Гибель «Харькова». Роковой день Черноморского флота

Владимир Шигин, 2018

Морские сражения Великой Отечественной войны не уступали по своему накалу, героизму и драматизму сражениям на сухопутном фронте. Многие обстоятельства тех давних событий до настоящего времени покрыты завесой тайны и окружены легендами. Так случилось с героической гибелью трех эсминцев Черноморского флота в бою с вражеской авиацией после набеговой операции на Крым в октябре 1943 года. В своей новой книге известный российский писатель-маринист капитан 1-го ранга Владимир Шигин впервые публикует ранее неизвестные архивные документы, открывает новые малоизвестные страницы Великой Отечественной войны.

Глава третья. Подготовка к удару

Итак, до октября 1943 года, несмотря на все усилия командования ЧФ, никаких реальных успехов в деле срыва эвакуации немцев с Таманского полуострова не было. Провал операции 30 сентября должен был бы заставить оперативный отдел штаба Черноморского флота искать новые пути решения вопроса. Безусловно, немцев следовало атаковать и сильнее, и чаще. При этом, разумеется, нельзя было повторять набеговую операцию по старому сценарию, ибо в этом случае немцы заранее могли предугадать не только последовательность действий наших кораблей, но и заранее просчитать наиболее вероятный маршрут их отхода.

Однако, как мы увидим дальше, штаб ЧФ не только не попытался сделать правильные выводы из последнего неудачного набега, но при разработке нового боевого распоряжения максимально ухудшил даже то, что имелось положительного в старом боевом распоряжении.

На тот момент Черноморским флотом командовал вице-адмирал Л.А. Владимирский. На этом посту он совсем недавно подготовил и весьма успешно провел Новороссийскую десантную операцию с высадкой в ночь на 10 сентября 1943 года морского десанта в сильно укрепленный гитлеровцами Новороссийский порт.

Очередной поход к берегам Крыма командующий флотом вице-адмирал Владимирский назначил на 5 октября. Боевым распоряжением командующего за № оп-001392 от 5 октября 1943 года эскадре Черноморского флота была поставлена следующая задача: силами 1-го дивизиона миноносцев во взаимодействии с торпедными катерами и авиацией флота провести в ночь на 6 октября комбинированный набег на морские сообщения врага у южного побережья Крыма. Надлежало обстрелять порты Феодосия и Ялта и уничтожить попавшиеся немецкие плавсредства и десантные суда, отходившие в это время, по данным разведки, из Керчи в порты Крыма. Сама военно-морская операция первоначально получила кодовое наименование «Верп», которое вскоре было заменено на «Вежа».

Для выполнения поставленной задачи из состава эскадры в набеговый отряд выделялись лидер «Харьков» и эсминцы «Беспощадный» и «Способный», а также восемь торпедных катеров, самолеты: четыре ДБ-3, по одному Пе-2 и Ил-2 и истребительная авиация (по назначению командующего ВВС флота). Для управления действиями кораблей и авиации в Геленджике развернулся командный пункт начальника штаба эскадры капитана 1-го ранга М.Ф. Романова и узел связи. На него было возложено общее руководство действиями кораблей.

Так как в дальнейшем мы будем оперировать таким понятием, как «военно-морская операция», то нелишне будет определиться, что данное понятие в себя включает. Согласно взгляду военно-морского историка капитана 1-го ранга А.В. Платонова: «Одной из самых распространенных форм применения сил являлась (в период Великой Отечественной войны. — В.Ш.) операция. В общем случае под операцией понимается решение какой-либо заранее спланированной и подготовленной задачи. В зависимости от уровня решаемых задач и количества участвующих сил операции могли быть стратегическими, оперативными и тактическими. В некоторых разновидностях военных действий на море существовал еще более мелкий масштаб — диверсионный (разведывательный, разведывательно-диверсионный). По опыту Второй мировой войны содержанием операций на море обычно являлись удары (артиллерией, торпедами, позже авиацией); минные и противоминные, десантные действия; поиск и уничтожение подводных лодок; проводка конвоев, а также маневр силами. При планировании операции предполагаемое противодействие противника учитывалось, как правило, в форме возможного нанесения ударов, и для их нейтрализации предусматривался целый ряд мероприятий. Поскольку до середины Второй мировой войны считалось, что разгромить морского противника можно только артиллерийским оружием, то предусматривались морские бои. Однако их присутствие в плане предстоящих военных действий носило абстрактный характер, так как на момент планирования операции ни место, ни время начала боя, ни противостоящий противник достоверно известны не были. Второй, очень часто встречающейся в литературе формой применения сил, является бой. В общем случае морской бой — это вооруженное противоборство отдельных тактических единиц воюющих сторон и их формирований, протекающее в районе, ограниченном дальностью действия собственных средств обнаружения, направленное на уничтожение противника или принуждение его отказаться от решения поставленной задачи. Бой всегда предусматривал огневое соприкосновение с противником, причем взаимное, в то время как для операции, в отличие от сражений прошлого, это было совсем не обязательно. Еще раз повторимся: при планировании операции мы расписываем действия своих сил, и противник присутствует как бы виртуально, то есть мы просто предполагаем, что он может нанести удар. При этом операция может пройти вообще без встречи с противником. Таким образом, бой наряду с ударом стал главным активно-огневым элементом операции, через который и осуществляется физическое уничтожение противника».

