Неточные совпадения
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И
тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы,
враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена…
Мой бедный Ленский, сердцем он
Для оной жизни был рожден.
Ибо хотя покойный старец и привлек к себе многих, и не столько чудесами, сколько любовью, и воздвиг кругом себя как бы целый мир его любящих, тем не менее, и даже тем более, сим же самым породил к себе и завистников, а вслед за тем и ожесточенных
врагов, и явных и
тайных, и не только между монастырскими, но даже и между светскими.
Не за колдовство и не за богопротивные дела сидит в глубоком подвале колдун: им судия Бог; сидит он за
тайное предательство, за сговоры с
врагами православной Русской земли — продать католикам украинский народ и выжечь христианские церкви.
Конечно, все это было глупо, но уж таковы свойства всякой глупости, что от нее никуда не уйдешь. Доктор старался не думать о проклятом письме — и не мог. Оно его мучило, как смертельный грех. Притом иметь дело с открытым
врагом совсем не то, что с
тайным, да, кроме того, здесь выступали против него целою шайкой. Оставалось выдерживать характер и ломать самую дурацкую комедию.
Лживость, лукавство, трусость, малодушие, наушничество, кражи, всякого рода
тайные пороки — вот арсенал, который выставляет приниженное население или, по крайней мере, громадная часть его, против начальников и надзирателей, которых оно не уважает, боится и считает своими
врагами.
— Да, ты, ты! Ты ему
враг,
тайный и явный! Ты не можешь говорить о нем без мщения. Я тысячу раз замечала, что тебе первое удовольствие унижать и чернить его! Именно чернить, я правду говорю!
Сообразив и зная, что у Николая Всеволодовича чрезвычайно много
врагов, я тотчас же послала за одним здесь человеком, за одним
тайным и самым мстительным и презренным из всех
врагов его, и из разговоров с ним мигом убедилась в презренном происхождении анонима.
Возьми заветное кольцо,
Коснися им чела Людмилы,
И
тайных чар исчезнут силы,
Врагов смутит твое лицо,
Настанет мир, погибнет злоба.
Ведь Гордея Евстратыча смущает теперь
враг рода человеческого своими
тайными внушениями.
Великая мысль осуществлялась понемногу, переходила в кровь и плоть: выступил росток из брошенного семени, и уже не растоптать его
врагам — ни явным, ни
тайным.
Если земцы будут кричать: страх
врагам! чистосердечно и без преднамерения — это будет хорошо; но ежели они будут кричать с подковыркою, то есть увидят в этом кличе лишь средство удовлетворить некоторым
тайным преднамерениям, и ежели, вслед за тем, Пафнутьев или Никанор Дракин, с свойственною им ловкостью, сперва обиняком, а потом громче и громче, пустят слух о необходимости перемещения центра тяжести правящей Руси, — тогда ожидайте больших хлопот в будущем.
Каждый должен весь свой ум, всю душу вложить в борьбу с
тайным, хитрым
врагом.
— Не желал бы я
врагу человечества такого внутреннего состояния, каково должно быть твое, — сказал ему Зайончек, незаметно выпытав у него грызущую его
тайну.
Но мы не остались. Нас влекла неведомая
тайная сила: нет силы большей в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся масса шла, повинуясь не дисциплине, не сознанию правоты дела, не чувству ненависти к неизвестному
врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессознательному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и страданий.
— Прав ты, когда говоришь, что в
тайнах живёт человек и не знает, друг или
враг ему бог, дух его, но — неправ, утверждая, что, невольники, окованные тяжкими цепями повседневного труда, можем мы освободиться из плена жадности, не разрушив вещественной тюрьмы…
И дики тех ущелий племена,
Им бог — свобода, их закон — война,
Они растут среди разбоев
тайных,
Жестоких дел и дел необычайных;
Там в колыбели песни матерей
Пугают русским именем детей;
Там поразить
врага не преступленье;
Верна там дружба, но вернее мщенье;
Там за добро — добро, и кровь — за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.
Место
тайной казни, где
враги его решили покончить с ним?
И снимок их, как памятник святой,
На двух листах, раскрашенный отлично,
Носил всегда он в книжке записной,
Обернутой атласом, как прилично,
С стальным замком и розовой каймой.
Любил он заговоры злобы
тайнойРасстроить словом, будто бы случайно;
Любил
врагов внезапно удивлять,
На крик и брань — насмешкой отвечать,
Иль, притворясь рассеянным невеждой,
Ласкать их долго тщетною надеждой.
