Неточные совпадения
Мало
того, начались
убийства, и на самом городском выгоне поднято было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения, как ни бились, не могли отыскать отделенной от туловища головы.
Он не мог согласиться с
тем, что десятки людей, в числе которых и брат его, имели право на основании
того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они с газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и
убийстве.
— Но ведь не жертвовать только, а убивать Турок, — робко сказал Левин. — Народ жертвует и готов жертвовать для своей души, а не для
убийства, — прибавил он, невольно связывая разговор с
теми мыслями, которые так его занимали.
Но, несмотря на весь ужас убийцы пред телом убитого, надо резать на куски, прятать это тело, надо пользоваться
тем, что убийца приобрел
убийством.
— Какой смысл имеет
убийство человека для
того, чтоб определить свое отношение к преступной жене и сыну?
Сам он, совершенно неумышленно, отчасти, причиной
убийства был, но только отчасти, и как узнал про
то, что он убийцам дал повод, затосковал, задурманился, стало ему представляться, повихнулся совсем, да и уверил сам себя, что он-то и есть убийца!
Он рассказал до последней черты весь процесс
убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о
том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об
убийстве Лизаветы; рассказал о
том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Пойми меня: может быть,
тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы
убийства.
Ну, слушай историю: ровно на третий день после
убийства, поутру, когда они там нянчились еще с Кохом да Пестряковым, — хотя
те каждый свой шаг доказали: очевидность кричит! — объявляется вдруг самый неожиданный факт.
— Порфирий Петрович! — проговорил он громко и отчетливо, хотя едва стоял на дрожавших ногах, — я, наконец, вижу ясно, что вы положительно подозреваете меня в
убийстве этой старухи и ее сестры Лизаветы. С своей стороны, объявляю вам, что все это мне давно уже надоело. Если находите, что имеете право меня законно преследовать,
то преследуйте; арестовать,
то арестуйте. Но смеяться себе в глаза и мучить себя я не позволю.
Слышамши все это, мы тогда никому ничего не открыли, — это Душкин говорит, — а про
убийство все, что могли, разузнали и воротились домой всё в
том же нашем сумлении.
— Вам следует подать объявление в полицию, — с самым деловым видом отвечал Порфирий, — о том-с, что, известившись о таком-то происшествии,
то есть об этом
убийстве, — вы просите, в свою очередь, уведомить следователя, которому поручено дело, что такие-то вещи принадлежат вам и что вы желаете их выкупить… или там… да вам, впрочем, напишут.
Наконец, некоторые (особенно из психологов) допустили даже возможность
того, что и действительно он не заглядывал в кошелек, а потому и не знал, что в нем было, и, не зная, так и снес под камень, но тут же из этого и заключали, что самое преступление не могло иначе и случиться, как при некотором временном умопомешательстве, так сказать, при болезненной мономании
убийства и грабежа, без дальнейших целей и расчетов на выгоду.
— Раскольников прищурил глаза и выждал, — разыскивал — и для
того и зашел сюда, — об
убийстве старухи чиновницы, — произнес он, наконец, почти шепотом, чрезвычайно приблизив свое лицо к лицу Заметова.
Решился же он на
убийство вследствие своего легкомысленного и малодушного характера, раздраженного сверх
того лишениями и неудачами.
Обстоятельство нечаянного
убийства Лизаветы даже послужило примером, подкрепляющим последнее предположение: человек совершает два
убийства и в
то же время забывает, что дверь стоит отпертая!
Он был с нею в Государственной думе в
тот день, когда там слушали запрос об
убийствах рабочих на Ленских промыслах.
Затем он снова задумался о петербургском выстреле; что это: единоличное выступление озлобленного человека, или народники, действительно, решили перейти «от слов к делу»? Он зевнул с мыслью, что террор, недопустимый морально, не может иметь и практического значения, как это обнаружилось двадцать лет
тому назад. И, конечно,
убийство министра возмутит всех здравомыслящих людей.