* * *

Теперь попробуем разобраться, кто и как планировал набеговую операцию Черноморского флота на крымское побережье осенью 1943 года.

Передо мной протокол допроса 30 декабря 1943 года командующего Черноморским флотом вице-адмирала Льва Анатольевича Владимирского, 1903 г.р., уроженца г. Гурьева, из мещан, русского, образование высшее, в РККФ с 1922 года, члена ВКП(б) с 1937 года. Допрос проводили главный прокурор ВМФ генерал-лейтенант Гаврилов, начальник управления контрразведки СМЕРШ Наркомата ВМФ генерал-майор береговой службы Гладков и начальник 2-го отдела управления контрразведки СМЕРШ Наркомата ВМФ капитан 1-го ранга Карандашев:

«Вопрос: Чем была вызвана необходимость проведения набеговой операции на Крым 6 октября 1943 года?

Ответ: Операция была вызвана тем, что противник, после изгнания с Таманского полуострова, начал концентрировать плавсредства в районе Феодосии — Ялты, всего до 20 БДБ (быстроходных десантных барж. — В.Ш.). Вследствие этого стала возможной прибрежная переброска войск. Именно поэтому и было принято решение на операцию… Вообще я лично не был сторонником проведения операции кораблями эскадры в летнее время, т. к. мы не имели достаточного количества истребительной авиации для прикрытия кораблей. Я считал, что целесообразно проводить операцию в неблагоприятную для авиации противника погоду. Однако обстановка у побережья Крыма требовала проведения этой операции. За несколько дней до этого была проведена операция по поиску плавсредств без обстрела, и она прошла благополучно. Идея данной операции принадлежит мне. Кроме того, когда я доложил народному комиссару ВМФ и начальнику Главморштаба вице-адмиралу Степанову о подготовке предыдущей операции, Степанов высказал свою точку зрения о необходимости организации поиска и уничтожения плавсредств противника в светлое время суток, т. е. утром с рассветом. Однако это не являлось мне приказом. Поэтому решение в данном случае я принимал сам».

Из допроса 1 января 1944 года с 22.00 до 23.50 члена Военного совета Черноморского флота контр-адмирала Кулакова Николая Михайловича, 1908 года рождения, уроженца Тульской области Епифанского уезда разъезда Львов, русского, из служащих, в ВКП(б) с 1927 года, в ВМФ с 1932 года, являлся депутатом Мурманского облсовета в 1939 году и депутатом Крымского облсовета в 1941 году, награжден орденом Ленина, медалями «За защиту Одессы» и «За защиту Севастополя». Допрашивали главный прокурор ВМФ генерал-лейтенант юстиции Гаврилов, начальник управления контрразведки СМЕРШ Наркомата ВМФ генерал-майор береговой службы Гладков:

«Вопрос: В чем состояло Ваше руководство при разработке плана и подготовки операции?

Ответ: Вместе с командующим флотом я заслушивал обстоятельный доклад заместителя начальника оперативного отдела флота капитана 2-го ранга Ерошенко с участием назначенного руководить операцией капитана 1-го ранга Романова. В процессе заслушивания вносился целый ряд поправок и изменений в схему намеченной операции, а затем был заслушан вторичный доклад и план был утвержден Военным Советом.

Вопрос: Кому принадлежит идея операции?

Ответ: Точно вспомнить не могу, но идею этой операции, по-моему, предложил начальник оперативного отдела Черноморского флота капитан 1-го ранга Мельников. За несколько дней до этого проводилась подобная операция, но действия кораблей и отход от берегов противника осуществлялись в ночное время. При докладе о результатах предшествующей операции народный комиссар Кузнецов раскритиковал ее и указал на необходимость проведения таких операций на рассвете. Это указание наркома было поддержано особенно начальником Главного Морского Штаба вице-адмиралом Степановым, который при этом тоже присутствовал. В итоге доклада был сделан вывод, что ночные операции эффекта не имеют, а поэтому задачи поиска и уничтожения плавсредств противника необходимо перенести на светлое время суток. На основе этого вывода и была разработана операция для 1-го дивизиона миноносцев 5–6 октября 1943 года».

Из допроса 29 декабря 1943 года с 17.00 до 19.00 начальника оперативного отдела штаба Черноморского флота капитана 1-го ранга Мельникова Пантелеймона Александровича, уроженца г. Севастополь, русского, отец являлся служителем культа, члена ВКП(б) с 1941 года, образование высшее, в РККФ с 1921 года, награжденного двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя»:

«Вопрос: Кому принадлежит идея операции?

Ответ: Идея принадлежит командующему флотом вице-адмиралу Владимирскому».

Из допроса начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Елисеева Ивана Дмитриевича, 1901 года рождения, уроженца г. Москвы, русского, в ВМФ с 1920 года, ранее не судимого, члена ВКП(б). Допрос Елисеева вели главный прокурор ВМФ генерал-лейтенант юстиции Гаврилов и помощник военного прокурора ЧФ подполковник юстиции Шейн: «Учитывая неоднократные требования генерала армии Петрова об усилении ударов флота по плавсредствам противника, у Владимирского возникла идея нанесения удара по плавсредствам противника силами надводных кораблей. Так как проведенная ранее операция, рассчитанная на отрыв от берега в ночное время, должного эффекта не дало, Владимирский считал возможным планировать операцию с таким расчетом, чтобы надводные корабли обстреляли порты и действовали по поиску плавсредств противника в светлое время суток. На основании воздушной разведки мы считали, что на аэродромах Крыма находится до 100 самолетов, из них 20 Ю-87. Идея командующего была разработана заместителем начальника оперативного отдела капитаном 2-го ранга Ерошенко, совместно с начальником штаба эскадры капитаном 1-го ранга Романовым, назначенного комфлотом руководить операцией.