— Все, что ни делается
тайного, злого, нечистого в мире, — говорил между прочим батюшка, — все будет явно, все узнается, выплывет рано или поздно наружу. Остерегайтесь же зла, сторонитесь дурных поступков, знайте, что все дурное идет от дьявола, этого прелестника рода человеческого… Он злой гений всего живущего, он сеет разруху, ненависть, гнев, зависть, преступление. Берегитесь этого
врага. Велика сила его…
Бессознательно стремившаяся к гибели, несчастная женщина вполне доверилась новой знакомой, открылась ей в любви к Орлову, посвятила ее в свои
тайны, рассказала о своих планах, и англичанка, по свидетельству Кастеры и Гельбига, помогала
врагам принцессы, питая в ней доверенность и обманчивые надежды [Castera «Histoire de Catherine II».
Если бы ненавидящий и жаждущий убить мог увидеть в своем
враге экзистенциальный субъект, мог бы приобщиться к
тайне личности другого, то ненависть прошла бы и убийство стало бы невозможным.
Мулла приблизился. Я не без
тайного волнения смотрела на заклятого
врага моего отца, на человека, громившего мою мать за то, что она перешла в христианскую веру, несмотря на его запрещение.
Лондон в истории русской эмиграции сыграл, как известно, исключительную роль. Там был водружен первый по времени «вольный станок», там раздавался могучий голос Герцена; туда в течение нескольких лет совершалось и
тайное и явное паломничество русских — не одних
врагов царизма, а и простых обывателей: чиновников, литераторов, помещиков, военных, более образованных купцов.
— Именно, — мысли неподкупны, целомудренны мечты! Кто на
врага своего не клеветал! Это невеликая заслуга — быть неподкупным и целомудренным на деле, не клеветать на своего друга. Будь даже в мыслях неподкупен, будь целомудрен в самых своих
тайных мечтах, не клевещи даже на самого твоего жестокого
врага, — вот тогда ты, действительно, достоин приблизиться к богу.
— Если бы не измена Упадыша [Новгородский житель,
тайный доброжелатель великого князя Иоанна, заколотивший 55 пушек своих земляков, за что был мучительно казнен правителями Новгорода.] с его единомышленниками, брызнул бы на московитян такой огненный дождь, что сразу спалил бы их, а гордые стены Новгорода окрасились бы кровью новых
врагов и еще краше заалели бы.
— Изволь, Маша, я сделаю по-твоему. Из дружбы к тебе, я ворвался в твою
тайную жизнь насильно. Ты меня за это благодаришь теперь, ну и прекрасно. Я, вот видишь ли,
враг всяких развиваний. Я не хочу в жизни своей брать на себя роль наставника и руководителя с людьми, уже сложившимися.
Не могли ничего над ним и предостережения
тайного друга, чтобы он берег себя более всего от себя ж. «Ваша любовь к княжне Лелемико погубит вас, — писал к нему аноним, — она известна уж вашим
врагам и служит им важнейшим орудием против вас».
Дочь Апраксина, княгиня Елена Степановна Куракина, находилась в близких отношениях с графом Петром Ивановичем. Апраксину Бестужев предписал всячески избегать столкновения с пруссаками и как можно медленнее подвигаться к границе, а сам стал бороться с
врагами внутренними, трудиться над своим планом об удалении великого князя от престолонаследия и хлопотал о заключении
тайного союза с Англией. С большим трудом успел он уговорить государыню подписать союз с Англией.
Волынской дрожал от унижения, от страха, что Липман откроет
тайну его женитьбы, от чувства ужасного состояния, в которое поставил Мариорицу, жертвующую для него всем, что имела драгоценнейшего на свете — девическою стыдливостью, — и, бешеный, уступил своему
врагу. Он молчал.
Он старался еще более усилить боязнь государыни, уверяя ее, что она окружена
тайными недоброжелателями, готовыми на всякое преступление, и наконец ему вполне удалось убедить императрицу в том, что один он в состоянии оградить ее от действия скрытых
врагов.
— Если бы не измена Упадыша [Новгородский житель,
тайный доброжелатель великого князя Иоанна, заколотивший 55 пушек своих земляков, за что был мучительно казнен правителями Новгорода.] с его единомышленниками, брызнул бы на московитян такой огненный дождь, что сразу спалил бы их, а гордыня стены Новгорода окрасилась бы кровью новых
врагов и еще краше заалела бы.
Мало было для Мамона обыкновенных, естественных пособий человека, чтобы сокрушить
врага: он искал их в мире сверхъестественном, прибегал за ними к демону. Он слышал, что адепты жидовской ереси, имеющие свое гнездо в Москве, владеют
тайнами каббалистики, или чернокнижия, творящими чудеса, и решился прибегнуть к силе этих чароведцев.
Он мнил себя, всюду и везде окруженным
тайными и явными
врагами, готовыми ежеминутно убить его из-за угла, подсыпать яд в его кушанье.