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя к двери, поспешно думая, что это
убийство вызовет новые аресты, репрессии, новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет
тому назад. Он пошел в спальню, зажег огонь, постоял у постели жены, — она спала крепко, лицо ее было сердито нахмурено. Присев на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева, Варвара спокойно сказала...
— Из этого дела можно состряпать уголовный процесс с политической подкладкой, и на нем можно хапнуть большие деньги. Я — за
то, чтоб разворовали деньги и — успокоились. Для этого необходимо, чтоб Безбедов сознался в
убийстве. Как вы думаете — был у него мотив?
— Однако — и
убийство можно понять. «Запрос в карман не кладется», — как говорят. Ежели стреляют в министра, я понимаю, что это запрос, заявление, так сказать: уступите, а
то — вот! И для доказательства силы — хлоп!
— Да. Я — юрист и отдаю себе отчет в
том, что говорю. Именно так:
убийство психически невменяемых…
Он поехал с патроном в суд, там и адвокаты и чиновники говорили об
убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь
то, что почти все сходились на одном: это — личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
«Да, эта бабища внесла в мою жизнь какую-то темную путаницу. Более
того — едва не погубила меня. Вот если б можно было ввести Бердникова… Да, написать повесть об этом
убийстве — интересное дело. Писать надобно очень тонко, обдуманно, вот в такой тишине, в такой уютной, теплой комнате, среди вещей, приятных для глаз».
Он сильно изменился в сравнении с
тем, каким Самгин встретил его здесь в Петрограде: лицо у него как бы обтаяло, высохло, покрылось серой паутиной мелких морщин. Можно было думать, что у него повреждена шея, — голову он держал наклоня и повернув к левому плечу, точно прислушивался к чему-то, как встревоженная птица. Но острый блеск глаз и задорный, резкий голос напомнил Самгину Тагильского товарищем прокурора, которому поручено какое-то особенное расследование темного дела по
убийству Марины Зотовой.
— Безбедов очень… верит вам. Я думаю, что вы могли бы убедить его сознаться в
убийстве. Участие защитника в предварительном судебном следствии — не допускается, до вручения обвиняемому обвинительного акта, но… Вы подумайте на эту
тему.
Он оправдал это
тем, что несколько раз был свидетелем многих
убийств, и вспоминал утешительную пословицу: «В драке волос не жалеют».
«Не может быть, чтоб она считала меня причастным к террору. Это — или проявление заботы обо мне, или — опасение скомпрометировать себя, — опасение, вызванное
тем, что я сказал о Судакове. Но как спокойно приняла она
убийство!» — с удивлением подумал он, чувствуя, что спокойствие Марины передалось и ему.
— Эх, Варвара Кирилловна, что уж скрывать! Я ведь понимаю: пришло время перемещения сил, и на должность дураков метят умные. И — пора! И даже справедливо. А уж если желаем справедливости,
то, конечно, жалеть нечего. Я ведь только против
убийств, воровства и вообще беспорядков.
Еще дорогой в ресторан он вспомнил, что Любаша недели три
тому назад уехала в Петербург, и теперь, лежа в постели, думал, что она, по доброте души, может быть причастна к
убийству.
«А может быть, Безбедова тоже убили, чтоб он молчал о
том, что знает? Может быть, Тагильский затем и приезжал, чтобы устранить Безбедова? Но если мотив
убийства — месть Безбедова, тогда дело теряет таинственность и сенсацию. Если б можно было доказать, что Безбедов действовал, подчиняясь чужой воле…»
Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют и в нравах людей в
том краю. Ни грабежей, ни
убийств, никаких страшных случайностей не бывало там; ни сильные страсти, ни отважные предприятия не волновали их.
— Слушайте, — пробормотал я совершенно неудержимо, но дружески и ужасно любя его, — слушайте: когда Джемс Ротшильд, покойник, парижский, вот что тысячу семьсот миллионов франков оставил (он кивнул головой), еще в молодости, когда случайно узнал, за несколько часов раньше всех, об
убийстве герцога Беррийского,
то тотчас поскорее дал знать кому следует и одной только этой штукой, в один миг, нажил несколько миллионов, — вот как люди делают!