После разработки намеченной операции она была доложена командующему флотом и он ее одобрил. Докладывалась эта разработка и находившемуся в штабе Черноморского флота народному комиссару Кузнецову. Проведение операции наркомом было санкционировано. Обеспечение прикрытие кораблей с воздуха боевым распоряжением Военного Совета было возложено на командующего ВВС, а конкретные задачи по обеспечению прикрытия кораблей в боевом распоряжении не ставились. Вся организация действий истребителей авиации должна была разрабатываться в штабе ВВС, но разрабатывалась ли она, мне неизвестно. После объявления боевого распоряжения Негоде (командир дивизиона миноносцев ЧФ. — В.Ш.) на корабли прибыл комфлота Владимирский, который лично проинструктировал командиров. Одновременно он отменил участие в операции торпедных катеров и перенес обстрел Феодосии на более раннее время, т. е. на 5.30 вместо 6.00. Отмена участия торпедных катеров была вызвана нецелесообразностью их использования, в виду дальности действия.

Считаю необходимым дополнить свои показания следующим: Составленный по указанию командующего ЧФ план проведения набеговой операции на коммуникациях противника. План этот был составлен под моим руководством капитаном 2-го ранга Ерошенко. Принят он вице-адмиралом Владимирским не был. Командующий считал необходимым включить в план операции участие авиации и торпедных катеров и назначить командовать операцией Романова. Задачей операции по новому варианту явилось не только уничтожение плавсредств на коммуникациях противника, а и обстрел вражеских портов надводными кораблями, сочетающиеся с нанесением ударов с воздуха бомбардировщиками и с моря торпедными катерами. Против внесенных командующим корректив я не возражал и считал возможным проведение такой операции. Все замечания комфлота я передал тов. Ерошенко, который на основе их составил боевое расписание, по которому и была проведена операция 1-го дивизиона эсминцев 5–6 октября 1943 года».

Из протокола допроса 17 декабря 1943 года начальника оперативно-планового отделения оперативного отдела штаба Черноморского флота капитана 2-го ранга Ерошенко Виктора Алексеевича, 1911 г.р., уроженца Таврической губернии, русского, из служащих, члена ВКП(б) с 1940 г., в ВМФ с 1926 г., награжденного орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью «За оборону Севастополя». Допрос проводил заместитель начальника следственного отделения отдела контрразведки СМЕРШ ЧФ капитан Назаров:

«Вопрос: Какое лично Вы принимали участие в проводимой операции трех кораблей с 5 по 6 октября 1943 года?

Ответ: По заданию командования лично я, как начальник оперативно-планового отделения, разработал план операции по обстрелу порта Феодосии и поисков плавсредств противника у южного берега Крыма. Я лично докладывал командующему флота разработанный мной план, позднее докладывал боевое распоряжение для утверждения.

Вопрос: Кто кроме Вас участвовал в разработке плана этой операции?

Ответ: В разработке плана этой операции, проводимой с 5 по 6 октября, вместе со мной участвовали флагманский штурман капитан 2-го ранга Ковель Юрий Петрович. В процессе разработки плана присутствовали капитан 2-го ранга Негода — командир 1-го дивизиона миноносцев, капитан 1-го ранга Романов — начальник штаба эскадры ЧФ и начальник оперативно-планового отдела штаба ВВС ЧФ полковник Смирнов.

Вопрос: Какая задача решалась этой операцией?

Ответ: Задача этой операции состояла в том, чтобы совместными ударами миноносцев, торпедных катеров и авиации уничтожить плавсредства противника, стоящие в порту Феодосии и на внешнем рейде. Одновременно провести поиск и уничтожение плавсреств противника у южного берега Крыма.

Вопрос: Чем было вызвано проведение этой операции?

Ответ: Планирование операции исходило из сложившейся к этому времени обстановки на Черноморском театре, она рисуется в следующем: Противник заканчивал эвакуацию войск с Таманского на Керченский полуостров и начал вывод плавсредств в порты Крыма из портов Керченского полуострова. В порту Феодосия сосредоточилось большое количество плавсредств. 2 и 3 октября сего года в порту было отмечено до 40 плавединиц противника. Однако я считаю, что острой необходимости в проведении данной операции не было. Можно было ограничиться проведением поиска плавсредств противника у южного берега Крыма, тем самым создавая ему напряжение в его оперативной зоне.

Вопрос: Какими данными располагал штаб ЧФ о противнике к моменту составления плана и его реализации?

Ответ: По всем разведывательным данным общее количество на 1 октября с.г. было приблизительно до 150 плавсредств в портах Керченского полуострова, в проливе и в Феодосии. Точные же данные о противнике можно найти в справке-докладе оперативного дежурного штаба флота, который составляется ежедневно. Вывод можно сделать такой: противник выводил все свои плавсредства в порты Крыма (Феодосия, Ялта, Севастополь). Его авиация была занята в основном против Южного фронта. На Керченском полуострове большого количества авиации противника не обнаружилось. Начиная с 1 октября с.г. штабу флота были известны места батарей противника в районе Феодосии. Это было проверено в предыдущих обстрелах Феодосии. Эти данные можно получить в разведотделе штаба ЧФ, и кораблям они были известны.

