Неточные совпадения
— Ты их, Гашка, прутом, прутом, — советовала она, мотая
тяжелой головой. В сизых, незрячих глазах ее солнце отражалось, точно в осколках пивной
бутылки. Из двери школы вышел урядник, отирая ладонью седоватые усы и аккуратно подстриженную бороду, зорким взглядом рыжих глаз осмотрел дачников, увидав Туробоева, быстро поднял руку к новенькой фуражке и строго приказал кому-то за спиною его...
Дьякон все делал медленно, с
тяжелой осторожностью. Обильно посыпав кусочек хлеба солью, он положил на хлеб колечко лука и поднял
бутылку водки с таким усилием, как двухпудовую гирю. Наливая в рюмку, он прищурил один огромный глаз, а другой выкатился и стал похож на голубиное яйцо. Выпив водку, открыл рот и гулко сказал...
Самгин взял
бутылку белого вина, прошел к столику у окна; там, между стеною и шкафом, сидел, точно в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был в синей куртке и в шлеме пожарного солдата и
тяжелых сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым лицом. Усмехаясь, он посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
Внизу в большой комнате они толпились, точно на вокзале, плотной массой шли к буфету; он сверкал разноцветным стеклом
бутылок, а среди
бутылок, над маленькой дверью, между двух шкафов, возвышался
тяжелый киот, с золотым виноградом, в нем — темноликая икона; пред иконой, в хрустальной лампаде, трепетал огонек, и это придавало буфету странное сходство с иконостасом часовни.
Вот этот характер наших сходок не понимали тупые педанты и
тяжелые школяры. Они видели мясо и
бутылки, но другого ничего не видали. Пир идет к полноте жизни, люди воздержные бывают обыкновенно сухие, эгоистические люди. Мы не были монахи, мы жили во все стороны и, сидя за столом, побольше развились и сделали не меньше, чем эти постные труженики, копающиеся на заднем дворе науки.
Фортунку я уже не застал, а вот воланы не перевелись. Вместо прежних крепостников появились новые богатые купеческие «саврасы без узды», которые старались подражать бывшим крепостникам в том, что было им по уму и по силам. Вот и пришлось лихачам опять воланы набивать ватой, только вдвое потолще, так как удар сапога
бутылками тяжелее барских заграничных ботинок и козловых сапог от Пироне.
Астров. Я сегодня ничего не ел, только пил. У вашего отца
тяжелый характер. (Достает из буфета
бутылку.) Можно? (Выпивает рюмку.) Здесь никого нет, и можно говорить прямо. Знаете, мне кажется, что в вашем доме я не выжил бы одного месяца, задохнулся бы в этом воздухе… Ваш отец, который весь ушел в свою подагру и в книги, дядя Ваня со своею хандрой, ваша бабушка, наконец, ваша мачеха…
К ним идет мальчик с фьяской [Фъяска — оплетенная соломой бутыль для вина.] вина в руке и небольшим узлом в другой, идет, вскинув голову, и кричит звонко, точно птица, не видя, что сквозь солому, которой обернута
бутылка, падают на землю, кроваво сверкая, точно рубины,
тяжелые капли густого вина.
Масло, поставляемое Голованом, было свежо, желто, как желток, и ароматно, а сливки «не текли», то есть если оборачивали
бутылку вниз горлышком, то сливки из нее не лились струей, а падали как густая,
тяжелая масса.
Лунная ночь. На земле лежат густые,
тяжелые тени. На столе в беспорядке набросано много хлеба, огурцов, яиц, стоят
бутылки с пивом. Горят свечи в абажурах. Аграфена моет посуду. Ягодин, сидя на стуле с палкой в руке, курит. Слева стоят Татьяна, Надя, Левшин. Все говорят тихо, пониженными голосами и как будто прислушиваясь к чему-то. Общее настроение — тревожного ожидания.
Один раз понадобилось перебросить через маленькую проточку жердь длиною в 7 метров и толщиною в обыкновенную пивную
бутылку. Вшестером мы не в силах были перенести ее на расстояние шестидесяти шагов. Она выскальзывала из рук и казалась невероятно
тяжелой.