Этим объяснялось для Нехлюдова
то удивительное явление, что самые кроткие по характеру люди, неспособные не только причинить, но видеть страданий живых существ, спокойно готовились к
убийствам людей, и все почти признавали в известных случаях
убийство, как орудие самозащиты и достижения высшей цели общего блага, законным и справедливым.
Потом, когда он предположил, что присяжные уже достаточно прониклись этими истинами, он стал развивать другую истину о
том, что
убийством называется такое действие, от которого происходит смерть человека, что отравление поэтому тоже есть
убийство.
Он вспомнил, что хотел разъяснить присяжным
то, что их ответ: «да — виновна», без отрицания умысла
убийства, утверждает
убийство с умыслом, но, торопясь кончить, не сделал этого.
Нехлюдов слушал, не вступая в разговор, и, как бывший офицер, понимал, хоть и не признавал, доводы молодого Чарского, но вместе с
тем невольно сопоставлял с офицером, убившим другого,
того арестанта красавца-юношу, которого он видел в тюрьме и который был приговорен к каторге за
убийство в драке.
Игнатий Никифорович высказал неодобрение
тому порядку, при котором
убийство на дуэли исключалось из ряда общих уголовных преступлений.
Но когда к этому развращению вообще военной службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и
убийства, присоединяется еще и развращение богатства и близости общения с царской фамилией, как это происходит в среде избранных гвардейских полков, в которых служат только богатые и знатные офицеры,
то это развращение доходит у людей, подпавших ему, до состояния полного сумасшествия эгоизма.
Но разве не
то же явление происходит среди богачей, хвастающихся своим богатством, т. е. грабительством, военно-начальников, хвастающихся своими победами, т. е.
убийством, властителей, хвастающихся своим могуществом, т. е. насильничеством?
Когда же и эта истина, по его мнению, была тоже воспринята присяжными, он разъяснил им
то, что если воровство и
убийство совершены вместе,
то тогда состав преступления составляют воровство и
убийство.
Если под революцией понимать совершаемые в известный исторический день насилия,
убийства, кровопролития, если понимать под ней отмену всех свобод, концентрационные лагеря и пр.,
то желать революции нельзя и нельзя ждать от нее явления нового человека, можно только при известных условиях видеть в ней роковую необходимость и желать ее смягчения.
Те, которые едят мясо, участвуют в
убийстве животных и обязаны сознавать ответственность за это
убийство.
Нравственно предосудительно желать быть вполне чистым и свободным от вины насилия и
убийства и в
то же время желать для себя, для своих близких, для своей родины
того, что покупается насилием и
убийством.
Стреляющий и колющий солдат менее ответствен за
убийство, чем
тот, в ком есть руководящая воля к победе над врагом, непосредственно не наносящая физического удара.
Неизбежность нынешней войны уже заложена во внутренней болезни человечества, в его буржуазности, в
том мещанском самодовольстве и ограниченности, которые не могут не привести к взаимному
убийству.
Кроме
того, воротившийся после
убийства в лавку приказчик сообщил полиции не только об украденной сумме, но и из каких именно денег она состояла,
то есть сколько было кредиток радужных, сколько синих, сколько красных, сколько золотых монет и каких именно, и вот на арестованном убийце именно такие же деньги и монеты и найдены.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с
тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в
убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Но, не имея ни тени мотивов к
убийству из таких, какие имел подсудимый,
то есть ненависти, ревности и проч., и проч., Смердяков, без сомнения, мог убить только лишь из-за денег, чтобы присвоить себе именно эти три тысячи, которые сам же видел, как барин его укладывал в пакет.
А ведь если существует хотя бы даже только возможность такого предположения,
то как же можно столь настойчиво и столь твердо обвинять подсудимого, что
убийство совершено им для грабежа и что действительно существовал грабеж?