с насадкой исчезает, а окунь продолжает плыть как ни в чем не бывало, увлекая за собой и лесу, и наплавок, и даже удилище.
Аксюша. Да вот что, милый ты мой, все меня в
воду тянет.
Аксюша. Гуляю по саду, а сама все на озеро поглядываю. Уж я нарочно подальше от него хожу, а так меня и
тянет, хоть взглянуть; а увижу издали, вода-то между дерев мелькнет, — так меня вдруг точно сила какая ухватит, да так и несет к нему. Так бы с разбегу и бросилась.
— Да, пьяница, сам вижу, самому совестно, а не могу удержаться: душеньку из меня
тянет, барин… Все видят, как Савоська пьет, а никто не видит, зачем Савоська пьет. У меня, может, на душе-то каменная гора лежит… Да!.. Ох, как мне тяжело бывает: жизни своей постылой не рад. Хоть камень да в
воду… Я ведь человека порешил, барин! — тихо прибавил Савоська и точно сам испугался собственных слов.
К вечеру острова подошли еще ближе к пристани, потому что тут
вода была глубока; но когда село солнце и ветерок
потянул от запада, острова как-то столпились и потом начали медленно отплывать: поутру они были уже на другом конце озера.
В глубине корпуса, около ряда низеньких печей с маленькими отверстиями, испускавшими ослепительный белый свет, каким светит только добела накаленное железо, двигались какие-то человеческие фигуры, мешавшие в печах длинными железными клюками; где-то капала
вода, сквозной ветер
тянул со стороны водяного ларя, с подавленным визгом где-то вертелось колесо, заставляя дрожать даже чугунные плиты, которыми был вымощен весь пол.
Погода эти дни была дурная, и большую часть времени мы проводили в комнатах. Самые лучшие задушевные беседы происходили в углу между фортепьяно и окошком. На черном окне близко отражался огонь свеч, по глянцевитому стеклу изредка ударяли и текли капли. По крыше стучало, в луже шлепала
вода под желобом, из окна
тянуло сыростью. И как-то еще светлее, теплее и радостнее казалось в нашем углу.
Фельдшер успел вовремя ухватиться за настилку и выкарабкаться почти сухим. Но Астреин по горло погрузился в
воду. Он достал ногами дно, здесь было вовсе не глубоко, но течение с такой силой
тянуло его под мост, что он едва-едва успел уцепиться за столб. Лодка, переполнившись
водою, перевернулась вверх дном, легко скользнула в пролет и на той стороне моста сейчас же запуталась в кустах. Фельдшер стоял наверху и хохотал во все горло.
Макар отдал деньги, и ему дали бутылку. Он сунул ее за пазуху и незаметно для других отошел в темный угол. Там он наливал чашку за чашкой и
тянул их одна за другой. Водка была горькая, разведенная, по случаю праздника,
водой более чем на три четверти. Зато махорки, видимо, не жалели. У Макара каждый раз захватывало на минуту дыхание, а в глазах ходили какие-то багровые круги.
Баркас пристал к берегу, и, соскочив с него на песок, рыбаки
тянули свое крыло невода. Две группы постепенно сближались друг с другом, и поплавки невода, прыгая на
воде, образовали правильный полукруг.
Он
тянул ее к себе, стоя по плечи в
воде; волны перебегали через его голову и, разбиваясь о лодку, брызгали в лицо Мальве. Она жмурилась, хохотала и вдруг, взвизгнув, прыгнула в
воду, сбив Якова с ног тяжестью своего тела.
Еще скатывается с пальцев
вода на мраморные плиты, когда что-то мягко распластывается у ног Пилата, и горячие, острые губы целуют его бессильно сопротивляющуюся руку — присасываются к ней, как щупальца,
тянут кровь, почти кусают. С отвращением и страхом он взглядывает вниз — видит большое извивающееся тело, дико двоящееся лицо и два огромные глаза, так странно непохожие друг на друга, как будто не одно существо, а множество их цепляется за его ноги и руки. И слышит ядовитый шепот, прерывистый, горячий...
Из рощи и усадьбы Колтовича сильно
потянуло ландышами и медовыми травами. Петр Михайлыч ехал: по берегу пруда и печально глядел на
воду и, вспоминая свою жизнь, убеждался, что до сих пор говорил он и делал не то, что думал, и люди платили ему тем же, и оттого вся жизнь представлялась ему теперь такою же темной, как эта
вода, в которой отражалось ночное небо и перепутались водоросли. И казалось ему, что этого нельзя поправить.
Золото хоть и веско, а
тянет кверху, на
воде даже всплывает оно, и где всплывает, там правда тонет.