Вопрос: В каком виде была спланирована эта операция?

Ответ: Эта операция была спланирована следующим образом:

1. Корабли выходят из Туапсе в 20.00 часов 5.10.43 г. После выхода лидер «Харьков» отделяется и следует самостоятельно для поиска плавсредств противника на коммуникации между мысом Ай-Тодор и мысом Меганом. Эсминцы «Беспощадный» и «Способный» следуют совместно к исходной точке для стрельбы. Обстрел порта Феодосии проводят с 06.00 до 06.20 6.210.43 г. Расход боезапаса по 250 выстрелов на корабль. Огонь кораблей корректируется самолетами-корректировщиками. По окончании стрельбы эсминцы следуют в точку рандеву. Лидер «Харьков» производит поиск с расчетом быть в точке рандеву в 07.00 06.10.43 г. Из точки рандеву корабли следуют совместно в Туапсе.

2. Торпедные катера выходят из Анапы с расчетом произвести торпедный удар по плавсредствам противника на внешнем рейде и в порту Феодосии в 06.00 6.10.43 г. После атаки торпедные катера следуют в Геленджик или в Анапу.

3. В это время авиация:

а. С началом артстрельбы кораблей самолеты ДБ-3 подавляют стреляющие батареи противника на мысе Киик-Атлама, Коктебель, Феодосия.

б. В 07.00 самолеты Пе-2 наносят бомбоудар по плавсредствам противника в порту Феодосия и производят аэрофотосъемку результатов удара и стрельбы.

в. С рассветом 6.10.43 г. прикрывают корабли, торпедные катера и корректировщиков.

Вопрос: Какие были внесены изменения в план операции после его утверждения, чем они были вызваны и как они были внесены?

Ответ: 1. Примерно через полтора-два часа после подписания боевого распоряжения командующий флотом отменил участие торпедных катеров в операции. Это вызвалось тем обстоятельством, что в Феодосии были обнаружены торпедные катера противника. Так как по условиям боя трудно было избежать встречи наших кораблей с нашими торпедными катерами, во время которой неизбежно были бы обстреляны сами катера. Поэтому участие торпедных катеров в операции было отменено.

2. Во время инструктажа командиров кораблей на эсминце «Беспощадный» командующий флотом по просьбе командира лидера «Харьков» капитана 3-го ранга Шевченко разрешил ему попутно с поиском обстрелять порт Ялты.

Вопрос: Детализируйте, как были учтены в разработке операции известные штабу ЧФ данные о противнике?

Ответ: 1. Для обеспечения от возможных атак авиации противника предусматривался, возможно быстрый, отрыв кораблей от берега. Переход кораблей в светлое время доложен был прикрываться барражем истребительной авиации — четыре самолета киттихок должны были непрерывно находиться в барраже над кораблями.

2. Для обеспечения кораблей от огня береговых батарей противника предусматривался удар авиации по стреляющим батареям.

3. Против торпедных катеров корабли должны были применить маневр и артиллерийский огонь. Специального обеспечения против торпедных катеров противника не предусматривалось. При планировании всех операций надводных кораблей мы всегда главное внимание уделяли вопросам обеспечения от авиации противника, которая является нашим главным противником на театре.

Вопрос: Насколько реальны были намеченные планом средства противодействия авиации противника?

Ответ: До этой операции все операции надводных кораблей такого штата прикрывались меньшим количеством самолетов (2–3 бомбардировщика). При расчете этой операции учитывался отчет предыдущей операции, и имелось в виду, что выделенного количества истребителей барража будет достаточно для того, чтобы сбить бомбардировщиков с курса. Кроме этого всегда имелось в виду, что корабли против авиации применят маневр и вовремя откроют артогонь… На аэродромах в Геленджике находился резерв истребительной авиации для усиления прикрытия кораблей, в случае необходимости….

Вопрос: Из каких источников Вам было известно о возможностях нашей авиации?

Ответ: О возможностях нашей авиации я знал из ежедневного учета боевого состава авиации, который велся в оперативном отделе штаба Черноморского флота.

Вопрос: Кто был непосредственным руководителем этой операции?

Ответ: Непосредственным руководителем этой операции был начальник штаба эскадры ЧФ капитан 1-го ранга Романов, командный пункт которого находился в Геленджике. Командовал кораблями командир 1-го дивизиона миноносцев капитан 2-го ранга Негода. Брейд-вымпел на эсминце «Беспощадный».

Вопрос: Что Вам известно об организации управления этой операцией?

Ответ: Нахождение командного пункта командующего операцией в Геленджике обуславливалось тем обстоятельством, что там находились: авиация, участвовавшая в операции, и торпедные катера, которые должны были развертываться в операцию из Геленджика. Связь торпедных катеров с командованием операцией удобна была через Геленджик. Фактически управление операцией осуществлял штаб флота, а роль капитана 1-го ранга Романова свелась к управлению обеспечением авиацией.

Вопрос: Какие были сделаны замечания в процессе составления плана этой операции со стороны присутствующего при этом капитана 1-го ранга Романова?

