Неточные совпадения
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и жизнь!.. Ведь бури, бешеные страсти не норма природы и жизни, а только переходный момент, беспорядок и
зло, процесс
творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия в лаборатории природы…
В центре моей мысли всегда стояли проблемы свободы, личности,
творчества, проблемы
зла и теодицеи, то есть, в сущности, одна проблема — проблема человека, его назначения, оправдания его
творчества.
Во многих книгах я развивал свою философию свободы, связанную и с проблемой
зла, и с проблемой
творчества.
Тема о смысле жизни, о спасении человека, народа и всего человечества от
зла и страдания преобладала над темой о
творчестве культуры.
Утверждение свободы внутренней, свободы духа, свободы во Христе не может не вести к творческому перерождению всего общества и всей природы, к
творчеству истории как пути к спасению и избавлению от
зла и страданий.
И потому важно не существование страданий людских, а существование
зла, которое привело к страданию, греха как первоисточника всякого страдания, и необходимо не уничтожение страдания, которое и нельзя внешне, механически уничтожить, а уничтожение
зла, победа над грехом и
творчество добра.
Искупление греха и спасение от
зла не есть простой возврат к райскому, первобытному состоянию, это —
творчество нового Космоса.
Вот важнейшее место, сюда относящееся: «если душа благодаря ускоренному уходу освобождается от тела, то она ни в каком отношении не терпит ущерба и познала природу
зла с тем, чтобы открылись заключенные в ней силы и обнаружились энергии
творчества, которые оставались бы втуне при спокойном пребывании в бестелесном, ибо никогда не могли бы перейти в действие, и от души осталось бы скрытым, что она имеет» (Enn. IV, Lib. VIII, cap. 5).], а в неблагоприятном душа загрязняется и, для того чтобы освободиться от телесных оков, должна подвергнуться очистительному процессу, которым является многократное перевоплощение в различные тела.
Ему хочется, чтобы тот свет Фаворский, рассеянные лучи которого он уловляет в фокусе своего
творчества, просиял во всем мире и явил свою космоургическую силу в спасении мира от «мира сего» с его безобразием и
злом.
Только этика
творчества впервые преодолевает отрицательную направленность духа, борьбу со
злом и грехом прежде всего, и утверждает положительную направленность духа,
творчество ценного содержания жизни.
Отсюда объяснимы и
зло и
творчество нового, не бывшего.
Не только
зло, но и
творчество объяснимо лишь из изначальной меонической свободы.
Но так как человеческая природа греховна, то
творчество искажается и извращается грехом, и возможно и
злое творчество.
Творчество и есть то, что более всего напоминает призвание человека до грехопадения, что в известном смысле стоит «по ту сторону добра и
зла».
Для этики
творчества борьба со
злом происходит не столько пресечением и уничтожением
зла, сколько творческим осуществлением добра и творческим преображением
злого в доброе.
Система мысли, для которой все детерминировано вечным бытием, все из него вытекает, есть неизбежно статическая система, для нее непонятны свобода, изменение, новизна,
творчество, как непонятно и
зло.
Это есть тайна
творчества и вместе с тем тайна
зла.
Допущение свободы, из которой
зло, хотя и не путем причинности, из которой и
творчество всякой новизны в мире, хотя тоже не путем причинности, есть не какая-то онтологическая и метафизическая доктрина, а интуитивное описание тайны, раскрывающейся в существовании.
Система понятий, порождающая монизм, в которой все идет сверху вниз, закрывает иррациональную тайну
зла и иррациональную тайну
творчества небывшего.
Свобода,
творчество и
зло предполагают не только бытие, но и небытие.
Но в тайне свободы встречается тайна
зла и тайна
творчества.
Отношение к «миру» в христианстве было послушанием, доведенным до послушания
злу, и не могло еще быть космическим
творчеством.
Понимать
творчество как послушание последствиям греха, как исполнение закона или как искупление
зла, т. е. как откровение ветхозаветное или откровение новозаветное, значит отвергать тайну
творчества, значит не знать смысла
творчества.
Но
творчество через искупление преодолевает
зло мира, изживая его органически, а не механически.
Активность человека идет не на
творчество нового бытия, а на восстановление старого бытия, на борьбу со
злом, а не на созидание новой жизни.
Коренная ложь всякой «политики» в том, что она выдает себя за
творчество нового общения, в то время как она есть лишь выражение старой разобщенности, некосмичности мира, приспособление к
злой необходимости.
Закон начинает борьбу со
злом и грехом, искупление завершает эту борьбу, в
творчестве же свободном и дерзновенном призван человек творить мир новый и небывалый, продолжать творенье Божье.
Творчество не есть только борьба со
злом и грехом — оно создает иной мир, продолжает дело творения.
Путь освобождения от «мира» для
творчества новой жизни и есть путь освобождения от греха, преодоление
зла, собирание сил духа для жизни божественной.
Благовестие об искуплении греха и спасении от
зла и не могло раскрыть тайну
творчества и указать пути
творчества.