Неточные совпадения
Народ подпрыгивал, размахивая руками, швырял
в воздух фуражки, шапки. Кричал он так, что было совершенно не слышно, как пара бойких лошадей губернатора Баранова бьет копытами по булыжнику. Губернатор
торчал в экипаже, поставив колено на сиденье его, глядя назад, размахивая фуражкой, был он стального цвета, отчаянный и героический, золотые бляшки орденов блестели на его выпуклой груди.
Все эти словечки
торчали пред глазами, как бы написанные
в воздухе,
торчали неподвижно, было
в них что-то мертвое, и, раздражая, они не будили никаких дум, а только усиливали недомогание.
Листья, сорванные ветром, мелькали
в воздухе, как летучие мыши, сыпался мелкий дождь, с крыш падали тяжелые капли, барабаня по шелку зонтика, сердито ворчала вода
в проржавевших водосточных трубах. Мокрые, хмуренькие домики смотрели на Клима заплаканными окнами. Он подумал, что
в таких домах удобно жить фальшивомонетчикам, приемщикам краденого и несчастным людям. Среди этих домов забыто
торчали маленькие церковки.
В нашей семье нравы вообще были мягкие, и мы никогда еще не видели такой жестокой расправы. Я думаю, что по силе впечатления теперь для меня могло бы быть равно тогдашнему чувству разве внезапное на моих глазах убийство человека. Мы за окном тоже завизжали, затопали ногами и стали ругать Уляницкого, требуя, чтобы он перестал бить Мамерика. Но Уляницкий только больше входил
в азарт; лицо у него стало скверное, глаза были выпучены, усы свирепо
торчали, и розга то и дело свистела
в воздухе.
Встречу им подвигались отдельные дома, чумазые, окутанные тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу с седоками всё глубже
в свои спутанные сети. На красных и зелёных крышах
торчали бородавками трубы, из них подымался голубой и серый дым. Иные трубы высовывались прямо из земли; уродливо высокие, грязные, они дымили густо и черно. Земля, плотно утоптанная, казалась пропитанной жирным дымом, отовсюду, тиская
воздух, лезли тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
На месте нашей избы тлела золотая груда углей,
в середине ее стояла печь, из уцелевшей трубы поднимался
в горячий
воздух голубой дымок.
Торчали докрасна раскаленные прутья койки, точно ноги паука. Обугленные вереи ворот стояли у костра черными сторожами, одна верея
в красной шапке углей и
в огоньках, похожих на перья петуха.
Отворив дверь, Эдвардс вошел к крошечную низкую комнату, расположенную под первой галереей для зрителей; нестерпимо было
в ней от духоты и жары; к конюшенному
воздуху, разогретому газом, присоединялся запах табачного дыма, помады и пива; с одной стороны красовалось зеркальце
в деревянной раме, обсыпанной пудрой; подле, на стене, оклеенной обоями, лопнувшими по всем щелям, висело трико, имевшее вид содранной человеческой кожи; дальше, на деревянном гвозде,
торчала остроконечная войлоковая шапка с павлиньим пером на боку; несколько цветных камзолов, шитых блестками, и часть мужской обыденной одежды громоздились
в углу на столе.
Уже все спали, шелестело тяжелое дыхание, влажный кашель колебал спертый, пахучий
воздух. Синяя, звездная ночь холодно смотрела
в замазанные стекла окна: звезды были обидно мелки и далеки.
В углу пекарни, на стене, горела маленькая жестяная лампа, освещая полки с хлебными чашками, — чашки напоминали лысые, срубленные черепа. На ларе с тестом спал, свернувшись комом, глуховатый Никандр, из-под стола, на котором развешивали и катали хлебы,
торчала голая, желтая нога пекаря, вся
в язвах.
Правда,
воздух был зноен, и все общество, старики, старухи и дети, пошли гулять
в тех же платьях, какие на них были, радуясь прохладе; правда, Наташа шла с открытой шеей и с голыми руками,
в самых тоненьких башмачках; правда, было немного смешно смотреть на румяного, полного, пышущего здоровьем Шатова, который, ведя под руку девушку,
в своем толстом сюртуке и толстых калошах, потел и пыхтел, походил на какого-то медведя, у которого вдобавок ко всему,
торчали из ушей клочья хлопчатой бумаги…
Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня
в памяти, и впоследствии не раз, когда я с стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские виды, на этот горизонт, охваченный горами, по крутым склонам которых теснятся леса,
торчат скалы и туманы выползают из ущелий, — мне всегда казалось, что этот дикий крик хищника носится
в воздухе над печальною и мрачною страной.
В воздухе было мягко, снег чуть таял. Юрка сидел на облучке груженых саней.
Торчал из сена оранжевый угол сундука, обитого жестью, самовар блестел, звенели противни и чугуны. Юрка глубоко задумался. Вдруг услышал сбоку...