Ответ: Со стороны присутствующего при составлении плана капитана 1-го ранга Романова замечаний по плану не было, за исключением мелких несущественных, которых я не помню».

Из протокола допроса 17 октября 1943 года капитана 2-го ранга Ковеля Юрия Петровича, 1912 г.р., русского, уроженца г. Рыбинска, из служащих, флагманского штурмана Черноморского флота, окончившего военно-морскую академию, члена ВКП(б) с 1932 г., в ВМФ с 1930 г., награжденного медалью «За оборону Ленинграда». Допрос проводил заместитель начальника 2-го отдела управления контрразведки НКВМФ СМЕРШ подполковник Шатуновский.

«Вопрос: Какое участие Вы принимали в проводимой операции кораблей с 5 по 6 октября 43 года?

Ответ: В операции кораблей я, как флагманский штурман, принимал участие в составлении схемы решений командования по выполнении операции…

Вопрос: Цель и задача проводимой операции?

Ответ: Отряду кораблей эскадры ЧФ была поставлена задача:

1. Лидеру «Харьков» обстрелять Ялту на рассвете 6 октября, и, двигаясь далее вдоль берега Крыма по направлению к Феодосии, произвести поиск плавсредств противника…

2. Двум миноносцам на рассвете 6 октября обстрелять внешний рейд и гавань Феодосии для уничтожения плавсредств противника.

3. Военно-воздушным силам ЧФ корректировать стрельбу миноносцев, подавить батареи в районе Феодосия — Коктебель, прикрывать корабли при отходе, начиная с рассвета…»

Увы, неудача 30 сентября, к сожалению, так ничему и не научила ни командующего флотом, ни его штаб. Если в ранее неудачных набеговых операциях эсминцы подходили к неприятельскому берегу где-то в середине ночи (что позволяло им нанести удар и до рассвета уйти от Крыма на достаточно большое расстояние), то на сей раз адмирал Владимирский непонятно почему остановился на куда худшем варианте. Новый план предполагал внезапное появление кораблей у Крыма не в середине ночи, как бывало ранее, а только на рассвете, после скрытного ночного перехода. Поэтому отход в базу от полуострова надо было выполнять уже в светлое время суток. Из этого следует, что на этапе планирования операции была уже совершена очевидная ошибка, ибо совершенно очевидно, что с рассветом отходящие эсминцы будут неминуемо обнаружены вражеской авиацией и подвергнутся атакам самолетов. И такой план был принят, несмотря на то, что все прекрасно знали: истребителей дальнего действия на ЧФ очень мало, их совершенно недостаточно, чтобы прикрыть на первом (самом опасном) участке отходящие корабли. Поразительно, но эти очевидные обстоятельства тогда никого не смутили!

Из протокола допроса 21 декабря 1943 года командира эсминца «Беспощадный» В.А. Пархоменко. Допрос проводил главный прокурор ВМФ генерал-лейтенант юстиции Гаврилов:

«Командуя миноносцем, я неоднократно принимал участие в операциях надводных кораблей Черноморского флота, причем эти операции проводились, как правило, в ночное время, и сколько-нибудь значительных успехов не давали. Я был сторонником проведения набеговой операции днем. Будучи сторонником дневных операций, я понимал, что наиболее серьезным противником надводных кораблей является авиация и потому противодействие ей со стороны нашей авиации всегда могло гарантировать успех операции. До начала проведения операции 6 октября мы получили данные разведки о том, что в Крыму мало авиации противника. Эти разведданные несколько успокоили, однако я понимал, что недооценивать авиацию противника нельзя».

Непонятно почему, но вице-адмирал Владимирский и его штаб упорно считали, что авиация противника не представляет собой угрозы кораблям в море. Возможно, в принятии такого странного решения сыграло свою роль и то, что, по данным разведки, бомбардировщиков на аэродромах противника в Крыму в тот момент якобы было мало. Кроме этого считалось, что на сосредоточение вражеской авиации с более северных аэродромов потребуется время, за которое наши корабли успеют выйти из зоны ее возможного воздействия. О дислокации самого опасного противника — пикировщиков — никаких сведений командование ЧФ, надо полагать, не имело вообще. В противном случае, полное игнорирование пикировщиков, как наиболее серьезной угрозы, понять просто невозможно.

Во втором томе военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», посвященного боевым действиям Черноморского флота, пишется, что 4 октября 1943 года план выхода был доложен командующему Северо-Кавказским фронтом генерал-полковнику И.Е. Петрову и им одобрен. Этот факт нам следует запомнить особо, так как впоследствии вокруг него развернутся нешуточные интриги!

* * *

За сутки до начала операции «Харьков» эскадренные миноносцы «Беспощадный» и «Способный», в целях приближения к району предстоящих действий, были перебазированы из Поти в Туапсе. При этом перебазирование было проведено быстро и, по возможности, скрытно.

Из допроса свидетеля, дивизионного механика 1-го дивизиона эсминцев Вицкого Георгия Альфредовича, 1911 г.р., уроженца Днепропетровской обл., русского, беспартийного, в ВМФ с 1933 г., награжденного орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя». Допрос 22 декабря 1943 года проводил начальник отдела контрразведки СМЕРШ эскадры Черноморского флота капитан 2-го ранга В. Савельев: «Я находился на «Харькове», как дивизионный механик. Перед операцией все корабли стояли в Батуми. Для командира дивизиона выход в море был внезапным. Никаких подготовительных мероприятий не проводилось. Корабли были в обычной готовности и по приказу вышли в море.

