Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред
зеркалом жеманиться: и с
той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Ему хотелось, чтобы Левин был весел. Но Левин не
то что был не весел, он был стеснен. С
тем, что было у него в душе, ему жутко и неловко было в трактире, между кабинетами, где обедали с дамами, среди этой беготни и суетни; эта обстановка бронз,
зеркал, газа, Татар — всё это было ему оскорбительно. Он боялся запачкать
то, что переполняло его душу.
Как бы
то ни было, когда он простился с ним на седьмой день, пред отъездом его в Москву, и получил благодарность, он был счастлив, что избавился от этого неловкого положения и неприятного
зеркала. Он простился с ним на станции, возвращаясь с медвежьей охоты, где всю ночь у них было представление русского молодечества.
И
то, что он видел в этом
зеркале, не льстило его самолюбию.
То, что Кити так ясно представлялось в
зеркале лица Анны, она увидела на нем.
Потом надел перед
зеркалом манишку, выщипнул вылезшие из носу два волоска и непосредственно за
тем очутился во фраке брусничного цвета с искрой.
Оба приятеля, рассуждавшие о приятностях дружеской жизни, остались недвижимы, вперя друг в друга глаза, как
те портреты, которые вешались в старину один против другого по обеим сторонам
зеркала.
Уже начинал было он полнеть и приходить в
те круглые и приличные формы, в каких читатель застал его при заключении с ним знакомства, и уже не раз, поглядывая в
зеркало, подумывал он о многом приятном: о бабенке, о детской, и улыбка следовала за такими мыслями; но теперь, когда он взглянул на себя как-то ненароком в
зеркало, не мог не вскрикнуть: «Мать ты моя пресвятая! какой же я стал гадкий!» И после долго не хотел смотреться.
Пробовалось сообщить ему множество разных выражений:
то важное и степенное,
то почтительное, но с некоторою улыбкою,
то просто почтительное без улыбки; отпущено было в
зеркало несколько поклонов в сопровождении неясных звуков, отчасти похожих на французские, хотя по-французски Чичиков не знал вовсе.
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И
то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред
зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
Она до обеда не показывалась и все ходила взад и вперед по своей комнате, заложив руки назад, изредка останавливаясь
то перед окном,
то перед
зеркалом, и медленно проводила платком по шее, на которой ей все чудилось горячее пятно.
Самгин принял все это как попытку Варвары выскользнуть из-под его влияния, рассердился и с неделю не ходил к ней, уверенно ожидая, что она сама придет. Но она не шла, и это беспокоило его, Варвара, как
зеркало, была уже необходима, а кроме
того он вспомнил, что существует Алексей Гогин, франт, похожий на приказчика и, наверное, этим приятный барышням. Тогда, подумав, что Варвара, может быть, нездорова, он пошел к ней и в прихожей встретил Любашу в шубке, в шапочке и, по обыкновению ее, с книгами под мышкой.
Были часы, когда Климу казалось, что он нашел свое место, свою тропу. Он жил среди людей, как между
зеркал, каждый человек отражал в себе его, Самгина, и в
то же время хорошо показывал ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на себя как на человека умного, проницательного и своеобразного. Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще не встречал.
Дуняша ушла за аспирином, а он подошел к
зеркалу и долго рассматривал в нем почти незнакомое, сухое, длинное лицо с желтоватой кожей, с мутными глазами, — в них застыло нехорошее, неопределенное выражение не
то растерянности, не
то испуга.
«Ты был
зеркалом, в котором я видела мои слова и мысли.
Тем, что ты иногда не мешал мне спрашивать, ты очень помог мне понять, что спрашивать бесполезно».
— Вот что! — воскликнула женщина удивленно или испуганно, прошла в угол к овальному
зеркалу и оттуда, поправляя прическу, сказала как будто весело: — Боялся не
того, что зарубит солдат, а что за еврея принял. Это — он! Ах… аристократишка!
Через полчаса он сидел во
тьме своей комнаты, глядя в
зеркало, в полосу света, свет падал на стекло, проходя в щель неприкрытой двери, и показывал половину человека в ночном белье, он тоже сидел на диване, согнувшись, держал за шнурок ботинок и раскачивал его, точно решал — куда швырнуть?
Он видел, что с
той поры, как появились прямолинейные юноши, подобные Властову, Усову, яснее обнаружили себя и люди, для которых революционность «большевиков» была органически враждебна. Себя Самгин не считал таким же, как эти люди, но все-таки смутно подозревал нечто общее между ними и собою. И, размышляя перед Никоновой, как перед
зеркалом или над чистым листом бумаги, он говорил...
