Неточные совпадения
Трудолюбивый
народ и
торговый; „общим счастием“ занимаются…
Но и в провинции праздновали натянуто, неохотно, ограничиваясь молебнами, парадами и подчиняясь террору монархических союзов «Русского
народа» и «Михаила Архангела», — было хорошо известно, что командующая роль в этих союзах принадлежит полиции, духовенству и кое-где — городским головам, в большинстве — крупным представителям
торговой, а не промышленной буржуазии.
Во всяком случае, с появлением англичан деятельность загорелась во всех частях колонии,
торговая, военная, административная. Вскоре основали на Кошачьей реке (Kat-river) поселение из готтентотов; в самой Кафрарии поселились миссионеры. Последние, однако ж, действовали не совсем добросовестно; они возбуждали и кафров, и готтентотов к восстанию, имея в виду образовать из них один
народ и обеспечить над ним свое господство.
«Эрмитаж» перешел во владение
торгового товарищества. Оливье и Мариуса заменили новые директора: мебелыцик Поликарпов, рыбник Мочалов, буфетчик Дмитриев, купец Юдин.
Народ со смекалкой, как раз по новой публике.
— Трактирщика винить нельзя: его дело
торговое, значит, сама публика стала такая, что ей ни машина, ни селянка, ни расстегай не нужны. Ей подай румын, да разные супы из черепахи, да филе бурдалезы… Товарец по покупателю… У Егорова, бывало, курить не позволялось, а теперь копти потолок сколько хошь! Потому всё, что прежде в Москве
народ был, а теперь — публика.
Введенное повсюду вексельное право, то есть строгое и скорое по
торговым обязательствам взыскание, почитал я доселе охраняющим доверие законоположением; почитал счастливым новых времен изобретением для усугубления быстрого в торговле обращения, чего древним
народам на ум не приходило.
«Государство, — говорят нам, — необходимо нужно, во-первых, потому, что без государства я и все мы не были бы ограждены от насилия и нападения злых людей; во-вторых, без государства мы бы были дикими и не имели бы ни религиозных, ни образовательных, ни воспитательных, ни
торговых, ни путесообщительных, ни других общественных учреждений; и, в-третьих, потому, что без государства мы бы были подвержены порабощению нас соседними
народами».
В-7-х, конгресс предложил комитету советовать своим членам при всех удобных случаях отстаивать проекты объединения весов, мер, монет, почтовых, телеграфных тарифов и т. д., могущие способствовать действительному
торговому, промышленному и научному единению
народов.
Тогда начались
торговые казни;
народ разошелся: осталась малая кучка любопытных около столба, к которому, один после другого, привязывались преступники, присужденные к кнуту.
Созидание Москвы и патриархальная неурядица московского уклада отзывались на худом
народе крайне тяжело; под гнетом этой неурядицы создался неистощимый запас голутвенных, обнищалых и до конца оскуделых худых людишек, которые с замечательной энергией тянули к излюбленным русским человеком украйнам, а в том числе и на восток, на Камень, как называли тогда Урал, где сибирская украйна представлялась еще со времен новгородских ушкуйников [Ушкуйники (от «ушкуй» — плоскодонная ладья с парусами и веслами) — дружины новгородцев в XI–XV вв., отправлявшиеся по речным и североморским путям с
торговыми и военными целями.
— Я советую вам спросить об этом у сарагосских жителей, — отвечал француз, бросив гордый взгляд на Рославлева. — Впрочем, — продолжал он, — я не знаю, почему называют войною простую экзекуцию, посланную в Испанию для усмирения бунтовщиков, которых, к стыду всех просвещенных
народов, английское правительство поддерживает единственно из своих
торговых видов?
Но, к несчастию, новгородцы не были совершенно изолированы от Запада: их
торговые дела заставляли иметь сношения с западными
народами.
При этих сношениях они наслышались о силе и храбрости норманнов и, как
народ торговый, призвали их, чтобы те служили для Новгорода чем-то вроде наемного войска (том I, стр. 97).
Народ московский!
Вам всем: гостям и всем
торговым людям,
Всем воинским, посадским, и слободским,
Митрополичьим всем, и монастырским,
И вольным, и кабальным всяким людям,
Я, князь Василь Иваныч Шуйский, бью
Напред челом!
— Дедушка мой, министр, изволил приказанье отдать, чтоб быть ему по
торговой части: «Галстуки, платки, помада самолучшие; пожалуйте сюда, господин, сделайте милость, пожалуйте сюда!» — говорил охотник, встав и представляя, как купцы зазывают в лавку, — плутовать,
народ, значит, обманывать, — не хочу!
— Да ты, парень, хвостом-то не верти, истинную правду мне сказывай, — подхватил Пантелей… —
Торговое дело!.. Мало ль каких
торговых дел на свете бывает — за ину торговлю чествуют, за другую плетьми шлепают. Есть товары заповедные, есть товары запретные, бывают товары опальные. Боюсь, не подбил бы непутный шатун нашего хозяина на запретное дело… Опять же Дюков тут, а про этого молчанку по
народу недобрая слава идет. Без малого год в остроге сидел.
Раскольников говорит: «Трудолюбивый
народ социалисты и
торговый; «общим счастьем» занимаются.
Пока славное Бельгийское королевство так героически защищало честь и имущество своего маленького
народа, пока Франция всячески противодействовала дерзкому вторжению тевтонских варваров в свою доблестную страну, a могущественный флот Англии, высадив на союзных франко-бельгийских территориях свой десанты, разыскивал и забирал или уничтожал немецкие крейсера, миноноски, пароходы и
торговые суда; в то время храбрецы-сербы и черногорцы y себя на юге мужественно отстаивали свои земли от разбойничьего нападения австрийцев, уже проникших туда, — Россия, великая славная Россия, с присущей ей героизмом, двинула в Восточную Пруссию и Галицию свои могучие, непобедимые полки.
Единственное, что напоминало и тогда сегодняшнюю Москву — это неумолкаемый говор
народа, особенно на
торговых площадях в праздничные дни.
Единственно, что напоминало и тогда сегодняшнюю Москву, — это неумолкаемый говор
народа, особенно на
торговых площадях в праздничные дни.
Торговые бани собирали к себе, по русскому необходимому обычаю, постоянно много
народа, но они были на окраинах тогдашнего города, в слободах.
Призывая художников для украшения столицы и для успехов воинского искусства, он хотел единственно великолепия и другим иностранцам не заграждал пути в Россию, но только таким, которые могли служить ему орудием в делах
торговых или посольских — любил изъявлять им только милость, как пристойно великому монарху, к чести, не к унижению собственного
народа.