Неточные совпадения
Блестели золотые, серебряные венчики
на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная
кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре
стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф,
с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Пузатый комод и
на нем трюмо в форме лиры, три неуклюжих
стула, старенькое
на низких ножках кресло у стола, под окном, — вот и вся обстановка комнаты. Оклеенные белыми обоями стены холодны и голы, только против
кровати — темный квадрат небольшой фотографии: гладкое, как пустота, море, корма баркаса и
на ней, обнявшись, стоят Лидия
с Алиной.
«Бедно живет», — подумал Самгин, осматривая комнатку
с окном в сад; окно было кривенькое, из четырех стекол, одно уже зацвело, значит — торчало в раме долгие года. У окна маленький круглый стол, накрыт вязаной салфеткой. Против
кровати — печка
с лежанкой, близко от печи комод, шкатулка
на комоде, флаконы, коробочки, зеркало
на стене. Три
стула, их манерно искривленные ножки и спинки, прогнутые плетеные сиденья особенно подчеркивали бедность комнаты.
Комната девушки
с двумя окнами выходила в сад и походила
на монашескую келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у одной стены, четыре
стула, железная
кровать в углу, комод и шкаф
с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик
с швейной машиной — вот и все.
В моей комнате стояла
кровать без тюфяка, маленький столик,
на нем кружка
с водой, возле
стул, в большом медном шандале горела тонкая сальная свеча. Сырость и холод проникали до костей; офицер велел затопить печь, потом все ушли. Солдат обещал принесть сена; пока, подложив шинель под голову, я лег
на голую
кровать и закурил трубку.
Особенно он увлекался чтением. Часто его можно было видеть где-нибудь
на диване или
на кровати в самой неизящной позе:
на четвереньках, упершись
на локтях,
с глазами, устремленными в книгу. Рядом
на стуле стоял стакан воды и кусок хлеба, густо посыпанный солью. Так он проводил целые дни, забывая об обеде и чае, а о гимназических уроках и подавно.
Наступила неловкая пауза. Вася
с трудом перекатил по подушке отяжелевшую голову и взглянул
на Нюрочку такими покорными глазами, точно просил в чем-то извинения. Она принесла
стул и села около
кровати.
Она привела его в свою комнату, убранную со всей кокетливостью спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и
на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека
с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над
кроватью, покрытой пикейным розовым одеялом, вдоль стены прибит ковер
с изображением турецкого султана, нежащегося в своем гареме,
с кальяном во рту;
на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся
на цепочках
с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских
стула, эмалированный таз и такой же кувшин в углу
на табуретке, за
кроватью.
Порою завязывались драки между пьяной скандальной компанией и швейцарами изо всех заведений, сбегавшимися
на выручку товарищу швейцару, — драка, во время которой разбивались стекла в окнах и фортепианные деки, когда выламывались, как оружие, ножки у плюшевых
стульев, кровь заливала паркет в зале и ступеньки лестницы, и люди
с проткнутыми боками и проломленными головами валились в грязь у подъезда, к звериному, жадному восторгу Женьки, которая
с горящими глазами, со счастливым смехом лезла в самую гущу свалки, хлопала себя по бедрам, бранилась и науськивала, в то время как ее подруги визжали от страха и прятались под
кровати.
Театр представляет комнату весьма бедную; по стенам поставлено несколько
стульев под красное дерево,
с подушками, обтянутыми простым холстом. В простенке, между двумя окнами, стол,
на котором разбросаны бумаги. У одной стены неубранная
кровать. Вообще, убранство и порядок комнаты обнаруживают в жильце ее отсутствие всякого стремленья к чистоте и опрятности.
Жилище батарейного командира, которое указал ему часовой, был небольшой 2-х этажный домик со входом
с двора. В одном из окон, залепленном бумагой, светился слабый огонек свечки. Денщик сидел
на крыльце и курил трубку. Он пошел доложить батарейному командиру и ввел Володю в комнату. В комнате между двух окон, под разбитым зеркалом, стоял стол, заваленный казенными бумагами, несколько
стульев и железная
кровать с чистой постелью и маленьким ковриком около нее.
Комната была просторная. В ней было несколько
кроватей, очень широких,
с белыми подушками. В одном только месте стоял небольшой столик у
кровати, и в разных местах — несколько
стульев.
На одной стене висела большая картина,
на которой фигура «Свободы» подымала свой факел, а рядом — литографии,
на которых были изображены пятисвечники и еврейские скрижали. Такие картины Матвей видел у себя
на Волыни и подумал, что это Борк привез в Америку
с собою.
С этими словами он хотел было сесть
на стул,
на котором висел вицмундирный фрак; но оказалось, что этот
стул может только выносить тяжесть фрака без человека, а не человека в сюртуке. Круциферский, сконфузившись, просил его поместиться
на кровать, а сам взял другой (и последний)
стул.
Тюремщик отворил дубовую дверь, окованную железом, и они вошли в просторную комнату
с одним окном. В ней стояли две
кровати, небольшой стол и несколько
стульев.
