Неточные совпадения
Я вовсе не
читателю задаю этот вопрос, я только представляю себе эту
тогдашнюю минуту, и совершенно не в силах даже и теперь объяснить, каким образом случилось, что я вдруг бросился за занавеску и очутился в спальне Татьяны Павловны.
Он убежал к себе по лестнице. Конечно, все это могло навести на размышления. Я нарочно не опускаю ни малейшей черты из всей этой
тогдашней мелкой бессмыслицы, потому что каждая черточка вошла потом в окончательный букет, где и нашла свое место, в чем и уверится
читатель. А что тогда они действительно сбивали меня с толку, то это — правда. Если я был так взволнован и раздражен, то именно заслышав опять в их словах этот столь надоевший мне тон интриг и загадок и напомнивший мне старое. Но продолжаю.
— Ну, довольно же, довольно! — восклицал я, — я не протестую, берите! Князь… где же князь и Дарзан? Ушли? Господа, вы не видали, куда ушли князь и Дарзан? — и, подхватив наконец все мои деньги, а несколько полуимпериалов так и не успев засунуть в карман и держа в горсти, я пустился догонять князя и Дарзана.
Читатель, кажется, видит, что я не щажу себя и припоминаю в эту минуту всего себя
тогдашнего, до последней гадости, чтоб было понятно, что потом могло выйти.
«Намек» дал тон всей
тогдашней литературе, которая в ответ цензуре заговорила эзоповым языком и приучала
читателя разыскивать и разгадывать «намеки» даже там, где их не было. И разгадывали и находили, хотя это часто походило на сплошной анекдот.
Если бы
читатель мог перенестись лет за триста назад и посмотреть с высокой колокольни на
тогдашнюю Москву, он нашел бы в ней мало сходства с теперешнею.
Мы должны заметить нашим
читателям, что гордый боярин Кручина славился своей роскошью и что его давно уже упрекали в подражании иноземцам и в явном презрении к простым обычаям предков; а посему описание его дома не может дать верного понятия об образе жизни
тогдашних русских бояр.
Сила и откровенность его должны поразить удивлением даже и современного
читателя, для которого
тогдашнее положение дел есть уже предание чуть не мифологическое.
Молодой гусар Изборский, лицо, написанное для Сосницкого, который славился в подобных ролях, мастерски подражая
тогдашней военной молодежи — нарисовано очень недурно: но зато интрига и развязка пиесы до такой степени неправдоподобна, условность доведена до такой наивности, что теперь она составляет своего рода комическое явление и заставляет смеяться
читателя.
Сколько новых знакомств и сношений принесло мне редакторство в нашей
тогдашней интеллигенции! Было бы слишком утомительно и для моих
читателей говорить здесь обо всех подробно; но для картины работы, жизни и нравов
тогдашней пишущей братии будет небезынтересно остановиться на целой серии моих бывших сотрудников.
Но все это, как известно, не помешало после Амедея Сивы реставрации Бурбонов в виде сына Изабеллы, воспитанного в Австрии. И тогда уже нам, заезжим иностранцам, обязанным давать
читателям наших газет итоги
тогдашнего политико-культурного status quo Испании, было видно, что ни к республике, ни к федерации нация эта еще не была готова. Слишком было еще много разной исторической ветоши в темноте массы, в клерикализме, в бедности, в общем"спустя рукава", напоминавшем мне мое любезное отечество.
Мы только мельком познакомим
читателя с этим молодым офицером, рельефным представителем типа
тогдашних петербургских „блазней“. Его мелкая личность, впрочем, и не стоит, да и не выдержала бы глубоко психического анализа, — это был, в полном смысле, „внешний человек“; красивая, но шаблонная наружность прикрывала его мелкие пороки и страсти, и всю гаденькую натуру не разборчивого на средства кутилы и игрока.
Особенно два письма, знакомя нас с
тогдашним образом войны русских и жалким состоянием Лифляндии, так любопытны, что мы решаемся задержать на выписке из них внимание наших
читателей.
Вот они в Белоруссии, в городе, который назовем городом при Двине. Совершенно новый край, новые люди! Так как я не пишу истории их в
тогдашнее время, то ограничусь рассказом только об известных мне личностях, действовавших в моем романе, и о той местности, где разыгрывались их действия. И потому попрошу
читателя не взыскивать с меня скрупулезно за некоторые незначительные анахронизмы и исторические недомолвки и помнить, что я все-таки пишу роман, хотя и полуисторический.