Неточные совпадения
— Вы должны ее любить. Она бредит вами. Вчера она подошла ко мне после скачек и была в отчаянии, что не застала вас. Она говорит, что вы настоящая героиня романа и что, если б она была
мужчиною, она бы наделала зa вас
тысячу глупостей. Стремов ей говорит, что она и так их делает.
Тысячами шли рабочие, ремесленники,
мужчины и женщины, осанистые люди в дорогих шубах, щеголеватые адвокаты, интеллигенты в легких пальто, студенчество, курсистки, гимназисты, прошла тесная группа почтово-телеграфных чиновников и даже небольшая кучка офицеров. Самгин чувствовал, что каждая из этих единиц несет в себе одну и ту же мысль, одно и то же слово, — меткое словцо, которое всегда, во всякой толпе совершенно точно определяет ее настроение. Он упорно ждал этого слова, и оно было сказано.
— Подумай: половина женщин и
мужчин земного шара в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни
тысяч рождаются для любви, сотни
тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
— Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают
мужчин к себе по вечерам, таких же, как сами, пьют да в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал в отпуск и с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто
тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
Якутского племени, и вообще всех говорящих якутским языком, считается до двухсот
тысяч обоего пола в области.
Мужчин якутов сто пять
тысяч. Область разделена на округи, округи на улусы, улусы на наслеги, или нослеги, или, наконец… не знаю как. Люди, не вникающие в филологические тонкости, попросту называют это здесь ночлегами.
Женщины в колонии все заняты, следовательно, другую половину, то есть около трех
тысяч душ, живущих одиноко, составляют одни
мужчины.
И вся эта шумная чужая шайка, одурманенная легкими деньгами, опьяненная чувственной красотой старинного, прелестного города, очарованная сладостной теплотой южных ночей, напоенных вкрадчивым ароматом белой акации, — эти сотни
тысяч ненасытных, разгульных зверей во образе
мужчин всей своей массовой волей кричали: «Женщину!»
— И я против нее негодяй. Таких женщин не одна она, а сотни,
тысячи, и еще к большему их оправданию надобно сказать, что они никогда не изменяют первые, а только ни минуты не остаются в долгу, когда им изменяют, именно потому, что им решительно делать нечего без любви к
мужчине.
Тот надел вицмундир и пошел.
Тысяч около двух
мужчин и женщин стояло уж на площади. Против всех их Вихров остановился; с ним рядом также стал и голова.
— О нет же,
тысячу раз нет! — с спокойной улыбкой отвечал каждый раз Прейн. — Я знаю, что все так думают и говорят, но все жестоко ошибаются. Дело в том, что люди не могут себе представить близких отношений между
мужчиной и женщиной иначе, как только в одной форме, а между тем я действительно и теперь люблю Раису Павловну как замечательно умную женщину, с совершенно особенным темпераментом. Мы с ней были даже на «ты», но между нами ничего не могло быть такого, в чем бы я мог упрекнуть себя…
Увидя
мужчину, Елена хотела скрыться; но, бросив еще взгляд на всадника, она вдруг стала как вкопанная. Князь также остановил коня. Он не верил глазам своим.
Тысяча мыслей в одно мгновение втеснялись в его голову, одна другой противореча. Он видел пред собой Елену, дочь Плещеева-Очина, ту самую, которую он любил и которая клялась ему в любви пять лет тому назад. Но каким случаем она попала в сад к боярину Морозову?
Они осуждены уж светом;
А впрочем, я б могла их подарить советом —
Сказала бы ему: что женщины ценят
Настойчивость в
мужчине,
Хотят, чтоб он сквозь
тысячу преград
К своей стремился героине.
А ей бы пожелала я
Поменьше строгости и скромности поболе!
Прощайте, мосье Шприх, обедать ждет меня
Сестра — а то б осталась с вами доле.
Из
тысячи женящихся
мужчин не только в нашем быту, но, к несчастью, и в народе, едва ли есть один, который бы не был женат уже раз десять, а то и сто или
тысячу, как Дон-Жуан, прежде брака.
Оно отнимает у государства
тысячи молодых, здоровых и талантливых
мужчин и женщин, которые, если бы не посвящали себя театру, могли бы быть хорошими врачами, хлебопашцами, учительницами, офицерами; оно отнимает у публики вечерние часы — лучшее время для умственного труда и товарищеских бесед.
—
Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут спрашивать об этом своих милых. Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь
мужчины к сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура, сына Иакеева, слышанные от него учениками. Но почтим и чужую мудрость.
