Неточные совпадения
Там слышен был железный шум пролетки; высунулась из-за
угла, мотаясь, голова лошади,
танцевали ее передние ноги; каркающий крик повторился еще два раза, выбежал человек в сером пальто, в фуражке, нахлобученной
на бородатое лицо, — в одной его руке блестело что-то металлическое, в другой болтался небольшой ковровый саквояж; человек этот невероятно быстро очутился около Самгина, толкнул его и прыгнул с панели в дверь полуподвального помещения с новенькой вывеской над нею...
Бедняга Джузеппе торчал в
углу один, мрачный, как чёрт среди детей; сидел
на стуле согнувшись, опустив голову, и мял в руках свою шляпу, уже содрал с нее ленту и понемногу отрывал поля, а пальцы
на руках у него
танцевали, как у скрипача.
Станислав Францевич не жалел угощенья… Да и жалеть-то нельзя было:
на вечерах этих он лицом показывал свой товар, трех дочерей: Клементину, Марию и Цецилию. Старшей было двадцать два года, младшей — восемнадцать лет. Веселились все,
танцевали… Только в
углу, как «мрачный демон, дух изгнанья», сидел Корпелкин, не отрывая глаз от Клементины, в которую был влюблен и уже считался женихом ее…
Астреин не умел ничего
танцевать, кроме польки, да и ту
танцевал, вытянувшись как можно прямее,
на цыпочках, маленькими шажками, благообразно, плавно равнодушно, сохраняя в полной неподвижности свою длинную, склоненную набок шею и покатые плечи; при этом он старался не выходить
на середину и скромно вертелся в
углу.
Но тут Анна Фридриховна вытаскивает из
угла музыкальный ящик «Монопан» и заставляет Чижевича вертеть ручку. После небольших упрашиваний околоточный
танцует с ней польку — она скачет, как девочка, а
на лбу у нее прыгают крутые кудряшки. Затем вертит ручку околоточный, а
танцует поручик, прикрутив руку хозяйки к своему левому боку и высоко задрав голову.
Танцует и Алечка с опущенными ресницами и своей странной, нежно-развратной улыбкой
на губах.
Он не
танцевал, смотрел высокомерно, потому что был один из сотрудников сатирического журнала «Головешка», задавал тону и попал
на свадьбу случайно, приглашенный как почетный гость Пселдонимовым, с которым был
на ты и с которым, еще прошлого года, вместе бедствовал у одной немки, «в
углах».
Даже мыши и те сгинули. Капельмейстер, чистоплюй, во все
углы носом потыкал, — приказал в мышиные щели толченого стекла насыпать. Тварь божия ему, вишь, помешала. Ну и ушли все скопом в лабаз соседний, не по стеклу ж
танцевать. Лапки свои — не казенные. Совсем домовому обидно стало, как своей последней компании он решился. Ишь хлуп гусиный, —
на малое время до лагерного сбора с командой втиснулся, а распорядки заводит, будто он тут и помирать собрался.