Неточные совпадения
Мы тронулись
в путь; с трудом пять худых кляч
тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала
в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала
в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
За городом работали сотни три землекопов, срезая
гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд к реке и место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди
в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой шум и жирный запах сырой глины стоял
в потном воздухе. Группа рабочих
тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
И пришли ко дьяку
в ночу беси:
— Тебе, дьяк, не угодно здеся?
Так пойдем-ко ты с нами во ад, —
Хорошо там уголья
горят! —
Не поспел умный дьяк надеть шапки,
Подхватили его беси
в свои лапки,
Тащат, щекотят, воют,
На плечи сели ему двое,
Сунули его
в адское пламя:
— Ладно ли, Евстигнеюшка, с нами? —
Жарится дьяк, озирается,
Руками
в бока подпирается,
Губы у него спесиво надуты,
— А — угарно, говорит, у вас
в аду-то!
Возвращаясь вечером с ярмарки, я останавливался на
горе, у стены кремля, и смотрел, как за Волгой опускается солнце, текут
в небесах огненные реки, багровеет и синеет земная, любимая река. Иногда
в такие минуты вся земля казалась огромной арестантской баржей; она похожа на свинью, и ее лениво
тащит куда-то невидимый пароход.
Была она молчалива;
в ее серых глазах застыло безнадежное, кроткое упрямство лошади, изработавшей все силы свои:
тащит лошадка воз
в гору и знает — не вывезу, — а все-таки везет!
Э! сколько бы ни ждала, никогда не дождется, потому что
в этот час над полями и лесами, над
горами, ярами и долинами Хапун
тащит хозяина патынков по воздуху, взмахивая крыльями и хоронясь от христианского глаза.
Детка!
Не бойся,
что у меня на шее воловьей
потноживотые женщины мокрой
горою сидят, —
это сквозь жизнь я
тащумиллионы огромных чистых любовей
и миллион миллионов маленьких грязных любят,
Не бойся,
что снова,
в измены ненастье,
прильну я к тысячам хорошеньких лиц, —
«любящие Маяковского!» —
да ведь это ж династия
на сердце сумасшедшего восшедших цариц.
— Гляди, вон там, под
горой, Островский идет, — сказал мне ямщик, указывая вдаль. Вглядевшись пристально
в пеструю полоску другого берега, я действительно увидел на воде тихо двигавшуюся лодочку, а по камням, часто теряясь между ними, двигалась, как муравей, черная точка. Это Островский
тащил лодку лямкой.
— Маркелов!.. — на бегу крикнул он городовому, штопавшему рубаху, сидя на чурбане возле развалившейся будки. — Живее к фельдшеру!
Тащил бы все с собой, и банки, и пиявки, все, все до капельки. Под
гору тащил бы. Да забеги
в аптеку, скажи там: ежели Карло Хрестьяныч куликов стреляет, нáспех бы бежали за ним, отпер бы аптеку и лекарство делать готов был.
— Видал… — проговорил мужик нехотя. — От товарного поезда оторвался. На сто двадцать первой версте уклон… на
гору поезд
тащит. Цепи
в заднем вагоне не выдержали, ну он оторвался и назад… Поди теперь, догоняй!..