Неточные совпадения
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь
от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где
требуют денег
от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Правдин.…
требовать от правительства, чтоб сделанная ей обида наказана была всею строгостью законов. Сейчас представлю ее перед суд как нарушительницу гражданского спокойства.
Это доказывает также, что в прежние времена
от градоначальников
требовали не столько блестящего правописания, сколько глубокомыслия и природной склонности к философическим упражнениям.
— Я не либерал и либералом никогда не бывал-с. Действую всегда прямо и потому даже
от законов держусь в отдалении. В затруднительных случаях приказываю поискать, но
требую одного: чтоб закон был старый. Новых законов не люблю-с. Многое в них пропускается, а о прочем и совсем не упоминается. Так я всегда говорил, так отозвался и теперь, когда отправлялся сюда.
От новых, говорю, законов увольте, прочее же надеюсь исполнить в точности!
Но, как кажется, это был только благовидный предлог, ибо едва ли даже можно предположить, чтоб Негодяев отказался
от насаждения конституции, если б начальство настоятельно того
потребовало.
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться
от него. И всю дорогу
от старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении
требовало его особенного внимания.
Долго Левин не мог понять, чего
от него
требовали.
― Ах, как же! Я теперь чувствую, как я мало образован. Мне для воспитания детей даже нужно много освежить в памяти и просто выучиться. Потому что мало того, чтобы были учителя, нужно, чтобы был наблюдатель, как в вашем хозяйстве нужны работники и надсмотрщик. Вот я читаю ― он показал грамматику Буслаева, лежавшую на пюпитре ―
требуют от Миши, и это так трудно… Ну вот объясните мне. Здесь он говорит…
И он почувствовал, что это известие и то, чего она ждала
от него,
требовало чего-то такого, что не определено вполне кодексом тех правил, которыми он руководствовался в жизни.
— Я не отдаю потому, что никто этого
от меня не
требует, и если бы я хотел, то мне нельзя отдать, — отвечал Левин, — и некому.
Теперь Алексей Александрович намерен был
требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных, то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы
от враждебного министерства сведения о тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано
от министерства объяснение о том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308,
от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в статье 36.
— Но я полагал, что Анна Аркадьевна отказывается
от развода в том случае, если я
требую обязательства оставить мне сына. Я так и отвечал и думал, что дело это кончено. И считаю его оконченным, — взвизгнул Алексей Александрович.
Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать то, чего
от нее
требовали, то есть танцовать, отвечать на вопросы, говорить, даже улыбаться.
Здесь, именно здесь подражает Богу человек: Бог предоставил себе дело творенья, как высшее наслажденье, и
требует от человека также, чтобы он был творцом благоденствия и стройного теченья дел.
Мертвые души, губернаторская дочка и Чичиков сбились и смешались в головах их необыкновенно странно; и потом уже, после первого одурения, они как будто бы стали различать их порознь и отделять одно
от другого, стали
требовать отчета и сердиться, видя, что дело никак не хочет объясниться.
Здесь-то стал он
требовать того, что другие
требуют от детей.
— Да, это прекрасно, моя милая, — сказала бабушка, свертывая мои стихи и укладывая их под коробочку, как будто не считая после этого княгиню достойною слышать такое произведение, — это очень хорошо, только скажите мне, пожалуйста, каких после этого вы можете
требовать деликатных чувств
от ваших детей?
Карл Иваныч рассердился, поставил меня на колени, твердил, что это упрямство, кукольная комедия (это было любимое его слово), угрожал линейкой и
требовал, чтобы я просил прощенья, тогда как я
от слез не мог слова вымолвить; наконец, должно быть, чувствуя свою несправедливость, он ушел в комнату Николая и хлопнул дверью.
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но
от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и
требовать, чтобы все жили в мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
Петр Петрович не спеша вынул батистовый платок,
от которого понесло духами, и высморкался с видом хоть и добродетельного, но все же несколько оскорбленного в своем достоинстве человека, и притом твердо решившегося
потребовать объяснений.