— Лучше скажите, что мы купили на две
тысячи. Да-с, Юлия Владимировна, вот каковы мы! Вы только лежите, а мы, черт возьми,
мужчины, народ деятельный.
— И я очень рад. Но вот беда, вообразите: мне даже негде вас посадить. Нас держат в загоне, несмотря на все наше значение (
мужчина махнул рукой на катушки бумаги). Интриги… Но-о, мы развернемся, не беспокойтесь… Гм… Чем же вы порадуете нас новеньким? — ласково спросил он у бледного Короткова. — Ах, да, виноват, виноват
тысячу раз, позвольте вас познакомить, — он изящно махнул белой рукой в сторону машинки, — Генриетта Потаповна Персимфанс.
При этом он без затруднения сыпал фамилиями, выхватывая их из старых пьес или просто сочиняя, и всех называл уменьшительными именами: «Сашка Путята… сверхъестественный
мужчина… двадцать четыре
тысячи в год, не считая суточных!..
— Я вооружил, да-с, я же виноват, коли муж к жене, а она в сторону… может быть, по-вашему, образованному, ничего, очень хорошо… а мы люди простые. Что ж такое? Я прямо скажу, я
мужчина, за неволю сделаешь что-нибудь… У них рюмку водки выпьешь, так сейчас и пьяница; ну, пьяница, так пьяница, будь по-ихнему. Теперь меня всего обобрали… я нищий стал… у меня тут тридцать
тысяч серебром ухнуло, — ну и виноват, значит! Мы ведь дураки, ничего не понимаем, учились на медные деньги, в университетах не были.
Леонид Федорович Звездинцев, отставной поручик конной гвардии, владетель 24
тысяч десятин в разных губерниях. Свежий
мужчина, около 60 лет, мягкий, приятный, джентльмен. Верит в спиритизм и любит удивлять других своими рассказами.
— Клеплют больше старых бобылок; и точно-с: превредные! Иную и не узнаешь, а она делает что хочешь: и тоску на человека наведет или так, примерно, чтобы
мужчина к женщине или женщина к
мужчине пристрастие имели, — все в ее власти; и не то, чтобы в пище или питье что-нибудь дала, а только по ветру пустит — на пять
тысяч верст может действовать.
— Даю и я сто двадцать! — сказал подошедший четвертый
мужчина. Это был рослый, здоровый помещик Арко из окрестностей Марсейля, очень богатый человек. Ему ничего не стоило бросить к ногам девчонки сотню
тысяч. Недавно он лишился жены и единственного сына и теперь заливает свое горе вином и покупною любовью.
Вот там, у Воскресенских ворот, в темно-кирпичном здании, где аудитория на
тысячу человек, на одной публичной лекции — он только что поступил в студенты — его охватило впервые чувство духовной связи со всей массой слушателей-мужчин и женщин, молодежи и пожилых людей, когда вся аудитория, взволнованная и увлеченная, захлопала лектору.
Она была так углублена в свое занятие, что не заметила, как дверь ее будуара отворилась и в нее вошел высокий, статный
мужчина лет за сорок. Спокойствие, с которым он проник в это святилище артистки, куда стремились мечтами
тысячи сердец петербургских театралов, доказывало, что он здесь завсегдатай, скажем более, хозяин.
Всех приглашенных было три
тысячи человек, и все они как
мужчины, так и дамы, должны были явиться в маскарадных костюмах.
Я представляю себе такого человека,
мужчину или женщину или семью с средними средствами, положим с
тысячью рублями в год, переехавшего так в неурожайную местность.
(
Мужчина этот был Duport, получавший 60
тысяч в год за это искусство.)
— Правда, миленький! Неразлучные мы с тобою. Это — правда. Правда — вот эти плоские мятые юбки, висящие на стене в своем голом безобразии. Правда — вот эта кровать, на которой
тысячи пьяных
мужчин бились в корчах гнусного сладострастья. Правда — вот эта душистая, старая, влажная вонь, которая липнет к лицу и от которой противно жить. Правда — эта музыка и шпоры. Правда — она, эта женщина с бледным, измученным лицом и жалко-счастливою улыбкой.
Перед сном он еще делал маленькую экскурсию, в воображении ведя с товарищами,
мужчинами и женщинами, шуточные, веселые, иногда серьезные разговоры, иногда бывшие прежде, иногда вновь выдумываемые. И так шло дело до ночи. Перед сном он для упражнения делал в действительности две
тысячи шагов в своей клетке и ложился на свою койку и большей частью засыпал.