Вопрос: От кого был получен приказ?

Ответ: Я знаю только, что приказ передали командиру дивизиона через командира бригады крейсеров».

Из протокола допроса 3 ноября 1943 года, в качестве свидетеля, помощника командира эсминца «Способный» капитан-лейтенанта Фролова Ильи Гавриловича, 1910 г.р., члена ВКП(б) с 1932 г. Допрос проводил начальник следственной части отдела контрразведки управления СМЕРШ по ЧФ подполковник Григорьев.

Вопрос: Что Вам известно об обстановке, в которой проходила операция?

Ответ: Корабли, намеченные в операцию, лидер «Харьков», эсминцы «Способный» и «Беспощадный» прибыли в порт Туапсе утром 4 октября, примерно в 7.00 или 7.30. Ошвартовались, лидер «Харьков» у 7-го причала, эсминец «Беспощадный» у 4-го причала и «Способный» у 2-го причала. Офицерский состав знал, что намечается какая-то операция, но какая, когда ее начало, известно не было, за исключением, может быть, командира соединения капитана 2-го ранга Негоды.

Вопрос: Когда корабли, указанные Вам, прибыли в порт Туапсе, они были обнаружены авиаразведкой противника?

Ответ: Над портом на значительной высоте (3–4 тысячи метров) раза два или три пролетал самолет противника и очевидно обнаружил корабли. По самолету береговые батареи открывали огонь, база покрывалась дымовой завесой, но неэффективно».

5 октября командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.A. Владимирский подписал боевое распоряжение, согласно которому 1-й дивизион эсминцев, во взаимодействии с торпедными катерами и авиацией флота, в ночь на 6 октября должен произвести набег на морские сообщения противника у южного побережья Крыма и обстрелять порты Феодосия и Ялта. Цель операции — уничтожение плавучих средств и десантных кораблей противника, покидающих Керчь. Общее руководство действиями кораблей, как уже отмечалось выше, поручили начальнику штаба эскадры капитану 1-го ранга М.Ф. Романову, находившемуся на командном пункте в Геленджике. По прибытии в Туапсе командир 1-го дивизиона миноносцев Черноморского флота капитан 2-го ранга Н.Г. Негода получил боевое распоряжение. До выхода в море оставалось всего 4 часа.

Из материалов следствия: «Совершенно Секретно. Операция «ВЕЖА». Командиру 1 ДММ ЧФ капитану 2-го ранга Негоде, ВРИД Командующего РО (разведотдела. — В.Ш.) ВВС ЧФ полковнику Петрову, копия: командующему эскадрой ЧФ вице-адмиралу т. Басистому.

«Боевое распоряжение

Штаб ЧФ

«октября 1943 г.

м. Магры

Обстановка: Противодействие выводу плавсредств противника из Керченского пролива в Феодосию, Ялту, Севастополь.

Задача: На рассвете 5.10.43 г. у южного берега Крыма произвести поиск и уничтожение плавсредств противника.

Состав сил и организация командования: эсминцы «Способный» и «Беспощадный», ИА (истребительная авиация. — В.Ш.) по назначению командующего ВВС. Командует операцией командир 1ДММ капитан 2-го ранга Негода.

Выполнение операции: Выход кораблей из Туапсе в 20.00 04.10.1943 г. Переход и поиск, согласно схемы. В светлое время корабли прикрыть ИА. Возвращаться в Туапсе.

Указания по связи: Корабли имеют вахты в варианте № 111 для связи с ФКП ЧФ и внутри дивизиона, кроме того вахту приема циркулярных радиограмм. По сигналу с ФКП о вылете ВР (воздушной разведки. — В.Ш.) — открыть вахту в варианте № 125. Связь с авиацией прикрытия, согласно циркулярных указаний начальника связи ЧФ № 09, связь внутри дивизиона по Т-7. Опознавание действующее.

Командующий ЧФ вице-адмирал Владимирский, член Военного Совета контр-адмирал Кулаков, начальник штаба контр-адмирал Елисеев».

Получив боевое распоряжение, капитан 2-го ранга Негода вызвал к себе командиров участвующих в операции кораблей и поставил им задачу готовности к выходу к 20 часам 00 минутам 5 октября 1943 года.

Любопытно, что при этом штаб и политотдел эскадры ЧФ о предстоящей операции извещены не были. Возможно, это было сделано преднамеренно, с целью сохранения военной тайны. Возможно, налицо просто очередное головотяпство, когда одна рука не ведает, что творит вторая. На последнее, по крайней мере, достаточно прозрачно намекается в политическом донесении, о котором мы будем говорить позднее.

Из протокола допроса 22 декабря 1943 года в качестве свидетеля бывшего командира БЧ-1 эсминца «Способный» (в допрашиваемое время командира БЧ-1 эсминца «Бодрый») старшего лейтенанта Костржевского Леона Леоновича, 1914 г.р., уроженца г. Севастополь, поляка, из крестьян, в ВМФ с 1936 г., закончил ВВМУ им. Фрунзе, член ВКП(б) с 1940 г. Награжден медалями: «За отвагу», «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя». Допрашивал начальник отдела контрразведки эскадры капитан 2-го ранга Савельев:

«Вопрос: Что Вам было известно об операции предварительно перед выходом в море?