Нынче летний сезон, я и покупку летнюю сделал, потому к осени сезон и без того более теплой материи
потребует, так придется ж бросать… тем более что все это тогда уж успеет само разрушиться, если не
от усилившейся роскоши, так
от внутренних неустройств.
— Это деньги с вас по заемному письму
требуют, взыскание. Вы должны или уплатить со всеми издержками, пенными [Пенные —
от пеня — штраф за невыполнение принятых обязательств.] и прочими, или дать письменно отзыв, когда можете уплатить, а вместе с тем и обязательство не выезжать до уплаты из столицы и не продавать и не скрывать своего имущества. А заимодавец волен продать ваше имущество, а с вами поступить по законам.
Кабанова. Ишь, какие рацеи развел! Есть что послушать, уж нечего сказать! Вот времена-то пришли, какие-то учители появились. Коли старик так рассуждает, чего уж
от молодых-то
требовать!
— Как я могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам
требуешь повиновения
от своих. На что это будет похоже, если я
от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти: отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
Я вышел из кибитки и
требовал, чтоб отвели меня к их начальнику. Увидя офицера, солдаты прекратили брань. Вахмистр повел меня к майору. Савельич
от меня не отставал, поговаривая про себя: «Вот тебе и государев кум! Из огня да в полымя… Господи владыко! чем это все кончится?» Кибитка шагом поехала за нами.
Что ж, он и кавалер.
От нас
потребуют с именьем быть и в чине,
А Гильоме!.. — Здесь нынче тон каков
На съездах, на больших, по праздникам приходским?
Господствует еще смешенье языков:
Французского с нижегородским?
Они не уступают йоты
от прав своих, и потому они уважают права других; они
требуют исполнения обязанностей в отношении к ним, и потому они сами исполняют свои обязанности.
— Совершенно правильно, — отвечал он и, желая смутить, запугать ее, говорил тоном философа, привыкшего мыслить безжалостно. — Гуманизм и борьба — понятия взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление о классовой борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего
требует революция
от человека.
Практика судебного оратора достаточно хорошо научила Клима Ивановича Самгина обходить опасные места, удаляясь
от них в сторону. Он был достаточно начитан для того, чтоб легко наполнять любой термин именно тем содержанием, которого
требует день и минута. И, наконец, он твердо знал, что люди всегда безграмотнее тех мыслей и фраз, которыми они оперируют, — он знал это потому, что весьма часто сам чувствовал себя таким.
— А пребываем здесь потому, ваше благородие, как, будучи объявлены беженцами, не имеем возможности двигаться. Конечно, уехать можно бы, но для того надобно получить заработанные нами деньги. Сюда нас доставили бесплатно, а дальше,
от Риги, начинается тайная торговля. За посадку в вагоны на Орел с нас
требуют полсотни. Деньги — не малые, однако и пятак велик, ежели нет его.
Самгин был уверен, что эта фантастическая и мрачная, но красивая картина возникла пред ним сама собою, почти не
потребовав усилий его воображения, и что она независима
от картины, которую подсказал ему Дьякон три года тому назад.
— Повторяю: веры ищут и утешения, а не истины! А я
требую: очисти себя не только
от всех верований, но и
от самого желания веровать!
— Господа! — возгласил он с восторгом, искусно соединенным с печалью. — Чего можем
требовать мы, люди,
от жизни, если даже боги наши глубоко несчастны? Если даже религии в их большинстве — есть религии страдающих богов — Диониса, Будды, Христа?
Клим Иванович Самгин воздерживался
от определений точных, но сознавал, что это новое, ясное
требует настроения органически чуждого ему,
требует решимости, которой он еще не обладает.
Самгин, как всегда, слушал, курил и молчал, воздерживаясь даже
от кратких реплик. По стеклам окна ползал дым папиросы, за окном, во тьме, прятались какие-то холодные огни, изредка вспыхивал новый огонек, скользил, исчезал, напоминая о кометах и о жизни уже не на окраине города, а на краю какой-то глубокой пропасти, неисчерпаемой тьмы. Самгин чувствовал себя как бы наполненным густой, теплой и кисловатой жидкостью, она колебалась, переливалась в нем,
требуя выхода.