Он посмотрел в
зеркало: бледен, желт, глаза тусклые. Он вспомнил
тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в глазах, с уверенностью на победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным голосом. И он дождется, когда один из них явится: она вспыхнет вдруг, взглянет на него, Обломова, и… захохочет!
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью;
зеркала, вместо
того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Подле ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что смотреть. Взглянув мельком в
зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила
тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними в постель.
Он закроет глаза и хочет поймать, о чем он думает, но не поймает; мысли являются и утекают, как волжские струи: только в нем точно поет ему какой-то голос, и в голове, как в каком-то
зеркале, стоит
та же картина, что перед глазами.
— И остаюсь все
тем же? — досказал Марк, — вас это удивляет? Вы ведь тоже видите себя хорошо в
зеркале: согласились даже благосклонно принять прозвище неудачника, — а все-таки ничего не делаете?
И если ужасался, глядясь сам в подставляемое себе беспощадное
зеркало зла и темноты,
то и неимоверно был счастлив, замечая, что эта внутренняя работа над собой, которой он требовал от Веры, от живой женщины, как человек, и от статуи, как художник, началась у него самого не с Веры, а давно, прежде когда-то, в минуты такого же раздвоения натуры на реальное и фантастическое.
Он был не
то что развязен, а как-то натурально нахален,
то есть все-таки менее обидно, чем нахал, выработавший себя перед
зеркалом.
Татьяна Павловна хлопотала около меня весь
тот день и покупала мне много вещей; я же все ходил по всем пустым комнатам и смотрел на себя во все
зеркала.
На другой день утром мы ушли, не видав ни одного европейца, которых всего трое в Анжере. Мы плыли дальше по проливу между влажными, цветущими берегами Явы и Суматры. Местами, на гладком
зеркале пролива, лежали, как корзинки с зеленью, маленькие островки, означенные только на морских картах под именем Двух братьев, Трех сестер. Кое-где были отдельно брошенные каменья, без имени, и
те обросли густою зеленью.
И он еще больше, чем на службе, чувствовал, что это было «не
то», а между
тем, с одной стороны, не мог отказаться от этого назначения, чтобы не огорчить
тех, которые были уверены, что они делают ему этим большое удовольствие, а с другой стороны, назначение это льстило низшим свойствам его природы, и ему доставляло удовольствие видеть себя в
зеркале в шитом золотом мундире и пользоваться
тем уважением, которое вызывало это назначение в некоторых людях.
На большом столе у
зеркала лежал его открытый чемодан, из которого виднелись его туалетный несессер и книги, взятые им с собою: русская — опыт исследования законов преступности, о
том же одна немецкая и одна английская книга.
Ну, какую в номере смелость окажешь, окромя
того, что
зеркало расщепать или другую мебель какую…
Он проговорил это с самым неприязненным чувством.
Тем временем встал с места и озабоченно посмотрел в
зеркало (может быть, в сороковой раз с утра) на свой нос. Начал тоже прилаживать покрасивее на лбу свой красный платок.
Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном
тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, темным
зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг подле дружки два огонька.
— Ты видишь себя в
зеркале такою, какая ты сама по себе, без меня. Во мне ты видишь себя такой, какою видит тебя
тот, кто любит тебя. Для него я сливаюсь с тобою. Для него нет никого прекраснее тебя: для него все идеалы меркнут перед тобою. Так ли?
Когда туалет кончен, происходит получасовое оглядыванье себя перед
зеркалом, принятие различных поз, приседание и проч. Если вечер, на который едут, принадлежит к числу «паре»,
то из парикмахерской является подмастерье и убирает сестрицыну голову.
Своенравная, как она в
те упоительные часы, когда верное
зеркало так завидно заключает в себе ее полное гордости и ослепительного блеска чело, лилейные плечи и мраморную шею, осененную темною, упавшею с русой головы волною, когда с презрением кидает одни украшения, чтобы заменить их другими, и капризам ее конца нет, — она почти каждый год переменяла свои окрестности, выбирая себе новый путь и окружая себя новыми, разнообразными ландшафтами.
Вынимает бумажник, платит и вдруг ни с
того ни с сего схватит бутылку шампанского и — хлесть ее в
зеркало. Шум. Грохот. Подбегает прислуга, буфетчик. А он хладнокровно вынимает бумажник и самым деловым тоном спрашивает...
