Неточные совпадения
Привалов через несколько минут имел
удовольствие узнать последние новости и был посвящен почти во все городские
тайны. Виктор Васильич болтал без умолку, хотя после пятой рюмки хереса язык у него начал заметно прилипать. Он был с Приваловым уже на «ты».
Передняя и девичья составляли единственное живое
удовольствие, которое у меня оставалось. Тут мне было совершенное раздолье, я брал партию одних против других, судил и рядил вместе с моими приятелями их дела, знал все их секреты и никогда не проболтался в гостиной о
тайнах передней.
Какое-то гнетущее равнодушие было написано на его лице, но в чем заключалась
тайна этого равнодушия, это даже ему самому едва ли было известно. Во всяком случае, никто не видал на этом лице луча не только радости, но даже самого заурядного
удовольствия. Точно это было не лицо, а застывшая маска. Глядит, моргает, носом шевелит, волосами встряхивает, а какой внутренний процесс скрывается за этими движениями — отгадать невозможно.
В каждом ее движенье высказывалась невольная, несколько неловкая грация; голос ее звучал серебром нетронутой юности, малейшее ощущение
удовольствия вызывало привлекательную улыбку на ее губы, придавало глубокий блеск и какую-то
тайную ласковость ее засветившимся глазам.
— Да, ты, ты! Ты ему враг,
тайный и явный! Ты не можешь говорить о нем без мщения. Я тысячу раз замечала, что тебе первое
удовольствие унижать и чернить его! Именно чернить, я правду говорю!
Сначала с улыбкой, потирая руки от гордого
удовольствия владеть какой-нибудь
тайной, он объявил мне, что книжки все пренезаметно перенесены к нам и стоят в уголку, в кухне, под покровительством Матрены.
Впрочем, я с
тайною радостию и с гордым
удовольствием видела, что он из-за меня забывал свои несносные книги.
Хуже всего, что Орлов необдуманно посвятил в
тайну своего обмана также и Полю, приказав ей принести сорочки на Сергиевскую. После этого она со злорадством и с непостижимою для меня ненавистью смотрела на Зинаиду Федоровну и не переставала у себя в комнате и в передней фыркать от
удовольствия.
А в возможности подобных-то восклицаний и заключается
тайна живучести тех несложных
удовольствий, которые составляют удел наш.
Надобно было иметь силу характера Домны Осиповны, чтобы, живя у Бегушева целую неделю и все почти время проводя вместе с ним, скрывать от него волнующие ее мысли и чувствования, тем более что сам Бегушев был очень весел, разговорчив и беспрестанно фантазировал, что вот он, с наступлением зимы, увезет Домну Осиповну в Италию, в которой она еще не бывала, познакомит ее с антиками, раскроет перед ней
тайну искусств, — и Домна Осиповна ни одним словом, ни одним звуком не выразила, что она ожидает совершенно иначе провести грядущую зиму, — напротив, изъявляла
удовольствие и почти восторг на все предложения Бегушева.
Ольгу ждут в гостиной, Борис Петрович сердится; его гость поминутно наливает себе в кружку и затягивает плясовую песню… наконец она взошла: в малиновом сарафане, с богатой повязкой; ее темная коса упадала между плечьми до половины спины; круглота, белизна ее шеи были удивительны; а маленькая ножка, показываясь по временам, обещала
тайные совершенства, которых ищут молодые люди, глядя на женщину как на орудие своих
удовольствий; впрочем маленькая ножка имеет еще другое значение, которое я бы открыл вам, если б не боялся слишком удалиться от своего рассказа.
Она покраснела при всей своей неспособности краснеть, но не от стыда, не от воспоминания, не от досады; — невольное
удовольствие,
тайная надежда завлечь снова непостоянного поклонника, выйти замуж или хотя отомстить со временем по-своему, по-женски, промелькнули в ее душе. Женщины никогда не отказываются от таких надежд, когда представляется какая-нибудь возможность достигнуть цели, и от таких
удовольствий, когда цель достигнута.
Только что мы кончили игру, в которую я с злобным
удовольствием обыграл всех трех
тайных советников, как пришел ко мне Гоголь.
Капендюхин наслаждался знанием
тайны, и от полноты
удовольствия его усатое лицо смешно надулось. Он долго мучил любопытство монахини, возбуждая в ней тревогу, и наконец как-то вдруг вдохновенно объяснил...
Но восточный человек только приветливо улыбнулся в ответ на эту апострофу, и, к моему
удовольствию, происшествие это не имело дальнейших последствий, кроме брезгливого движения плечами со стороны
тайного советника Стрекозы, который, казалось, говорил: в каком же, однако, я обществе еду?
— К чему это так рано? — продолжала матушка, — я не думаю, чтобы эта бездельная привычка портить воздух, необходимый для нашего дыхания, могла приносить очень много
удовольствия; но если уже ты хочешь курить, то, пожалуйста, не скрывайся и кури при мне. Это по крайней мере не будет тебя приучать иметь от матери
тайны.
«Душка» Нины мне не понравилась. В ее лице и фигуре было что-то отталкивающее. А она, моя милая княжна, вся вспыхнув от
удовольствия, подошла поцеловать Ирочку, ничуть не стесняясь ее подруги, очевидно, посвященной в
тайну… Белокурая шведка совершенно равнодушно ответила на приветствие княжны.
«За верные же услуги…
удовольствие посмеяться… сохранение имущества… жизни…
тайны… сверх того уполномочиваю вас, господин Никласзон, облегчить налог хлебом, сколько вы заблагорассудите.
Но когда он заметил, что слеза, изменившая его
тайне душевной, возмутила собеседников и встревожила дочь, прежнее
удовольствие снова озарило его лицо и водворило общее радостное внимание.
Ночь с ее голубым небом, с ее зорким сторожем — месяцем, бросавшим свет утешительный, но не предательский, с ее туманами, разлившимися в озера широкие, в которые погружались и в которых исчезали целые колонны; усыпанные войском горы, выступавшие посреди этих волшебных вод, будто плывущие по ним транспортные, огромные суда;
тайна, проводник — не робкий латыш, следующий под нагайкой татарина, — проводник смелый, вольный, окликающий по временам пустыню эту и очищающий дорогу возгласом: «С богом!» — все в этом ночном походе наполняло сердце русского воина
удовольствием чудесности и жаром самонадеянности.
Слава его как знахаря укреплялась, к вящему
удовольствию Антиповны, радовавшейся за своего любимца. Она и не подозревала, несмотря на свою хваленую прозорливость, об отношениях Ермака Тимофеевича и Ксении Яковлевны. Не догадывались об этом и другие. В
тайну были посвящены только Семен Иоаникиевич, Максим Яковлевич и Домаша, да Яков, но тот был в отъезде. Ничего не знал даже Никита Григорьевич.
Он не касался «
тайны сердца» несчастного Николая Павловича, не требовал от него во имя дружбы, зачастую становящейся деспотической, откровенности в этом направлении, он, напротив, ловко лавировал, когда разговор касался тем, соприкасавшихся с недавно так мучительно пережитым им прошлым. Николай Павлович хорошо понимал и высоко ценил эту сердечную деликатность своего друга, а потому не только не уклонялся от беседы с ним, но с истинным
удовольствием проводил в этой беседе целые вечера.
Он просил об этом — и этого было достаточно. Первое
удовольствие любви — это хранить
тайну до того дня, когда в порыве страсти явится потребность громко, при всех назвать имя любимого существа. Кроме того, Ирена заранее воображала радостное удивление своей матери, когда она скажет ей: «Я люблю того, кого ты мне выбрала в мужья, и он любит меня».