Ответ: В операции все три корабля вышли из Батуми 3 октября примерно в 20 часов, пришли в Туапсе часов в шесть 4 октября, где простояли весь день 4 октября и 5 октября. Часов в 17 5 октября я был вызван на эсминец «Беспощадный», где встретил штурманов других кораблей Телятникова и Глазунова. Дивизионный штурман тов. Бармоткин предложил нам снять кальку всей операции (переход: Туапсе — точки обстрелов — Туапсе).

Вопрос: Лично у Вас какие-либо вопросы по кальке к дивизионному штурману были?

Ответ: Никаких вопросов по кальке к штурману дивизиона у меня не было. Для меня все было ясно.

Вопрос: А у других штурманов?

Ответ: Вопросов так же не было. В порядке уточнений были высказывания — почему близко от берега проходит курс в районе Коктебеля, а также близко от берега была выбрана точка соединения всех кораблей — в районе Алушты в 4-х милях от берега, в непосредственной видимости с берега. Но эти замечания не носили какого-либо характера обсуждения плана операции.

Вопрос: Данными о состоянии погоды, прогнозами последними вы были снабжены?

Ответ: Этими данными я, как штурман, располагал полным прогнозом погоды. Он был хорошим, что впоследствии и подтвердилось.

Вопрос: За время стоянки кораблей авиация противника вас обнаружила?

Ответ: Да, разведчик противника над базой Туапсе был 4 и 5 октября».

* * *

Итак, согласно плану набеговой операции, артиллерийский обстрел портов Ялта и Феодосия было решено произвести на рассвете 6 октября. Задача подавления передовых батарей противника в случае их противодействия была поставлена авиагруппе из 4-х самолетов Ил-2 и двух самолетов Б-3. Стрельба кораблей по береговым целям должна была корректироваться двумя самолетами-корректировщиками — ДБ-3 и Пе-2, а для их прикрытия выделялись 4 истребителя. Прикрытие кораблей на отходе возлагалось на 6 истребителей дальнего действия «киттихаук» (это были все наличные самолеты данного типа), из расчета иметь по 3 самолета в смене. Подход кораблей на дальность действия своих истребителей планировался на 9–10 часов утра. С подходом кораблей на дальность действия ближних истребителей, ориентировочно к 9–10 часам, 6 октября штаб ВВС флота планировал усиленное прикрытие кораблей в составе 12 самолетов типа ЛаГГ-3 и Як-1.

Именно в это время на Черноморский флот прибыл из Москвы нарком ВМФ адмирал флота Н.Г. Кузнецов. Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «В начале октября 1943 года маршал А.М. Василевский в штабе Южного фронта ознакомил меня с доложенным в Ставку планом овладения Крымом. По замыслу Южный фронт, обходя Мелитополь, должен был захватить Сиваш, Перекоп, район Джанкоя и ворваться в Крым. Одновременно намечалось высадить воздушный десант в район Джанкоя, а в Геническе силами Азовской флотилии — морской десант. После этого разговора я отдал соответствующие распоряжения командующему Азовской флотилией».

Затем Н.Г. Кузнецов отправился в штаб Черноморского флота, чтобы заслушать командующего флотом о подготовке десантной операции в Крым и ознакомиться с ходом набеговой операции «Харькова» и двух эсминцев.

Исходя из вышеизложенного, могу предположить, что набеговая операция была организована именно 5–6 октября совсем не случайно. Судя по всему, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Владимирский решил продемонстрировать прибывающему к нему на флот наркому «фирменную» операцию черноморцев.

Итак, утром 5 октября 1943 года командир 1-го дивизиона эскадренных миноносцев эскадры Черноморского флота капитан 2-го ранга Негода получил боевое распоряжение Военного совета ЧФ на проведение набеговой операции к берегам Крыма и схемы решения.

В Центральном военно-морском архиве имеются разведсводки штаба ЧФ на 5–6 октября 1943 года. Для нас наибольший интерес представляет последняя разведсводка, полученная непосредственно перед выходом кораблей в море, ведь именно изложенные в ней разведданные и были положены во главу угла действий отряда кораблей. Это разведсводка № 556 на 22 часа 00 минут 05.10. 1943 года. Вот ее текст: «…В Ялте — 1 БДБ, 2 ТКА. Феодосия — 16 БДБ, 6 паромов «Зибель», 3 СКА, из них 9 БДБ, 4 «Зибеля» и 3 СКА на рейде. Керчь — рассредоточено 16 плавединиц. Авиация — 29 самолетов на аэродромах. ТКАТКА, СКАСКА, ТЩТЩ конвоировал конвой и отдельные суда в районах озера Табачник, мыс Сарыч, мыс Фиолент. На коммуникациях противника Керченский пролив-Ялта-мыс Сарыч. Состав сил: восточнее мыса Аю-Даг — 12 БДБ, 7 барж, 4 ТЩ, у мыса Киз-Аул — 5 ТКА, 6 миль восточнее озера Табачник — 1 БДБ, 3 ТКА».

Таким образом, по данным разведки ЧФ на коммуникациях вдоль крымского побережья между Керчью и Ялтой вечером 5 октября находилось большое количество плавсредств противника, большинство из которых до наступления ночи из района уйти не могли.