На одном из них сидел человек лет за тридцать, в синем сюртуке. Лицо его было бледно, усталость и совершенное изнурение сил ясно изображались
на впалых щеках его; но взор его был спокоен и все черты лица выражали какое-то ледяное равнодушие и даже бесчувственность.
Шубу кто-то
с меня снял, повели по праздничным половичкам и привели к белой
кровати. Навстречу мне поднялся со
стула молоденький врач. Глаза его были замучены и растерянны.
На миг в них мелькнуло удивление, что я так же молод, как и он сам. Вообще мы были похожи
на два портрета одного и того же лица, да и одного года. Но потом он обрадовался мне до того, что даже захлебнулся.
Там храбрые балаклавские рыбаки вместе
с флотскими матросами разнесли
на мелкие кусочки фортепиано, двери,
кровати,
стулья и окна в публичном доме, потом передрались между собою и только к свету вернулись домой, пьяные, в синяках, но
с песнями.
Комната в доме Краснова: прямо дверь в сени; направо
кровать с ситцевым пологом и окно, налево лежанка и дверь в кухню;
на авансцене простой дощатый стол и несколько
стульев; у задней стены и у окна скамьи, у левой стены шкаф
с чашками, маленькое зеркало и стенные часы.
Из комнаты выходит наш герой,
И, пробираясь длинным коридором,
Он видит Катерину пред собой,
Приветствует ее холодным взором,
И мимо. Вот он в комнате другой:
Вот
стул с дрожащей ножкою и рядом
Кровать;
на ней, закрыта, кверху задом
Храпит Параша, отвернув лицо.
Он плащ надел и вышел
на крыльцо,
И вслед за ним несутся восклицанья,
Чтобы не смел забыть он обещанья...
Комната была просторная и светлая;
на окнах красные ситцевые гардинки; диван и
стулья, обитые тем же дешевым ситцем;
на чисто побеленных стенах множество фотографических карточек в деревянных ажурных рамах и два олеографических «приложения»; маленький пузатый комод
с висящим над ним квадратным тусклым зеркалом и, наконец, в углу необыкновенно высокая двухспальная
кровать с целой пирамидой подушек — от громадной, во всю ширину
кровати, до крошечной думки.
Майор присел
на стул перед
кроватью, около столика, безотчетно поправил отвернувшийся край простыни, подпер руками голову и без думы, без мысли,
с одною только болью в сердце, стал глядеть все
на те же былые подушки да
на тот же портрет, смотревший
на него со стены добрыми, безмятежными глазами. Так застали его первые лучи солнца. Он спал теперь сном глухим и тяжелым.
Покончив
с наблюдениями, смотритель маяка лег спать, но зачем-то позвал меня к себе. Войдя в его «каюту», как он называл свою комнату, я увидел, что она действительно обставлена, как каюта. В заделанное окно был вставлен иллюминатор. Графин
с водой и стакан стояли в гнездах, как
на кораблях.
Кровать имела наружный борт, стол и
стулья тоже были прикреплены к полу, тут же висел барометр и несколько морских карт. Майданов лежал в
кровати одетый в сапогах.
В углу стояла
кровать из простого некрашеного дерева
с жестким тюфяком, кожаной подушкой и вязаным шерстяным одеялом. Над ней висел образок, украшенный высохшей вербой и фарфоровым яичком. У широкого окна, так называемого итальянского, стоял большой стол,
на котором в беспорядке валялись книги, бумаги, ландкарты и планы сражений. Шкаф
с книгами, глобусы, географические карты, прибитые к стене, и несколько простых деревянных
стульев дополняли убранство комнаты юного спартанца.
Бедная каморка; стены голые; окна покривились; в некоторых, вместо стекол, бумага; стол, скамейка, два
стула и
кровать с задернутыми холстинными занавесками; одна дверь
с левой стороны, другая направо,
на чердак.
У стены, около двери комнаты, убранство которой дополняли несколько разнокалиберных легких
стульев, железная
кровать с убогой постелью и небольшой комод,
на котором красовалась шелковая шляпа-цилиндр, стояла в почтительной позе высокая худая старуха
с хищным выражением лица — квартирная хозяйка, известная между ее жильцами под именем «Савишны».
— Помилуйте, что за церемонии, — заметил хозяин, садясь
на стул рядом
с кроватью.
Молча она встала и повернула рожок. И уже не рядом
с ним села, а по-прежнему
на стул против
кровати. И лицо у нее было хмурое, неприветливое, но вежливое — как у хозяйки, которая должна выждать неприятный, затянувшийся визит.
Обстановка камеры: стол,
стул и привинченная к стене
кровать;
на стене Распятие, мой портрет и в черной рамке правила о поведении заключенных, а в углу шкап
с книгами.
Танечка соскочила со
стула, зацепила ложку, уронила, подняла, положила
на край стола, она опять упала, опять подняла и
с хохотом, семеня своими обтянутыми чулками сытыми ножками, полетела в коридор и в детскую, позади которой была нянина комната. Она было пробежала в детскую, но вдруг позади себя услыхала всхлипывание. Она оглянулась, Вока стоял подле своей
кровати и, глядя
на игрушечную лошадь, держал в руке тарелку и горько плакал.
На тарелке ничего не было.