Швейцар знал, кого пустить,
тем более что подходившего к двери еще раньше было видно в
зеркале.
Никогда до
тех пор я не смотрелся в
зеркало.
Утром, перед
тем как встать в угол к образам, он долго умывался, потом, аккуратно одетый, тщательно причесывал рыжие волосы, оправлял бородку и, осмотрев себя в
зеркало, одернув рубаху, заправив черную косынку за жилет, осторожно, точно крадучись, шел к образам. Становился он всегда на один и
тот же сучок половицы, подобный лошадиному глазу, с минуту стоял молча, опустив голову, вытянув руки вдоль тела, как солдат. Потом, прямой и тонкий, внушительно говорил...
Белый, придя к смотрителю маяка, поглядел на себя в
зеркало,
то заметил на голове седину, которой раньше не было; солдат уснул, и его никак не могли разбудить в продолжение 40 часов.]
Поглядитесь в сие
зеркало; кто из вас себя в нем узнает,
то брани меня без всякого милосердия.
Был тихий вечер. За горами, в
той стороне, где только что спускалось солнце, небо окрасилось в пурпур. Оттуда выходили лучи, окрашенные во все цвета спектра, начиная от багряного и кончая лиловым. Радужное небесное сияние отражалось в озерке, как в
зеркале. Какие-то насекомые крутились в воздухе, порой прикасались к воде, отчего она вздрагивала на мгновение, и тотчас опять подымались кверху.
В этой гостиной, обитой темно-голубого цвета бумагой и убранной чистенько и с некоторыми претензиями,
то есть с круглым столом и диваном, с бронзовыми часами под колпаком, с узеньким в простенке
зеркалом и с стариннейшею небольшою люстрой со стеклышками, спускавшеюся на бронзовой цепочке с потолка, посреди комнаты стоял сам господин Лебедев, спиной к входившему князю, в жилете, но без верхнего платья, по-летнему, и, бия себя в грудь, горько ораторствовал на какую-то
тему.
Алексей Сергеевич постоял в зале, на
том самом месте, на котором давал отчет своей супруге, потом подошел к
зеркалу, приподнял с подзеркального столика свечу и, внимательно осмотрев свое лицо, тщательно вытер белым платком глаза и переносицу.
Во всех домах отворенные окна ярко освещены, а перед подъездами горят висячие фонари. Обеим девушкам отчетливо видна внутренность залы в заведении Софьи Васильевны, что напротив: желтый блестящий паркет, темно-вишневые драпри на дверях, перехваченные шнурами, конец черного рояля, трюмо в золоченой раме и
то мелькающие в окнах,
то скрывающиеся женские фигуры в пышных платьях и их отражения в
зеркалах. Резное крыльцо Треппеля, направо, ярко озарено голубоватым электрическим светом из большого матового шара.
Один большой писатель — человек с хрустально чистой душой и замечательным изобразительным талантом — подошел однажды к этой
теме, и вот все, что может схватить глаз внешнего, отразилось в его душе, как в чудесном
зеркале.
Наконец, «
Зеркало добродетели» перестало поглощать мое внимание и удовлетворять моему ребячьему любопытству, мне захотелось почитать других книжек, а взять их решительно было негде;
тех книг, которые читывали иногда мой отец и мать, мне читать не позволяли.
После моего выздоровления я начинаю помнить себя уже дитятей, не крепким и резвым, каким я сделался впоследствии, но тихим, кротким, необыкновенно жалостливым, большим трусом и в
то же время беспрестанно, хотя медленно, уже читающим детскую книжку с картинками под названием «
Зеркало добродетели».
Я иногда лежал в забытьи, в каком-то среднем состоянии между сном и обмороком; пульс почти переставал биться, дыханье было так слабо, что прикладывали
зеркало к губам моим, чтоб узнать, жив ли я; но я помню многое, что делали со мной в
то время и что говорили около меня, предполагая, что я уже ничего не вижу, не слышу и не понимаю, — что я умираю.
Я собрался прежде всех: уложил свои книжки,
то есть «Детское чтение» и «
Зеркало добродетели», в которое, однако, я уже давно не заглядывал; не забыл также и чурочки, чтоб играть ими с сестрицей; две книжки «Детского чтения», которые я перечитывал уже в третий раз, оставил на дорогу и с радостным лицом прибежал сказать матери, что я готов ехать и что мне жаль только оставить Сурку.