Здесь сразу отметим, что если для подготовки отряда кораблей к решению типовой задачи суток могло быть достаточно, то для отработки всех вопросов организации с авиацией их хватить не могло. Одно дело, если командиры участвующих в операции сил могут быть собраны на инструктаж вместе, а потом еще уточняют детали друг у друга. Совсем другое дело, если все участники принимают решения раздельно. Еще хуже, если эти решения заслушивают и утверждают разные военачальники, а времени на согласование этих решений уже не остается. В данном случае именно все так и получилось.

* * *

От ВВС Черноморского флота в операции должны были участвовать 1-я минно-торпедная авиационная дивизия, самолеты 11-й штурмовой авиадивизии (47-й штурмовой авиаполк и 9-й истребительный авиаполк), 25-й истребительный авиаполк (от 4-я истребительная авиадивизия). Уже в ходе самой операции к ней дополнительно были привлечены 30-й разведывательный и 119-й морской разведывательный авиаполки.

5 октября в 23 часа 00 минут на командный пункт 1-й минно-торпедной авиадивизии прибыл начальник оперативного отделения оперативного отдела штаба ВВС майор Букреев, который устно изложил решение командующего ВВС для командования авиадивизии. Ни о каком согласовании речи не шло, т. к. к этому времени корабли были уже в море! На вопрос командира дивизии о необходимости более конкретной ориентировки Букреев предложил снять копию с боевого распоряжения вице-адмирала Владимирского (№ оп-001392 от 5.10.1943 г.)

Каким же было решение командующего ВВС Черноморского флота для 1-й морской торпедной авиадивизии на операцию?

В общих чертах оно выглядело так: в 5 часов 30 минут утра 6 октября самолет Ил-4 должен был произвести доразведку немецких плавсредств на рейде Феодосии и в порту, после чего с 5 часов 30 минут до 6 часов 00 минут должен был корректировать артиллерийскую стрельбу эсминцев, которые должны были к этому времени подойти к Феодосии. Одновременно с 5 часов 30 минут до 6 часов 00 минут четыре Ил-4 должны были подавить огонь береговых артиллерийских батарей противника, расположенных на мысе Киик-Атлама, в Коктебеле, в Феодосии и Сарыголе. С 6 часов 00 минут от точки, с координатами широта 44 градуса 51 минута северной широты и 35 градусов 20 минут восточной долготы, истребители «аэрокобра» и «киттихаук» из состава 7-го истребительного авиаполка 4-й истребительной авиадивизии должны были прикрыть отход эсминцев и переход до точки с координатами 44 градуса 10 минут северной широты и 36 градусов 00 минут восточной долготы. В это время (в 7.00) девять Пе-2 из состава 40-го авиаполка, под прикрытием истребителей, должны были нанести удар по плавсредствам в Феодосии, а также сфотографировать результаты артиллерийской стрельбы кораблей.

На 6 октября авиадивизия, базировавшаяся в то время на аэродроме в Геленджике, имела в своем составе не так уж много боеготовых самолетов. Так, в 5-м гвардейском авиаполку из 18 Ил-4 в строю находились всего 8, в 11-м гвардейском истребительном авиаполку из 15 «авиакобр» в строю были всего 8, в 36-м минно-торпедном авиаполку из восьми Б-3 в были строю 5 и еще 4 А-20-Ж, в 40-м авиаполку из 24 Пе-2 в строю были лишь 14. Исходя из этого количества самолетов, командование дивизии и приняло решение на операцию.

* * *

В 19 часов 20 минут на краснознаменный эсминец «Беспощадный» прибыл командующий ЧФ вице-адмирал Владимирский, который уточнил задачу и перенес начало открытия огня по неприятелю с 5 часов 50 минут на 5 часов 30 минут, с тем чтобы корабли могли раньше начать отход от крымских берегов. Данный факт говорит о том, что в глубине души Владимирский, возможно, все же ощущал пагубность своего решения на подход кораблей к крымскому берегу на рассвете. Только этим можно объяснить чисто импровизированное изменение комфлотом в самый последний момент времени открытия огня. Увы, изменение на 20 минут было явно недостаточным для того, чтобы за это время корабли успели уйти из зоны действия неприятельской авиации. Понимал ли это до конца сам Владимирский? Если понимал, то почему не потребовал от своего штаба срочной переработки плана операции? Если не понимал, то почему перед самым отходом кораблей он все-таки попытался выкроить для отряда Негоды лишних «спасительных» 20 минут?

Закончив инструктаж, Владимирский приказал собранным командирам действовать по обстановке и обязательно выполнить поставленную перед ними задачу.

Из допроса 25 декабря 1943 года бывшего командира эсминца «Беспощадный» капитана 2-го ранга Пархоменко Виктора Алексеевича, 1906 года рождения, уроженца города Артемовска, украинца, в ВКП(б) с 1926 года, в ВМФ с 1923 года, награжденного орденом Красного Знамени, медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя»:

«Вопрос: Командующий предоставлял право действовать командиру дивизиона Негоде по обстановке?

Ответ: Во время инструктажа командующий флотом прямо заявил, что советов на все случаи дать нельзя, и разрешил Негоде, выполняя этот план, действовать по обстановке».

Корабли заканчивали последние приготовления к походу. Что он не будет легким, это понимали все. Увы, предугадать свою судьбу не дано никому…