Неточные совпадения
Кормилицу мою, семидесятилетнюю старуху Домну, бог благословил семейством. Двенадцать человек детей у нее, всё —
сыновья, и все как на подбор — один другого краше. И вот, как только, бывало, пройдет в народе слух о наборе, так старуха начинает
тосковать. Четырех
сынов у нее в солдаты взяли, двое послужили в ополченцах. Теперь очередь доходит до внуков. Плачет старуха, убивается каждый раз, словно
по покойнике воет.
Он по-прежнему не переставал думать о
сыновьях своих, не переставал
тосковать, ходил с утра до вечера сумрачен, редко с кем молвил слово, исключая, впрочем, дедушки Кондратия, с которым часто толковал об отсутствующих детях.
Кручинина (садится у стола). Какое злодейство, какое злодейство! Я
тоскую об
сыне, убиваюсь; меня уверяют, что он умер; я обливаюсь слезами, бегу далеко, ищу
по свету уголка, где бы забыть свое горе, а он манит меня ручонками и кличет: мама, мама! Какое злодейство! (Рыдая, опускает голову на стол.)
То в них плачет мать
по сыне или невеста
по жениху; то молодая жена жалуется на суровость мужа и злость свекрови; то добрый молодец на чужой дальней стороне
тоскует по родине, в разлуке со всеми милыми его сердцу; то бедняк, убитый своим горем, сокрушается, что ничего не имеет и живет в презрении.
Отец и
сын не видели друг друга; по-разному
тосковали, плакали и радовались их больные сердца, но было что-то в их чувстве, что сливало воедино сердца и уничтожало бездонную пропасть, которая отделяет человека от человека и делает его таким одиноким, несчастным и слабым. Отец несознаваемым движением положил руку на шею
сына, и голова последнего так же невольно прижалась к чахоточной груди.
Недаром же обнаружилось в полноту времен, что язычники оказались более готовы принять Христа, чем иудеи, ибо больше Его жаждали и ждали: блудный
сын давно уже
тосковал и томился
по родному дому [Поэтому и понятно появление в язычестве таких лиц, как Корнелий сотник, «благочестивый, боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни и всегда молившийся Богу» (Деян. ап. 10:2).
— Я не прочь, если назначат. Но только не на три года… Это долго; я, признаться, соскучился
по России… Там у меня старуха-матушка. Я у нее единственный
сын, и она очень
тоскует! — тихо и застенчиво прибавил капитан, словно бы конфузясь, что заговорил об интимных делах.
Так между ними образовалась связь, которая оказалась до такой степени крепкою и нежною, что когда старый Дукач взял
сына в монастырь, чтобы там посвятить его
по материнскому обету на служение богу, то мальчик
затосковал невыносимо, не столько
по матери, сколько о своем простодушном учителе.