Вдруг со всех сторон кругом его
вода из земли кверху брызнула, а ноги у Перфила Григорьича так и
тянет вглубь, так и
тянет…
Он взял фунт золота и фунт серебра и свесил их просто на весах, а потом свесил их в
воде. Фунт золота в
воде потянул на одну гирьку меньше, чем прежде, а фунт серебра на две гирьки меньше.
От огня разогреется воздух в шаре и станет легче воздуха холодного, и шар
потянет кверху, как пузырь из
воды.
Оттого, что неровно сохнут. Если приставить сырую доску одной стороной к печке,
вода выйдет, и дерево сожмется с этой стороны и
потянет за собой другую сторону; а сырой стороне сжаться нельзя, потому что в ней
вода, — и вся доска погнется.
И я вижу почему-то пруд, усталых дворовых, которые по колено в
воде тянут невод, и опять Федор Филиппыч с лейкой, крича на всех, бегает по берегу и только изредка подходит к
воде, чтобы, придержав рукой золотистых карасей, спустить мутную
воду и набрать свежей.
— Теперь вместе
тяни, дружней, разом! — кричит голос Федора Филиппыча. Показываются камола, облитые
водой.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга
тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей
воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.
Лощинка была уже выкошена. Ручей, густо заросший тростником и резикой, сонно журчал в темноте; под обрывом близ омута что-то однообразно, чуть слышно пищало в
воде. Из глубины лощины
тянуло влажным, пахучим холодком.
— Я тебе «обрызгаю»! — погрозился Шеметов и вздохнул. — Нет, ей-богу, я нахожу это прямо безнравственным: зачем я буду насиловать свое тело? Я и без того прозяб, инстинкт
тянет меня согреться, а какой-то нелепый долг повелевает лезть в холодную
воду.
Темнело. В воздухе томило, с юга медленно поднимались тучи. Легкая пыль пробегала по широкой и белой Дворцовой площади, быстро проносилась коляска, упруго прыгая на шинах. Александра Михайловна перешла Дворцовый мост, Биржевой. По берегу Малой Невы пошли бульвары. Под густою листвою пахло травою и лесом, от каналов
тянуло запахом стоячей
воды. В полутьме слышался сдержанный смех, стояли смутные шорохи, чуялись любовь и счастье.
За ним с пестрым зонтичком шла его жена Настасья Львовна, маленькая весноватая блондинка с выдающеюся вперед нижнею челюстью и с выпуклыми глазами — точь-в-точь молодая щука, когда ее
тянут крючком из
воды…
— Вот прошло и красное лето. Пташки свили гнезда, вывели деток, выкормили их и научили летать.
Потянул ветер со полуночи — не страшен пичужечкам; пестуны указали им дорожку по поднебесью на теплые
воды, на привольные луга. Запоздай родимые выводом, немудрено и снеговой непогоде застать малых детышей, бедных птенчиков.
— Ни слова более, мой дорогой, ни слова более! Подозревать вас — все равно что подозревать себя. Вы моя радость, моя утеха на старости; вами я не умру, ибо я весь в вас. Кабы я знал… ох, ох! кто без ошибок?.. не привел бы сюда этих глупцов, не подставил бы ушей для их басен, которые
тянут их теперь, будто пудовые сережки. Эй! слушайте! — вскричал Липман своей команде, — если один из вас пикнет, что я нашел племянника в этих дьявольских развалинах, то видите (он указал на Неву)… в куль, да в
воду!
— Какой все это кошмар, Боречка! Пожалей меня, помоги. Я не знаю, что такое со мной. Вчера, когда мы с тобой разошлись… Я не знаю, как это случилось… — Она повела вокруг помешанными глазами. — Я вдруг стою над Окою; смотрю с обрыва вниз. Там, внизу, у
воды, камни, — такие белые и такие большие… И
тянет туда, и вдруг пришла мысль: один шаг, — и конец этой бессмыслице. Я ничего, Боря, не понимаю, только мне страшно, страшно! И так стыдно!..
Выхватила она из
воды игрушку, в лунной ручке зажала, да к губам, — глаза так светляками и загорелись. Ан вместо песни пузыри с хрипом вдоль гармони бегут. Само собой: инструмент намокши, да и она, шкура, понятия настоящего не имела… Зря в одно место дует, — то в себя, то из себя слюнку
тянет.
Наше счастье, дружок, как
вода в бредне:
тянешь — надулось, а вытащишь — ничего нету.
Тянет меня теперь к
воде. И есть что-то успокоительное в брызгах и в ветерке, который обвевает лицо, когда сидишь на носу… а вместе и безнадежность какая-то, печаль и тоска.