Ответа на этот вопрос он не стал искать, сознавая, что ответ
потребовал бы
от него действия, для которого он не имеет силы. Ускорив шаг, он повернул за угол.
От сытости и водки приятно кружилась голова, вкусно морозный воздух
требовал глубоких вдыханий и, наполняя легкие острой свежестью, вызывал бодрое чувство. В памяти гудел мотив глупой песенки...
— Томилину — верю. Этот ничего
от меня не
требует, никуда не толкает. Устроил у себя на чердаке какое-то всесветное судилище и — доволен. Шевыряется в книгах, идеях и очень просто доказывает, что все на свете шито белыми нитками. Он, брат, одному учит — неверию. Тут уж — бескорыстно, а?
Не отрывая глаз
от игры огня, Самгин не чувствовал естественной в этом случае тревоги; это удивило его и
потребовало объяснения.
Она, конечно,
требует сведениев
от нас, дворников, да — ведать-то нечего, обыватель тихо живет.
— Нормальный организм
требует устранения нездоровых и неприятных раздражений, — сердито заворчал Макаров, развязывая пакеты с бинтами, ватой. — Это — закон биологии. А мы
от скуки,
от безделья встречаем нездоровые раздражения, как праздники. В том, что некоторые полуидиоты…
— Помяты ребра. Вывихнута рука. Но — главное — нервное потрясение… Он всю ночь бредил: «Не давите меня!»
Требовал, чтоб разогнали людей дальше друг
от друга. Нет, скажи — что же это?
«Человек имеет право думать как ему угодно, но право учить —
требует оснований ясных для меня, поучаемого… На чем, кроме инстинкта собственности, можно возбудить чувство собственного достоинства в пролетарии?.. Мыслить исторически можно только отправляясь
от буржуазной мысли, так как это она является родоначальницей социализма…»
Говоря, Иноков улыбался, хотя слова его не
требовали улыбки.
От нее вся кожа на скуластом лице мягко и лучисто сморщилась, веснушки сдвинулись ближе одна к другой, лицо стало темнее.
— Не понимаешь? — будто бы удивился Лютов. — Ах, ты… нормалист! Но ведь надобно одеваться прилично, этого
требует самоуважение, а трагические лохмотья
от Достоевского украшают нас приличнее, чем сальные халаты и модные пиджаки
от Щедрина, — понял? Хех…
— Черт знает что такое! — вдруг вскричала Сомова; он отошел подальше
от нее, сел на стул, а она
потребовала громко...
— О, нет! Это меня не… удовлетворяет. Я — сломал ногу. Это будет материальный убиток, да! И я не уйду здесь. Я
требую доктора… — Офицер подвинулся к нему и стал успокаивать, а судейский спросил Самгина, не заметил ли он в вагоне человека, который внешне отличался бы чем-нибудь
от пассажира первого класса?
«Осталась где-то вне действительности, живет бредовым прошлым», — думал он, выходя на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его
от этого города и
от людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и
требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором напряжении воли можно выйти из порочного круга действительности.
Вечером он выехал в Дрезден и там долго сидел против Мадонны, соображая: что мог бы сказать о ней Клим Иванович Самгин? Ничего оригинального не нашлось, а все пошлое уже было сказано. В Мюнхене он отметил, что баварцы толще пруссаков. Картин в этом городе, кажется, не меньше, чем в Берлине, а погода — еще хуже.
От картин,
от музеев он устал,
от солидной немецкой скуки решил перебраться в Швейцарию, — там жила мать. Слово «мать»
потребовало наполнения.
Илье Ильичу не нужно было пугаться так своего начальника, доброго и приятного в обхождении человека: он никогда никому дурного не сделал, подчиненные были как нельзя более довольны и не желали лучшего. Никто никогда не слыхал
от него неприятного слова, ни крика, ни шуму; он никогда ничего не
требует, а все просит. Дело сделать — просит, в гости к себе — просит и под арест сесть — просит. Он никогда никому не сказал ты; всем вы: и одному чиновнику и всем вместе.